Принц Уэльский

Когда Нед ехал в Лондон, ему казалось, что он готов на подвиг, на жертву, готов принять любые терзания и казни, лишь бы осуществить задуманное. Самое главное было суметь приблизиться к принцу достаточно близко и нанести смертельный удар. Быть уверенным, что кинжал вонзился в сердце. Неважно, что будет с ним самим потом - он отомстит за свою родину и станет героем. Но ему уже десятки раз представлялась возможность сделать это, а он медлил. Он мог даже не рисковать. Они с принцем часто оставались наедине. И не раз обедали вместе в шумной хмельной компании. Он мог даже без помех войти к нему спящему. Он сопровождал его в путешествиях. Он мог убить его и скрыться. И стать героем - но не мучеником. И все же он медлил. Не наносил удар. И сам не понимал почему. Просто потому, что рядом с Генрихом он забывал об этом. Забывал, что пришел сюда за его жизнью. Минуты и часы рядом с ним пролетали незаметно. Он внушал себе, что держит жизнь принца в своих руках и может нанести удар в любой момент. Просто момент все никак не наступал. Воспоминания о разоренной отчизне и погибших родных уже не так терзали Неда. Он никогда не был так счастлив дома, как был счастлив сейчас, ему приходилось это признавать. Как и то, что ни к кому из родных он не был привязан так сильно, как сейчас к принцу. Отец был грубоватым и резким человеком, под горячую руку мог и отдубасить. Мать всегда любила старшую сестру Неда, а на младших детей мало обращала внимания. Если ему и был кто-то дорог из всей семьи, то разве что младшие брат и сестра, товарищи по играм. Но они остались живы в ту ночь - это он помнил. И он сам за свою жизнь убил англичан не меньше, чем было жителей в его разоренной деревне, а что до родни, то по десятку за каждого. Так, может, он уже исполнил свой долг мести? Честь и верность своему лорду - великие слова, а прослыть изменником незавидная участь, Нед это хорошо понимал. Но многие люди считали, что истинным принцем Уэльским является все же Генрих, а не Оуэн, таких не меньше, чем тех, кто считает иначе. Как простому человеку понять, где правда, и какому господину служить? Эти мысли приводили Неда в исступление. Бывали минуты, когда он был готов проклясть самого себя за то, что не в силах заглушить в себе голос совести и жить просто так, как приятнее и легче. Но он должен был быть уверен, что поступает правильно. Невозможно сохранить верность сразу двум господам, он это понимал. Значит, придется выбирать между Генрихом и Оуэном. И сделать этот выбор тем более трудно, что Глендауэра он почти не знал и никогда даже не видел, а Генрих был рядом… *** За время, проведенное вместе, Нед хорошо успел узнать принца - тот вовсе не был ангелом. В особенности в том, что касалось прекрасного пола. Впрочем, воину, прославившему себя великими подвигами, не пристало ограничивать их лишь полем брани. Нед сопровождал Генриха и в его похождениях по лондонским борделям, где принц всегда был желанным гостем. Да и не удивительно - он был молод, статен, хорош собой. Кроме того в хорошем настроении ласков и весьма щедр. Уже не говоря о том, какая это честь - услужить наследнику престола. Хотя Нед не совсем понимал, как подобное времяпровождение сочетается с его религиозностью и скрупулезным исполнением всех церковных обрядов. Разве прелюбодейство не смертный грех? Однажды он все же отважился спросить его об этом. Генрих в ответ разразился длинной (и, видимо, хорошо отрепетированной) речью по поводу того, что не всякое прелюбодейство таковым является. Для женатого человека блуд, конечно, непростительный грех, каковым является и совращение невинных девиц, и принуждение, то есть насильственное вовлечение в грех… И каждому человеку надлежит вступить в брак, но в свое время. Браки заключаются на небесах, и не стоит торопить события. Однако мужчинам необходимо иногда встречаться с женщинами. Так уж они устроены. Поэтому существуют такие девушки, к которым неженатые мужчины могут обращаться. Чтобы избежать более тяжких грехов - прелюбодеяния с замужними женщинами или совращения девиц из благородных семейств. А те девушки, ну что ж... Возможно им суждено пройти путь Марии Магдалины, а потом раскаяться. И Христос сказал когда-то: «кто без греха, пусть первый бросит камень». Так нам ли их осуждать? Нед не понял и трети в рассуждениях принца, но звучали они вполне убедительно. Впрочем, Генрих мог убедить кого угодно и в чем угодно. Правда сам Генрих, кажется, не был до конца уверен в том, что его поступки так уж нравственны, поэтому после своих кутежей и прочих развлечений он обычно долго и старательно молился и постился. Впрочем - молился он и так чересчур много, по мнению Неда. Когда бы он успел столько нагрешить? Даже если бы устраивал попойки каждый день, однако Генрих гораздо больше времени проводил на охоте или за чтением книг, в том числе и латинских. Нед сам был не охотник до чтения, но рассказы принца о прочитанном в книгах слушал с великим удовольствием. С одной маленькой рукописью свернутой так, чтоб помещалась в кармане, принц почти не расставался, но никогда не говорил о ней. Нед как-то не выдержал и полюбопытствовал, что это. Генрих протянул ему книгу, и Неду показалось, что в жарко натопленной комнате словно повеяло холодом - это было «Военное дело» Вегеция. Раздел, посвященный стратегии и тактике, оказался зачитан чуть ли не до дыр. - До многих вещей здесь можно и своим умом дойти на самом деле, - поделился принц. - Но кое-что оказалось весьма ценным. - Например? - Например, то, что лучшим оружием является голод. Нед медленно отложил книгу. Да уж, конечно, подумал он. До этого вам трудно бы было дойти своим умом, вы же никогда не голодали по-настоящему. Такое с ним бывало довольно часто. Воспоминания о том, кто он и для чего он здесь, накрывали внезапно, словно ледяной волной, а потом начинал невыносимо жечь стыд. Как бы ни любил он Генриха, он все-таки был валлиец. А Генрих был проклятием Уэльса. Пусть не он развязал войну, и не он принимал притесняющие валлийцев законы, это не отменяло того, что именно он обрек тысячи людей на смерть от мечей и стрел, от огня и голода. И разве мог Нед забыть об этом и простить все зло, причиненное принцем его родине? Но не быть рядом с Генрихом он тоже не мог. Не мог отказаться от счастья видеть каждый день своего принца. Он слишком любил его, чтобы решиться на разлуку. Любил не принца и наследника, не будущего короля, отважного воина и мудрого политика, каким он, без сомнения являлся. Он любил самого Генриха. Любил его глаза, глубокие и сияющие одновременно, то затуманенные задумчивостью, то искрящиеся смехом. И если правда, что в глазах отражается душа, у принца она была самой прекрасной и чистой. Любил его улыбку, которую было так трудно заметить, которая лишь слегка касалась губ и исчезала, оставляя лицо безмятежно спокойным, но задерживалась в глазах, и в них еще долго не гасло теплое ровное сияние. Любил даже его изящные длинные пальцы, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, пальцы, одинаково умело сжимавшие рукоять меча, натягивающие тетиву лука, перебирающие струны арфы, и ласкающие нежную кожу девушек. Любил эту его способность, находясь совсем рядом, казаться таким далеким и недосягаемым. Генрих мог вдруг посреди разговора замереть и сидеть без движения, глядя в одну точку с совершенно непроницаемым лицом. А потом словно очнуться и вернуться к прежней беседе. Или встать, отойти к окну и минутами, стекающимися в часы, смотреть на темное городское небо. Нед однажды не выдержал, подошел к окну следом за ним. - О чем вы думаете, мой сладчайший принц? – спросил он полушутя. Генрих обернулся, и на лице его вновь промелькнула та мимолетная улыбка, которую Нед всегда ловил так жадно. - Об этом, - он глазами указал на звезды, что сияли за окном. - О Том, кто сотворил это величие... И ты знаешь... Я не верю, что Тот, кто создал это... Мог создать человека ничтожным и никчемным созданием, погрязшим в грехах. Не оставить ему никакой надежды приблизиться к этому свету. Лишить возможности заслужить его. Ведь так? Нед тупо молчал, не представляя, что на это ответить. И нужно ли отвечать. Принц смотрел на него выжидательно, и сияние на его лице постепенно меркло, сменяясь выражением легкой досады. Как будто он уже стыдился того, что заговорил об этом с кем-то. Будто доверил постороннему что-то заветное и важное, и не получив отклика, раскаялся в этом. Нед понимал это, и понимал, что должен ответить что-то, но найти слов не мог. Он был рядом с Генрихом и не мог желать чего-то большего. Пусть даже и самого прекрасного. Звезды казались ему холодными и равнодушными, а глаза его принца сияли сейчас для Неда ярче любых звезд. Каждый человек в глубине души мечтает обладать чем-то недоступным. Хотя бы немного приблизиться к этому недоступному. Для Неда этим недоступным был Генрих. Но к чему мог стремиться сам Генрих? Разве что к звездам, с горечью признавал про себя Нед. На земле не было никого выше его... Не было никого хотя бы равного ему. Не было никого, кто мог хотя бы услужить ему так, как он того заслуживал. Впрочем, таких моментов, когда он не мог угодить своему принцу, было не так много. И чем дальше, тем лучше он учился понимать его, проникнувшись его мыслями и стремлениями. Сам он, может быть, никогда не понял бы, что привлекательного могут содержать в себе книги о людях, которые жили сотни лет назад или которых вообще никогда не существовало. Или что такого сладостного в игре на арфе и гитаре и распевании религиозных гимнов. Или в посещении месс, исповеди и причащении. Но все, к чему хотя бы прикасался Генрих, становилось прекрасным. И все прекрасное в свою очередь напоминало о Генрихе. И пусть Нед утратил все, что было ему когда-то дорого... Но взамен приобрел нечто гораздо более ценное. И как часто утраченное вновь становится обретенным. Об этом он тоже узнал благодаря принцу. *** Это случилось во время очередного посещения веселого дома - к ним пригласили двух девушек. Обычно принц выбирал первым, но иногда уступал выбор Неду. Вот и в этот раз... Одна из девушек была худенькой и хрупкой, как подросток, вторая обладала гораздо более соблазнительными формами. Однако в худенькой девушке было что-то, что привлекло внимание Неда, и он неосознанно подался в ее сторону. Да, что-то необыкновенно знакомое было в ней, в этом удлиненном овале лица, слегка рыжеватых волосах... И когда она с улыбкой присела к нему на колени и обвила его шею руками, его просто обожгло узнаванием. Принц, слава Богу, не заметил, как изменился в лице его товарищ, к тому же он был слишком поглощен подружкой девушки, чтобы обратить внимание. Нед вскочил и, все еще сомневаясь, не показалось ли ему, выволок девушку из комнаты. За дверью он развернул ее к свету и вгляделся в лицо. Он не был до конца уверен, но… - Элин? Ты не узнаешь меня? - спросил он по-валлийски. Она отпрянула от него, посмотрела в испуге и удивлении. Потом потрясенно поднесла руку ко рту, ее лицо в свою очередь озарилось узнаванием... Она глухо вскрикнула и бросилась к нему на шею. …После того, как ее привезли в Англию, Элинор, сестра Неда, служила сначала в судомойках, а в двенадцать лет ее продали в публичный дом. Хотя ублажать мужчин она научилась гораздо раньше - это входило в обязанности служанки. Неда первое время прямо-таки трясло от гнева и ненависти, когда он думал что его сестре, девушке из благородного семейства выпала такая участь... Все прежние демоны снова ожили в нем. Хотя нельзя было сказать, что Нелл, как ее теперь называли, слишком страдала на чужбине - может быть, только первое время, но быстро привыкла к новой жизни. Нед, конечно, забрал сестру из заведения, где она обреталась, и поселил у себя. Он надеялся, что принц вряд ли заинтересуется тем обстоятельством, что у него внезапно появилась сестра, и старался нигде особо не болтать об этом. И все же поползли сплетни о том, что он тайно живет с девкой из борделя, которую выдает за свою сестру. Нед внутренне похолодел, когда какой-то доброхот ему пересказал эти слухи, но в ответ лишь пренебрежительно повел плечом. - Если оно так, то его высочество должен бы на ней жениться как честный человек. Всех хорошеньких девочек в тех заведениях он прежде меня перепробовал. Его собеседник предпочел дальше тему не развивать. Однако сплетни с тех пор приняли новое направление, теперь судачили о том, что принц тайно живет с сестрой своего оруженосца. Нед понимал, что за такие шутки можно остаться без языка, но чувствовал - для него пока обойдется, даже если дойдет до Генриха. По крайней мере, эта случайно оброненная фраза подсказала ему, как поступить с Нелл. Он любил сестру… Конечно же. Но в ней не осталось уже ничего от той девочки, которую он знал когда-то. Она была шумной, легкомысленной, смешливой и капризной и неимоверно раздражала его, когда ему приходилось проводить с ней больше, чем четверть часа. Да и самой Нелл его общество не было так уж приятно. Привыкнув к довольно веселой жизни, взаперти она ужасно скучала. Нед был рад сверх всякой меры, когда удалось, наконец, сбыть ее с рук, удачно пристроив замуж. *** Встреча с Элинор словно сбросила Неда с небес на землю. А если бы она первая его узнала? Заговорила бы с ним на родном языке в присутствии принца, назвала бы по имени? Что бы он сделал тогда? Даже если не она - кто-то другой. Он почти не опасался раньше, что встретит в Лондоне кого-то из прежних знакомцев. Его знали как слугу… Но его тогдашнего господина давно не было в живых, он был казнен за участие в одном из заговоров против короля. И вряд ли кто-то осмелился бы вслух признаться в столь тесном знакомстве с ним, чтобы опознать слугу из его дома… Так Нед полагал ранее, но после встречи с сестрой он осознал свое истинное положение. Все это время он ходил по краю. Рано или поздно найдется кто-нибудь, кто узнает его. Или он сам себя выдаст. А если Маредид, устав ждать от него вестей, отправит кого-то из своих людей в Лондон? Маловероятно - не так уж и много верных людей осталось в отряде Глендауэра, чтобы ими зря разбрасываться. Нед не ограничивал себя никакими сроками, и, возможно, Маредид все еще ждет. Конечно, даже если бы Нед и не оставил своих замыслов, у него могло уйти гораздо больше времени на их осуществление, чем он предполагал… И все же мысль о том, что за ним самим могут наблюдать «дети Оуэна» не давала Неду покоя. Он мог связаться с Маредидом, мог отправить ему письмо, такая возможность была предусмотрена… Но о чем он мог бы написать? О том, что ему не удалось покушение на принца? Нет, такого он написать не мог. Вероятность того, что он НЕ ПОПЫТАЕТСЯ, даже не рассматривалась. А в случае попытки - удачной или неудачной - он уже вряд ли смог бы кому-то написать… Но в любом случае - о покушении на принца, не важно, с каким исходом, Маредид узнал бы и без письма. Такие вести быстро разлетаются. Значит, он все еще ждет. А вдруг - эта мысль внушила Неду неподдельный страх - вдруг он устанет ждать настолько, что решит подыскать человека, который справится с этой задачей лучше Неда? Этого нельзя было допускать, нужно было найти способ оттянуть время. Хотя бы до того момента, когда Генрих взойдет на трон. Нед был уверен, что этого дня осталось ждать недолго - старый король угасал на глазах. А когда королем станет Генрих, к нему будет уже не так просто подобраться… Нед решил написать Маредиду. Успокоить его, уверить в своей прежней верности, заставить выжидать и дальше. Но в последний момент изменил свои намерения. И решил предложить сыну Оуэна то, что ему самому казалось безумием. Он вполне правдиво рассказал ему о своем знакомстве с принцем и о том, насколько близки они стали с ним. «Я бы мог нанести удар в любую минуту, - писал он. - Но я понимаю теперь, что недостоин. Я вспоминаю о том, что вы тогда сказали мне - что желали бы сделать это собственноручно. Я не смею лишать вас этой чести. Я настолько приближен к Гарри Монмутскому сейчас, что мог бы без труда заманить его в ловушку. Он часто бывает на границе с Уэльсом, и в этих поездках никто кроме меня его не сопровождает. Несколько верных вам людей могли бы пленить его и привезти в горы. Там, где вы и благородный лорд Оуэн сможете сполна насладиться вашей местью. Или использовать его так, как сочтете нужным». Нед знал, что Маредид никогда не согласится на это безумное предприятие, каким бы заманчивым оно ни казалось. Но и не сможет никогда признать того, что имея возможность так отомстить своему врагу, не осмелился на это. Поэтому Нед был уверен, что сын Оуэна ему просто не ответит.