We are

Тишина. По крайней мере та, на которую можно рассчитывать, сидя на детской площадке во дворах спального района Токио. К привычному шуму автомобильного трафика присоединяется гул двигателей самолета. Аомине запрокидывает голову, и качели под ним ответно скрипят. В ночном небе ярко горят две белые точки, отдаляясь и отдаляясь, пока не растворяются без следа. Изнутри скребёт злая обида. Он тоже бы хотел оказать подальше отсюда. Не за пару кварталов, но за несколько континентов. Аомине прикрывает глаза и отталкивается ногами, слегка раскачиваясь. Звенят цепи. Приступ гнева отступает, оставляя тлеть внутри раскалённые угли. Ветер треплет отросшие волосы и вместе с шелестом листвы доносит знакомый скрип резины по гравию. Приехал всё-таки. Кагами осторожно пристраивает велосипед к ограде и, занимая соседние качели, без лишних предисловий спрашивает: — Отец? Аомине нехотя кивает: — Вечно недовольный мудак. — У вас это семейное, — Кагами отвечает на косой взгляд лёгким пожатием плеч. — Факты. — Если пришёл рассказывать мне, какой я хреновый, то лучше проваливай. — Стал бы я за этим ехать в такую даль, — Кагами примирительно толкает его кулаком в плечо. На удивление у него нет абсолютно никакого желания собачиться. Пустые улицы и холодный воздух позднего октября действуют умиротворяюще. Даже обычно резкий уху скрип качелей воспринимается по-другому. Кагами застёгивает ветровку под самое горло и косится на Аомине, который будучи в одной белой майке зябко передёргивает плечами. «Опять разозлился как черт, даже толстовку не захватил». Предложить Аомине собственную куртку равносильно самоубийству, а потому Кагами нехотя встаёт с качели и обступает чужие колени. Дайки медлит пару секунд, но обхватывает его бёдра руками и упирается лбом в живот. Глаз не поднимает. — Переночуешь у меня? — неясное бодание головой Кагами считывает как «да». — Тогда давай двигать, а то ты здесь окоченеешь. — Ещё пару минут, — голос Аомине звучит глухо и неразборчиво в сравнении с привычным глубоким и тягучим. Понимая, что ему выдан своеобразный карт-бланш, Кагами зарывается пальцами в жесткие пряди темно-синих волос и мягко оттягивает их назад в попытке увидеть чужой взгляд. Аомине сопротивляется пару мгновений прежде, чем подчиниться и запрокинуть голову. В этот раз даже не из-за природного упрямства, но чтобы продлить приятно-болезненное натяжение, которое пускает короткий разряд по позвоночнику. Кагами громко втягивает воздух, замечая на лице Дайки тень нескрываемого удовольствия. В тишине детской площадки это звучит как полная капитуляция. — Хотел сказать что-то ободряющее, но мысли совсем не об этом, — вопреки доминирующей позе на губах Кагами играет мягкая смущённая улыбка. Аомине закатывает глаза, но сдержать ответную привычно кривую ухмылку не может. — Ты приехал, — наконец пожимает он плечами и слегка отталкивает Кагами, чтобы встать. Слов больше не требуется. Они бредут в сторону дома, по очереди катя велосипед и изредка толкаясь плечами. Мысли о другом континенте уже не кажутся для Аомине такими привлекательными, по крайней мере в сравнении с тёплой постелью и завтраком от Кагами Тайги.