Вот как двигалась эта картина:
Мне трудно было дышать от возбуждения. Помню тот день, как будто он был вчера. Он красивым движением руки, под которой скапливалась его чёрное риацу, провёл в нескольких миллиметрах от лица – таким слаженным движением, будто король, надевал свою маску, словно корону, которая давала ему безграничную силу и, как казалось мне, власть надо мной. Тогда я зверел, получая наслаждение от битвы. Хотел взвыть от удовольствия, которое дарил мне его меч, нанося удары и отражая мои. Но не мог скрыть хищный оскал, когда он не успевал защититься от моих когтистых лап. Я хотел его, сейчас не знаю, в каком именно смысле. Хотел смерти от Гетсуга Теншоу? Хотел победить, тем самым подчинить его? Я не могу найти ответы, а может на все эти вопросы, которые сами приходили в мою голову, был только один простой ответ, какое-то заветное слово, очень человеческое. И сразу же отмахиваюсь от этой мысли. Любовь? Ха! В любовь только люди играются, а наигравшись, как котёнок с клубком шерсти, отбрасывают её в дальней и пыльный угол своей потаенной души. А Пустые играют с душами этих глупых людей. В наших руках они трепетали, как жёлтый клён на ветру в холодный осенний пасмурный день. Но мне так хочется попробовать его губы. Какие они на вкус? Сладкие? Как клубника? Опять эти мысли не дают мне покоя. Поднимаю голову вверх и вбираю в себя больше кислорода и громко выдыхаю, будто вместе с углекислым газом уйдут все воспоминания об этом рыжем мальчишке. — Гриммджоу-сан, и долго вы будете безработным? Вы ещё должны мне заплатить за гигай, которым сейчас пользуетесь, — чуть лукаво улыбается этот бывший шинигами, но быстро скрывает лицо за веером. — Я ничего не могу поделать. Меня выгоняют с каждой работы, стоит только устроиться, — честно отвечаю я Урахаре, который дал приют и пищу. Хотя зачем мне она? Мне хватает той духовной энергии, которая просто витает в воздухе, остатки от былой мощи этого мальчика, которой пропитался этот город. Может, поэтому такие мысли посещают мою голову далеко не раз в день? — Яре-яре, Гриммджоу-сан, у друга моего друга, у которого есть друг, а у него, есть знакомый, который познакомился… Не мог слушать эту замысловатую цепочку и решил прервать речь учёного. — Урахара-сан, не могли бы ближе к делу? Недовольно цыкнул, после решил повернуть голову к собеседнику. Тот лишь слабо пожал плечами и продолжил: — В одном художественном колледже нужен натурщик. Сказали, что неплохо «поблагодарят», я узнавал, тех денег хватит, чтобы расплатится со мной за гигай. Конечно, вы должны позировать обнаженным, — сказал, похихикивая за веером. — Согласны? Выхода не было, кроме как согласится. Расплатившись с этим торговцем за гигай, я могу уехать из этого города и распоряжаться своей долгой жизнью. В ответ я только кивнул. Урахара улыбнулся и передал в руки бумагу с написанным на ней адресом этого художественного колледжа. После быстро убежал, наверно, выполнять свои обязанности. Хотя не думаю. Это солнце так ослепительно, не такое как под куполом Лас-Ночес. Оно живое, этим мне и нравится мир живых. Живая луна, живое солнце… и жить с ним под одним небом. Сердце пропускало удары, только стоит подумать о рыжем мальчике. Это неправильно, ведь так? Губы содрогнулись и чуть не произнесли его имя. Что за глупости? Завтра я расплачусь с Урахарой, и больше меня ничего здесь не держит! Не держит… и больше его не увижу… Я же могу увидеть его? Только мельком. Совсем недолго. Он даже меня не увидит. Хочу вновь увидеть эти рыжие и на вид жёсткие волосы, хотя на ощупь они нежнее шёлка. Чтобы мелком его взгляд прошёлся по мне, самоуверенный и волевой взгляд этих светло-карих глаз. Смелую улыбку краешек губ, совсем как у хищника, совсем как у меня. Моё желание, увидеть это вечно хмурое лицо, сильнее меня. Может Урахара-сан был прав, сказав: «Лучше не видеться с ним вообще, не вспоминать о его существовании. Если вы хотите помочь, Гриммджоу-сан, то только так. Он никогда не сможет вернуть силы шинигами. Куросаки-сан навсегда останется простым человеком». Знал бы он, что это так тяжело, зная, что его сестрёнка каждый день приходит и хмыкает в мою сторону. А у неё такой же взгляд, и даже иногда хмурится как он, чем вызывает такую простую улыбку. «Она мне так напоминает тебя, Ичиго», — совсем подавленно и тихо прозвучали эти слова, опередив мои мысли. Зажимаю руки в кулак, сдерживая это чувство. Нет! Какое к черту чувство?! Это всё его риацу окутала меня, грея мою холодную и пустую душу. Душа? Ха, в этом мире я совсем очеловечился. Но он мне нравится. Будто здесь я дышу полной грудью, ничего не сковывает, не пленяет. Никому ничего не нужно доказывать… никто меня не знает, никто ничего не требует сверхъестественного. Всё так спокойно. — Йо, Гриммджоу, — этот голос. Невысокая девочка присела рядом, совсем близко, что могу почувствовать её риацу. Не такую мощную, как у её брата. Лениво поворачиваю к ней голову, ведь знаю, что не продолжит говорить, если не видит глаз собеседника. О, ей очень идёт сейлор-фуку старшей школы для девочек. Посмотрел на её лицо, так мило хмуриться, как Ичиго, когда тот решал «глобальные проблемы по спасению мира». — Ты же любишь Ичи-нии? Кажется, моё сердце перестало биться. Я разжал кулаки, и вновь напряг их. А глаза смотрели куда угодно, только не на Куросаки младшую. Почему я сейчас это осознал? Она появилась внезапно, застав меня врасплох. Бывало, расспрашивала о той стороне «Ичи-нии», которую она не знала. Я не знал, что ей говорить, чтобы не задеть свои чувства, чтобы не сделать себе больно.«Как бы мне тебя бы не убить, Не любить тебя, как?»
— Нет, маленькая девочка, — отвернувшись от неё, пытаясь как можно спокойней сказать, но я, кажется, заметил, как он предательски в конце задрожал. — А теперь скажи мне это, глядя в глаза. Я, возможно, могу показаться поддонком, ублюдком, но врать в глаза, полные невинности и чистоты, я не мог. Врать ребёнку? Я неконченый арранкар, как вам покажется. — А тебе это что-то даст? — Не узнаю свой голос. Он такой спокойный, лживый. — Хе, любовь? Пустые не знают о ней ничего, мы не способны любить, а только убивать таких маленьких девочек, как ты. Карин резко встала и быстрым шагом стала удаляться от магазинчика Урахары, сказав напоследок: — Он за три последних года сильно изменился. Он стал популярен. Ичи-нии завтра улетает в Милан, там ждёт его уже жених. «Что? Что за фигня?» — только успел я подумать, наблюдая, как брюнетка лёгким шагом направилась в сторону дома. Ичиго кому-то принадлежит? Он позволяет ему себя целовать? Прикасаться? Он не мог. Я не могу в это поверить. «Ичи-нии завтра, — её спокойный голос безжалостно убивал меня, забрав последнюю надежду вновь с ним встретиться, снова к нему прикоснуться… хотя бы мимолетно. А его смелые глаза никогда не посмотрят на меня? — улетает в Милан, — нет, прекрати, девочка, — там ждёт его уже жених».Вот как бывает, не зная той правды, Ты вылепил тело, поставил на карту Любовь, которая так не хотела Остаться с тобой, и она полетела Туда, где никто никогда не страдает, Тому, кто её никогда не познает.