Девочка с картины

- Ты точно уверена, что тебе не нужна помощь? – спросил музыкант, разминая кончики моих пальцев. – Ты в порядке? Выглядишь неважно - Да нет, все нормально, - вздохнула я, лишь отмахиваясь от него как от назойливой мухи. – Перестань. Что ты, в самом деле, как наседка… - Это я во всем виноват, - скромно пробасил великан. – Этот мир из-за меня повредился. Я так неаккуратен… извини. - Ой да ну вас, только причитать и умеете, - поморщила я лицо. – И как я объясню отсутствие глаза? Царапину? Седину? - Ну... хочешь, я тебе глазик подарю… - виновато потупился музыкант. – На совсем. Будешь видеть все как есть. Ну.. повязку там носить будешь. Я тебе из тени сделаю, такую, чтобы ты ничего особо не видела. Будешь ее носить, все видеть как люди, и снимать иногда. Третий глаз никому не помешает. Тебе же больно. Дай ранку хоть залижу. - Не надо, - простонала я. – Не надо, брат, тебе же они так нравятся. Ты же ими так дорожишь! Он потупил взор. Эх… все же может он быть хорошим. Жаль, что скоро расставаться. - Ты поседела так сильно… - он погладил меня по щеке, прижимая к ней растрепанные волосы. – Мне так жаль. Так жаль. Знал бы я, я бы на мир наплевал, только бы ты в порядке осталась. Черт с ним, с миром, их много, прожили бы без одного… - Равновесие бы шатнулось и умерло бы больше, - напомнил великан. - Да наступили бы на себя, ротозеи, и сами все сделали, - заплакал музыкант. – Мне так жаль твой глазик. Так жаль… и волосы жаль. Они теперь белые-белые, как снег. Как свет далеких огромных звезд. Как вспышки новых душ, как отблески давно умерших тел… - Не горюй ты так, - я подняла к его лицу свою ладонь. – Смотри. Она тут. Девочка. Давай отнесем ее скорее. Где картина? Музыкант закрыл мне целый глаз рукой и, когда открыл, мы оказались уже в совсем другом месте. В студии художника. Перед столом. На нем лежали листы бумаги. Смятые, и целые. На вернем целом я увидела женщину, сидящую у реки, на другом, скомканном, когда я его развернула, изображался зал ресторана. Огромный зал с множеством плохо прорисованных фигур. Так вот почему люди были свалены в кучу. Художник просто скомкал лист бумаги. Музыкант сунул мне в руку две застекленные рамы. - Для двух картин, - пояснил он. – Тогда равновесие будет восстановлено. Я кивнула. Я провела рукой по картине с женщиной. И, следуя за моей рукой, картина оживала. Я увидела, как маленькая девочка, потеряв по пути зайчика, подбежала к матери, как повисла у нее на шее. Потом они вернулись, подобрали игрушку и зашагали к речке, над которой вставало солнце. Тут ожила и вторая картина. Ласт сам собой развернулся, не одного сгиба не осталось. Лист оказался совершенно ровный, совсем не мятый. Я открыла сначала одну рамку, потом вторую, и вставила в них картинки. На стенке как раз нашлись два гвоздика. Видно, их специально для этих картин и вбили. Полюбовавшись на проделанную работу целым глазом , я осталась собой довольна. Девочка на месте, кулон на шее у ее мамы, все вроде как счастливы. Больше женщина не грустит. Дверь тихонько открылась. Я обернулась и увидела художника. Тут же что-то упало на пол. Я посмотрела туда, где стояли раньше парни и увидела две игрушки – ангела и демона. Ангел, такой страшненький и куцый, а демон красивый, с серебряными пуговицами глазок. - Кто ты? – спросил художник, убирая челку с красивых спокойных глаз. – Ты ранена? У тебя на лице кровь. - Со мной все в порядке, - улыбнулась я. – А ты? Твои картины теперь заняли место на стенах. Ну ты и заставил же нас поволноваться и побегать. Больше не комкай рисунки. Им ведь тоже больно…