Мотыльки, летящие на свет

Элайза встретила промокшего под дождем Джерарда слегка сонной, но по-настоящему радостной. — Привет, родной. Не медля они слились в поцелуе и продолжили его уже в спальне - за закрытыми дверями. Лежа в постели, приятно пахнущей волосами девушки, Уэй продолжал думать о том, что произошло сегодня в самолете. Он пытался отвлечься, пытался заставить себя поразмышлять о предстоящем ужине с родителями Элайзы, но без конца возвращался к мыслям о Фрэнке. Стараясь не разбудить любимую, мужчина осторожно поднялся с кровати и вышел на балкон. Все так же лил дождь. Хмурое небо накрыло спящий Сиэтл тяжелым куполом. Закурив, Джерард стал вглядываться сквозь летящие капли на порт. Рой вопросов одолел его голову. Что было бы, если бы Фрэнк остался с ним еще тогда, в двухтысячном? Что стало бы с молодым музыкантом, обосновавшемся в Нью-Йорке? Что стало бы с Уэем? Что стало бы с ними? На самом деле, мужчина до сих пор жалел о том, что отпустил Фрэнка тогда, что не попробовал остановить его. В тот год, когда они познакомились, Джерард был один и нуждался в ком-нибудь, кто мог понять его. Это был тяжелый период затворничества, воздержания и признания своих ошибок. Скрываясь под маской уверенности и самодостаточности, он вел внутреннюю борьбу со своими демонами. Той ночью Уэй не рассказал всю правду о себе. Правду, которая, скорее всего, отпугнула бы Айеро. Хоть уже тогда Джерард и был другим человеком, контролирующим себя и знающим, что ему нужно, он понимал, что встретились бы они годами раннее, парень не захотел бы иметь с ним дело. Да, хорошо, что того Уэя Фрэнк не знал. Джерард улыбнулся. Сколько раз он представлял себе альтернативную версию их будущего. Убедив парня остаться, Уэй бы помог ему найти жилье, устроил бы на временную работу, пока они вдвоем думали над возможностями начинающего музыканта. Они бы содействовали друг другу в творческих начинаниях, мужчина открыл бы для него мир живописи, а тот ему — мир музыки. Они бы гостили друг у друга, устраивали бы вечера с пиццей и пивом. Как настоящие друзья... Да, друзья. Как много можно было бы предположить, расписать холст прошедших лет частицами «бы»... Все равно. Теперь они те, кем стали. И они сделали друг друга такими. «Фрэнк — причина, по которой я стою в половине шестого утра на холоде и пытаюсь заставить себя вернуться в постель. Год за годом он врывается вихрем в мою жизнь и заполняет все пространство в ней. Что в нем такого? Что особенного в парне, которого я встретил в туалете торгового центра?» Джерард потянулся за очередной сигаретой и выругался, обнаружив пачку пустой. «Мы виделись всего пару раз, а я так волнуюсь из-за него, что готов выдрать волосы. Мы не знаем ни домашнего адреса, ни номера мобильных телефонов друг друга, ни имен родителей, братьев и сестер, ни подробностей личной жизни... Если мы считаемся друзьями, то должны быть в курсе простых вещей... Но это как раз и удивляет. Мне не нужно располагать сведениями о его жизненном графике и людях, играющих в них роль, потому что это неважно. Это не изменит моего отношения к нему. Я по-прежнему буду думать о нем, радоваться его победам и переживать вместе с ним неудачи». Светлело. Через мрачные облака стали прорываться светлые пятна наступающего утра. Сиэтл пробуждался, скидывая с себя покрывало ночи. Завеса плотного дождя постепенно редела. Вспомнив о сегодняшнем инциденте в туалете, Джерард тяжело вздохнул. «Как он опустился до такого? Я в курсе, что знаменитости пьют и принимают наркотики, но... это ведь Фрэнк. Господи, ну, какая из него знаменитость? В смысле, он простой парень, не раз заявлявший, что хочет быть звездой, однако входил ли в его мечту кокаин? Он что-то твердил об адреналине, толпе фанатов... Да-да, Айеро из тех людей, которым надо покорить сердца и умы землян, им, видите ли, мало одного штата, им нужно захватить всю Америку, а после и весь мир. Чтобы тот подпевал и кланялся, подпевал и кланялся. Но я был уверен, что вдохнув грязного воздуха звездной жизни, он сделает какие-нибудь выводы. То есть, естественно, я не ожидал, что он возьмет и бросит затею с рок-музыкой, я просто считал, что увидев все несовершенство своих стремлений, Фрэнк сумеет огородить себя от некоторых нехороших вещей. А наркотики уж слишком нехорошая вещь. И раз он сам не в состоянии это осознать, я должен помочь ему прийти к этому. Но как? Что я обязан делать в этой ситуации? Я ведь не могу просто оставить все, как есть, а потом листать журналы в надежде, что нигде не наткнусь на новость о его внезапной кончине от передозировки! Черт бы тебя побрал, Айеро! У меня меньше суток до знакомства с родителями своей девушки, а я тут размышляю, как спасать твою задницу! Сдался ты мне». Прервав ход мыслей, Джерард возвратился в кровать. Элайза мирно спала, положив руку под голову. Опустившись рядом, он поцеловал ее в лоб. — Как хорошо, что ты здесь, — прошептала она сквозь сон. Прижавшись к теплому телу, Уэй чмокнул Элайзу в плечо и, закрыв глаза, погрузился в сон.

*****

Он ненавидел суматоху. Ненавидел, когда спокойная жизнь превращалась в хаос, а близкие люди открывали в себе чудеса стервозности. — Блин, Уэй, просила ведь сунуть курицу в духовку еще двадцать минут назад! — воскликнула Элайза, лихорадочно нарезая сыр. — Я не могу делать все одна! Закатив глаза, Джерард взмахнул мокрыми руками. — Двадцать минут назад ты хотела, чтобы я помыл бокалы! — Ну? Ты решил тереть их до дыр? — Я всегда делаю все тщательно. — Нет времени! — Девушка бросила сыр и ринулась проверять готовность варившихся спагетти. — Мама с папой уже скоро придут! — Еще два часа... — Удовлетвори меня гребаной курицей, я сказала! — Черт, Элайза! Из рук мужчины неожиданно выскочил бокал и, упав, разбился на мелкие осколки. — Блять, все, вали из кухни нахер! — вскипела Элайза. — Без тебя справлюсь. — Да пожалуйста! Вытерев руки, Джерард схватил пальто и вышел на улицу. «Поверить не могу! Зачем нужно так сходить с ума? Ее родителям важно узнать, кого выбрала их дочь, а не как она умеет готовить! И вообще это я должен волноваться из-за предстоящего ужина, но я же держу себя в руках! Да, я действительно не чувствую беспокойства. Ну, как я могу не понравиться? Я ведь не какой-нибудь аферист или уголовник, я интеллигентный художник, который хочет жениться на их дочери... Мать ее, зачем надо было разводить ссору на пустом месте!» Решив купить сигарет, Уэй двинулся в маячивший через дорогу супермаркет. Он взял пачку любимых «Marlboro» на кассе и наконец смог закурить. Стоя вблизи столба с афишами, мужчина невольно окинул его взглядом. Наткнувшись на знакомое название, Джерард заставил себя отвернуться. Он должен был идти домой. Идти к своей девушке и помогать ей с ужином. Любопытство сыграло свою роль, и Уэй принялся читать рекламу. Группа Фрэнка начинала выступление в шесть часов в каком-то клубе, о местоположении которого мужчина не знал. Посмотрев на часы, он закусил губу. Половина шестого. Ужин в семь. Можно успеть, если послушать одну-две песни и рвануть обратно. «Черт возьми, о чем я думаю?» — Джерард пытался образумить самого себя. — «Это плохая идея. Тем более — у меня нет билета, меня же не пустят. Ну, вот и все. Теперь нужно возвращаться к Элайзе». Еще раз взглянув на плакат, на котором был изображен Айеро, и возродив в памяти затуманенные глаза парня, Уэй с силой отбросил сигарету. «Так. Что делать? Значит, вон стоят такси. Я спрошу у одного из них, далеко ли находится этот клуб. Если далеко, я иду домой, а если нет...» Постучавшись в стекло первого попавшегося такси, он дождался, пока водитель откроет дверь, и поинтересовался насчет места. — Сколько примерно по времени? — Минут десять. Тут рядом. «Вот дерьмо!» Джерард залез в салон и стукнул себя по лбу. Что он делал? Шофер не ошибся, и скоро машина припарковалась возле какого-то здания. Расплатившись, Уэй вышел и огляделся. Кругом толпились люди. В основном подростки в черных футболках и с яркими волосами. Он никак не вписывался в общую атмосферу. Очевидно, концерт еще не начался. Встав в самый конец очереди, мужчина пытался унять тревогу по поводу своей дилеммы. Ладно, он так и так уже на месте. Поздно метаться. Нужно достать билет. Проблема казалась неразрешимой. Всюду только и делали, что подходили и спрашивали заветный пропуск на концерт. «Ну, нет, это ведь был знак, так? Я умею разгадывать знаки Судьбы. Я не зря очутился здесь. Мне просто должно повезти». Внезапно толпа завопила. Уэй дернулся, закрыв уши. «Как я собираюсь находиться там внутри среди обезумевших фанатов, если готов оглохнуть уже от этого ора». Джерард поднялся на цыпочки и пригляделся. А вот и знак. Шел с модельной улыбкой и махал, как секс-символ на ковровой дорожке. Мужчина бросился вперед. — Джа! — начал кричать он. — Джа, это Уэй! Произошло второе чудо — Лето расслышал его писклявый голос и обернулся. — Джи, это ты! — Менеджер вытащил его из толпы. — Что ты тут делаешь? — Я пою у вас на бэк-вокале! — поймав удивленный взгляд, он засмеялся. — Пришел на концерт, конечно же! Джаред открыл рот и возбужденно вдохнул, будто словил оргазм. — Только я безбилетник. Пустите меня на борт, капитан? — Конечно-конечно! — сказал удивленный, но одновременно радостный Лето, обнимая Уэя за плечи. — Он со мной, ребята. Пошли, Джи. Я кое-какие дела улаживал, вот и опоздал. Эти остолопы должны были уже начать, но, как всегда, опаздывают. Только попав внутрь, Уэй понял, насколько недооценивал известность группы. Они были не просто парнями, которым улыбнулась фортуна. Они были дико популярными. Людям, находящимся здесь, по-настоящему нравилась их музыка. Стоя в приятном нетерпении, фанаты не переставали петь тексты любимых песен, фотографироваться и рассказывать слухи об участниках «Моего химического романа». — Пойдешь со мной за кулисы? — спросил Джа, утягивая с собой мужчину. — Нет, — тот покачал головой, — я, пожалуй, отсюда посмотрю. — Дело твое. Но ты не уходи, — Лето крепко сжал его руку. — Мы должны отметить, слышишь? Джерард не успел ничего не ответить: менеджер скрылся в полумраке тесного помещения. Уже скоро на сцене зажглись огни. Публика пронзительно заверещала. «Точно второе пришествие Христа», — с ухмылкой подумал Уэй. Тут же заиграли первые аккорды, и наконец появилась знаменитая троица из Джерси. Мэтт занял место на барабанах, Рэй с гитарой примостился справа. — Рэй! — истерично кричала рядом стоявшая девушка. — Я хочу от тебя ребенка! Джерард поперхнулся. «Кажется, Америка нашла того, кто решит демографические проблемы страны». Переместив взгляд на сцену и важно сложив руки, мужчина скептически улыбнулся. Он не знал, в какую именно секунду его парализовало. Ожидая увидеть посредственное выступление группы-однодневки, Уэй непроизвольно застыл от прокатившейся по залу волны сумасшедшей энергетики. В ярком свете прожекторов он увидел Фрэнка. Нет, не того Фрэнка, которого он знал прежде, а другого — увлеченного, страстного, желанного толпой. Человека, опьяненного любимым делом, плевавшего на правила, хотевшего только играть и общаться с поклонниками... Человека, «взрывавшего сердца музыкой». Не в силах оторвать взгляд от парня Джерард жадно наблюдал за каждым его движением, за каждым вдохом, за каждым выдохом... Гибкое тело извивалось под грохотавшие ритмы. Сильные руки с жаром сжимали инструмент. Длинные вытатуированные пальцы с безумной скоростью водили по струнам. От переполнявшего удовольствия Фрэнк закрыл глаза и приоткрыл губы. Почувствовав странную дрожь, Уэй с каким-то наслаждением смотрел на эти губы. Губы, к которым когда-то ему довелось прикоснуться. Улыбнувшись, Айеро поднял веки и обратился к толпе: — Сиэтл! Мы, черт возьми, любим тебя! И он запел. Нет, это была не та искажавшая звук аудиозапись. Это было по-настоящему. Голос. Он вводил в транс, заставлял сжиматься органы. Он проникал насколько глубоко, что Джерард прекратил на какое-то время дышать. Стоя на достаточно близком расстоянии, он то и дело ловил себя на мысли, что хочет быть еще ближе. Чтобы посмотреть парню в глаза. Чтобы прочувствовать тот безумный огонь страсти, исходивший от него. Чтобы обжечься им. Чтобы просто ощутить его на себе... На проигрыше Фрэнк, не выпуская из рук гитары, упал на пол. Тело парня взмокло. Пара прядей облепила лицо. Облизнув языком нижнюю губу, он издал стон. Уэй замер, отчетливо слыша через гул бешеное биение сердца. Продолжая наблюдать за Айеро, он потерял отсчет времени. Во власти охватившего возбуждения и не покидающего волнения Джерард исследовал каждую клетку на Фрэнке, пока тот лежа исполнял партию. Представив себя в художественной студии перед белым мольбертом, он скользил внимательным взглядом по его коже, местами украшенной рисунками, изгибам, казавшимся невероятными, капелькам пота, стекающим по шее... Уэй мысленно чертил линии, точно карандашом на бумаге. Он видел все. Каждую эмоцию, каждый мускул на неидеальном, но оттого более прекрасном лице, каждую дрожь, пробегавшую по его телу. Отыграв последние аккорды первой песни, Айеро наконец поднялся. Зал заполнился шумом и криками. Почувствовав, насколько сильно вспотел, Уэй заставил себя отвернуться, чтобы успокоиться. Не позволяя лишним мыслям отозваться в голове, он просто стоял с опущенными в пол глазами и повторял про себя: «Все. Я сейчас же ухожу домой. Прямо сейчас». Однако реализовать задуманное было не так-то легко. Прижатому со всех сторон Джерарду едва удавалось шевелить конечностями. «Чем я думал, когда направлялся сюда? Я не должен был приходить. Не должен. Я обязан быть со своей девушкой, а не пялиться на парня, трахающего свою гитару». Тем временем началась новая песня. Уэй закатил глаза, узнав знакомый мотив. Еще бы, эта песня была о нем! Стараясь не смотреть на Фрэнка, Джерард вынашивал план, как свалить из зала, будучи не раздавленным в лепешку. — Я посвятил эту песню одному человеку, — громко прокричал Фрэнк в микрофон. Его голос дрожал. Прекратив играть, он взобрался на одну из здоровых колонок. «Фрэнк?» — мужчина посмотрел на парня. — «Совсем сбрендил?» — И если ты слышишь... хотя, нет, конечно, не слышишь... Все равно! Знай: я, черт побери, схожу по тебе с ума! Ты, сука, мое вдохновение! Уэй молча наблюдал и слушал. «Ты действительно сходишь с ума. Хочешь привлечь внимание к своей персоне? Хочешь выделиться? Зачем кричать об этом на весь мир? Может, еще мое имя назовешь? Дурацкая выходка! Или ты учишься у своей музы неординарности, или...» — И мне плевать на все обстоятельства и перемены, — не останавливался Айеро, — я буду продолжать, слышишь, буду продолжать писать о тебе! «...или ты снова под кайфом». Колонка под Фрэнком опасно пошатнулась. Джерард подался вперед. — И это не все... «Блять, что еще-то?» — Я... я... Оборвав фразу, Фрэнк споткнулся о собственную ногу и, заехав гитарой по голове Торо, который в самом разгаре своего исполнения подмигивал симпатичной брюнетке, рухнул на него сверху. Толпа ахнула. Сбившись с ритма, Мэтт робко бил по барабанам, гадая, продолжать ему играть или нет. Из зашевелившегося под телом Фрэнка Рэя готов был политься десятиэтажный мат. Решив быть мудрее и припасти кулаки для вечера, гитарист принял спокойствие удава и протянул руку парню, чтобы дать тому подняться. Тот не реагировал. Не шевелился. И, казалось, не дышал. Совершенно ошарашенный Рэй опустился к Фрэнку и начал легонько бить его по щекам. Ставший свидетелем неприкрытого изумления гитариста Джерард перепрыгнул ограждение и рванул в сторону сцены. Ноги становились ватными с каждым преодоленным метром, а голову не покидала одна единственная мысль: «Это не может повториться. Только не сейчас». — Фрэнк! — прокричал он, упав рядом. — Очнись, мать твою! Айеро не подавал признаков жизни. Дрожащей рукой обхватив запястье парня, мужчина на мгновение задержал дыхание... «Ты не можешь поступить так со мной. Не можешь... Эта история не должна закончиться на полу клуба». Ощутив пульс, Уэй с облегчением выдохнул. Появившись на сцене и уловив звуки неумолкающих барабанов, менеджер швырнул в Мэтта микрофон. — Просим прощения, — обратился к публике Джаред. — Возникла небольшая проблема. Дайте нам немного времени. Лето кивнул в сторону лежащего без сознания Фрэнка. — Что с ним? Он может продолжать? Мы отыграли всего одну песню и... — Ему нужно в больницу! — перебил его Уэй. — И немедленно.