*****
— Фрэнк, проснись. Наутро страшно раскалывалась голова. Айеро продрал глаза. Над ним навис Рэй. — Мы уезжаем, приятель. Хотели попрощаться. Парень кивнул и пообещал, что сейчас выйдет. На первом этаже стояли Джамия, Джаред, Мэтт, Рэй и Криста. Увидев Фрэнка, все изобразили улыбки. Стараясь не вспоминать вчерашний вечер, Айеро улыбнулся в ответ. — Ну, что? — сказал парень хриплым голосом. — Уже так скоро? — Да, у нас уже регистрация через час, — произнес Мэтт. — Классные были выходные. — У вас замечательный дом, — вставил Рэй. — Спасибо за гостеприимство, Джам, — поблагодарила женщину Криста. Джамия, выглядевшая ужасно уставшей, только кивнула. — Ладно, пожалуй, мы двинемся, а то никогда не покинем этот унылый городишко, — после небольшой паузы промолвил Джаред. — Спасибо за все, ребят! Все принялись обниматься на прощание. — Фрэнк, — прошептал Лето парню, — нет неправильных решений. Есть искренность, и есть игра. Это два полюса одной правды. Кто-то тяготеет к одному, кто-то — к другому. Каждый выбирает сам. Айеро непонимающе сдвинул брови. — Но никто, слышишь, никто не может вечно быть предельно честным или, напротив, имитатором. Рано или поздно человек сходит с одной из этих дистанций в пользу другой. Как ни в чем не бывало, Лето похлопал ничего непонимающего Фрэнка по плечу. — Жду ваш сраный альбом! — воскликнул он, подмигивая. По очереди ребята вышли на улицу и расселись по машинам. Проводив их и пожелав удачи, Фрэнк и Джамия вернулись внутрь. Женщина закрыла дверь и посмотрела на мужа. Тот понял, что сейчас его ожидает разговор. Джамия долго не решалась начать. — Ты думаешь... — произнесла она. — Нет, ты прекрасно знаешь, что я всегда была в курсе. Но я... я предпочитала не замечать этого. — Послушай... — Нет, дай мне сказать! Я выходила за тебя замуж в самый разгар слухов о твоей... твоей связи с... Женщина ощутила горький ком и поспешно опустила взгляд. — Я не хотела верить сплетням и предположениям. А в те моменты, когда я все-таки принимала это, я не знала, что хуже: что тебя тянет к мужчинам, или что ты никогда меня по-настоящему не любил. Фрэнк стоял, навалившись на стену, и ждал, пока Джамия выговорится. — Ты можешь представить, насколько мне было плохо? Ты был со мной, но мыслями находился в другом месте. Ты ничего не видел. Ни моих опухших глаз, ни попыток все исправить... Знаешь, только с тобой я поняла, что такое настоящее одиночество. Айеро знал, что это еще не все. Слишком мало слов для двух лет брака. — Я знала... черт возьми, знала всегда, что эта история правда, — она усмехнулась сквозь катившиеся слезы. — Но его не было в нашей жизни несколько лет. Казалось, ты постепенно начал забывать... Хотя, скорее всего, это я стала привыкать к семейному быту и вечному спокойствию... А потом. Черт... Как это назвать? — Иронией Судьбы? — тихо произнес Фрэнк. — Если Судьба настолько потешна, то я ненавижу Ее. Я ведь просто открыла дверь, а передо мной стояли Джерард и Лин. Медленно скатившись по стене вниз, Джамия сначала усмехнулась, а потом горько заплакала. Фрэнк хотел подойти к ней, но она выставила руку вперед, давая понять, что лучше не стоит. — Я не хотел обманывать тебя, — сказал парень. — А кто заставлял? — прошептала женщина. — Я любила тебя. Но это не я женила тебя на себе — ты сам женился на мне. Айеро знал, что Джамия была права. — Я наивно думала, что ты остыл, но когда он вновь объявился... Ты же не мог глаза от него оторвать. Ты... ты никогда не смотрел на меня так, Фрэнк. Никогда. — Прости меня, — произнес Фрэнк и тяжело вздохнул. — Прости за все. За то, что отнял у тебя столько времени. Что заставил поверить. Ты не заслуживаешь этого. Если бы не вся эта история... если бы не она, я носил бы тебя на руках, Джам. Но... все произошло, как произошло. Мне... жаль. Хоть мои слова ничего уже не исправят. Это правда — мне жаль. Женщина подняла на Фрэнка свои глаза. Они смотрели друг на друга какое-то время. Супруги на бумаге. Чужие люди в реальности. — Фрэнк, я больше не могу, — сказала Джамия. — Я дала тебе отмазку для газет, а ты показал мне, что подобная семейная жизнь не для меня. Мне всегда нравилось заниматься профессиональной деятельностью, и сейчас я намерена вернуться к работе. Мне звонили из Хьюстона, предлагали хорошее место. И я согласилась. Я уезжаю. Убрав слезы, женщина поднялась. — Документы на развод пришлют тебе по почте.*****
Джамия уехала через два дня. В доме осталось еще много вещей, принадлежавших ей, но все, чем она пользовалась ежедневно, исчезло. Одежда. Средства гигиены. Косметика. Фен. Ноутбук. Кипы бумаг с историями пациентов. Фрэнк сидел на диване и разглядывал дом, потерявший прежний уют. На этом диване он провел уже целую неделю, больше всего на свете желая сдохнуть. Каких-то десять дней назад парень жил, и не подозревая, как все изменится. А, может, ничего и не изменилось? Просто все приняло конкретный облик. Так странно... Иногда ведь мы, сами того не понимая, довольствуемся туманностью. Нам нравится задавать вопросы без цели найти ответ. Ведь ответ каждый раз будет означать конец чего-либо. Вздохнув, Айеро направился на улицу. Ему явно не мешало подышать воздухом. В небольшом зеленом парке, находившемся за пару домов, царила теплая семейная атмосфера. Гуляли беременные женщины с мужьями и пожилые супружеские пары. Резвились дети, при виде которых Фрэнк, сам того не осознавая, улыбался. — В детстве все такие милые, не правда ли? — внезапно раздался низкий голос рядом с ним. Фрэнк вздрогнул и обернулся. На скамье около него сидела маленькая старушка, потягивающая здоровенную сигару. Парень поднял брови. — Да, на детей невозможно насмотреться, — согласился он, продолжая рассматривать собеседницу. Держа свободной рукой трость, она с удовольствием курила. — Вот смотришь на какого-нибудь мальчика, безобидно гладящего собачек, — сказала старушка, — а потом он вырастает бабником с целым вагоном внебрачных детей и брошенными в доме престарелых родителями. — Ну, никто от этого не застрахован. — Не застрахован? Большинство просто не видят другой дороги. Хотя она вырисовывается рано или поздно у каждого перед носом. Одни замечают и меняют что-то, а другие зажимают глаза и уши. Такие просто обречены. Ничего не понимая, Фрэнк кивнул и перевел взгляд обратно на детей. — Но есть еще одна категория, — недовольно буркнула старушка, заметив, что от нее демонстративно отворачиваются. — Что? — парень отвлекся, потеряв нить разговора. — Я про дураков говорю. До которых все поздно доходит. Айеро хотел прочистить уши. О чем она твердила? — Ну... дураки! — почти выкрикнула она. — В основном они так и не перевоспитываются, но есть неожиданные исключения. Старушка улыбнулась своим беззубым ртом и задымила парню прямо в лицо, что тот начал кашлять. Она засмеялась, точно нахулиганившая девчонка. Спустя некоторое время Фрэнк услышал чьи-то обеспокоенные крики и поднял взгляд на небо. Он увидел огромный столб дыма, валившийся оттуда, где жили он и его соседи. Айеро в ужасе вскочил. В этот момент старушка схватила его за руку. — Они получают последний шанс, — произнесла она. Вырвав руку, парень рванул в сторону дыма. Даже если это не его дом, он должен был помочь. Мчась, Фрэнк перебирал самые разные сценарии. Начиная от разведения костра какими-нибудь бомжами и заканчивая террористическим актом. «А вдруг этот дым из дома Джерарда?» — неожиданно подумал он и побледнел. Обливаясь потом, задыхаясь, Айеро свернул на нужную улицу и обнаружил, что горел его собственный дом. Это был настоящий пожар, какой он видел только в фильмах. Языки рыжего пламени вылезали из окон и танцевали из стороны в сторону. Валил тошнотворный дым. Внутри был слышен противный треск. Множество людей столпилось вокруг. Они охали и качали головами. — Вызывайте 911! — закричал подоспевший Фрэнк. — Уже вызвали, — произнес мужчина из дома напротив. Парень посмотрел на сгорающий их с Джамией дом и закрыл рот рукой. Как это, черт возьми, произошло? — Мне жаль, Фрэнк, — сочувственно сказал сосед. — Думаю, там было много ценных вещей. И тут в мозгу Айеро что-то щелкнуло. Нет, он вспомнил не о паспорте, каких-то свидетельствах, деньгах или украшениях. Он вспомнил о той потрепанной фотографии, где была изображена серия совместных их с Джерардом снимков. Она лежала в тумбочке спальной комнаты внутри книги. Это было единственное заснятое воспоминание. Единственная их с Уэем фотография. Он не мог. Не мог оставить ее там. Оглядев дом, парень с бешено колотящим сердцем подошел ближе. Это было полным сумасшествием — проникнуть внутрь горящего дома, но Фрэнк знал, если он этого не сделает, он никогда не сможет простить себе свою трусость. Он слишком много пасовал перед трудностями. Страх — все беды были из-за него. Сколько можно было бояться? В ту минуту парня не волновало, чем могла кончиться эта затея. Не волновало. Он просто хотел спасти единственную ценную в своей жизни вещь. Сделав глубокий вдох, Айеро на мгновение закрыл глаза. Он вновь вспомнил ту великолепную осень... Кажется, она была самой лучшей в его жизни. — Джер! Ты что? — У нас нет ни одной фотографии. Открыв веки, он выдохнул и, не обращая внимания на крики, ринулся внутрь дома. Жара, какой он не чувствовал никогда. Въедливый и горячий воздух, из-за которого он мгновенно начал кашлять. Схватив какую-то тряпку, висевшую рядом, он быстро добежал до кухни, которую огонь коснулся меньше всего, и тут же смочил ее водой. Прижав ее к носу, парень огляделся. Огонь разил сразу в нескольких местах. Горела мебель, источая ужасную вонь. Горели шторы, готовые упасть в любую секунду. Горели картины, пара стульев и висящая на стене полка. Огонь затронул многое, но еще не все. Время имелось, однако его было очень мало. Прикинув примерную безопасную для себя дорогу, Айеро двинулся в сторону лестницы, ведущей наверх. Перепрыгивая через предметы и не убирая с лица тряпку, которая постепенно становилась сухой, Фрэнк верно передвигался к лестнице. Подняв голову, он понял, что весь второй этаж заволокло плотным дымом. Деревянная лестница горела. Перевернув тряпку и приложив ее крепче к носу, парень стал быстро подниматься, ощущая на собственных ногах невообразимый жар. Один раз он споткнулся и, упав, получил ожог. Простонав от боли, Фрэнк стремительно встал и заставил себя идти дальше. Оказавшись на втором этаже, он понял, что будет двигаться инстинктивно, ибо дороги практически не было видно. Завеса серо-белого дыма скрывала все, оставляя лишь некоторые очертания окружающих вещей. Хватаясь за стены и кашляя, Фрэнк брел в сторону спальни. Добравшись до того, что осталось от двери, Айеро осознал, что медленно теряет сознание — настолько было невыносимо душно. Тряпка, прежде влажная, уже не спасала. Навалившись на косяк, Фрэнк мысленно давал себе команду не сдаваться. «Еще пара шагов... Чуть-чуть... Давай». Но подняв голову, он застыл. Спальня полностью пестрила ярким огнем. Став хозяином в доме, он захватил каждый квадратный метр комнаты. Все тлело. Все медленно исчезало на глазах Фрэнка. Последнее воспоминание было потеряно. Дым все глубже проникал в легкие Айеро. Глаза щипало. Полученные ожоги давали о себе знать. Тогда же он понял, что теряет связь с реальностью... Ноги подкосились, и парень упал прямо на горячий пол. Потребовалось время, чтобы осознать очевидную вещь — он не только не смог спасти фотографию, теперь он сам не мог покинуть собственный дом. Не в этот раз. Лежа в огне и дыме, слыша треск и шипение, Фрэнк перевернулся к стене и медленно опустил веки. Чего бы он сейчас хотел? Как хорошо было бы вернуться в ту осень... Почувствовать тепло солнца. Легкий ветер... — Учись у меня! — восклицал Айеро, хохоча над Уэем, изо всех сил пытавшимся что-то изобразить. Камера запечатлевала каждый кадр. Каждую эмоцию. Каждую улыбку. Или в лето. В тот старый номер гостиницы. — Я бы нарисовал тебя. — Ты хочешь... чтобы я стал... твоим натурщиком? А, может, в весну. — Мы можем быть счастливы... Вернуться. И остаться там. Почему такое невозможно? Фрэнк легко улыбнулся, как всегда делал, когда вспоминал их с Джерардом встречи, и постепенно провалился в забытье...