***
В полной тишине она спустилась на кухню, где и застала бравую часть дуэта за столом, попивающую теплое молоко. — Искренне надеюсь, что такое тихое утро не будет эксклюзивом, — вместо приветствия прозвучало пожелание. — Надежда умирает последней, — отсалютовала чашкой, и кивнула в сторону порции, что специально поставила перед ее приходом. — Я как знала, что ты долго проторчишь в душе. Как самочувствие, о, мой раненый герой? Она внимательно посмотрела на одетую в майку подругу, из-под которой выделялись бинты; то, как она осторожно села на стул, поморщившись; ее исполосованные предплечья, и протянула к ней раскрытую ладонь, на которой лежало кольцо. — Скажем так: могло бы быть и хуже, — блондинка взяла украшение, оглядывая прямоугольную форму камня, что говорило о высокой классификации. Одев его на палец, зажигая, она подняла на нее сияющий взгляд: — Эмми, я говорила, что обожаю тебя? — И будешь обожать еще больше, потому что я дала тебе поспать с лишний час, — величественно кивнула шатенка, улыбаясь. — Скоро придет Нана с детьми из магазина… — О, — блондинка решила не отвлекаться, зная, что англичанка сейчас расскажет все новости. — И я думаю, что мы успеем с ней поговорить, — Лоуренс глянула на настенные часы, доставая из аптечки свежие бинты. — Парни ушли на пробежку полчаса назад, а Реборн, — она засмеялась, — который хотел все проконтролировать, попал в загребущие ручки воинственно настроенной Бьянки, которая утащила его любоваться сакурой. Он надеялся, что Емицу его спасет, но тот предпочел присоединиться к парням. Вот так вот. Представив себе картину отбивающегося от настырной поклонницы киллера, смеялись уже двое, злорадствуя. Ведь они знают, что он резко никогда ее не посылал и не пошлет, чтобы было кем манипулировать в своих бредовых идеях-фикс и дальше. Лоуренс только закончила забинтовывать руки Ал, как в коридоре раздался шум, что означало прибытие домочадцев. На кухню влетели дети, как обычно никого не замечая, и следующая за ними хозяйка дома. Быстро разобрав пакеты и оставив лишь те продукты, что нужны были для приготовления, Эмили тактично сплавила детей играть в сад, перед этим заверив, что после завтрака они обязательно получат сладости. — Я знаю. Молчание было нарушено женщиной, которая не выглядела сейчас счастливой. Из ее глаз исчезли искры задора, спина сгорбилась, будто на плечи опустилась вся тяжесть этого мира, а пальцы судорожно сжимали чашку, белея. — Вернее как, не совсем все, — она тряхнула головой, прикрывая глаза, — я догадывалась, что мой муж далеко не шахтер. Но ничего поделать не могла. И сына теперь втянул в свои темные дела. Вот и приходится дарить им всю себя. Поэтому я и не задавала вопросы. Скорее, — она горько хмыкнула, — чтобы удержать иллюзию того, что все хорошо. Слова давались легко, скорее потому что она слышала, как трещит по швам выстроенный ее мир, а другой, настоящий, прорывается как плотина. — Это… очень опасно? Она закусила губу, с какой-то отчаянной надеждой смотря то на одну, то на другую, и задерживая свой взгляд на бинтах. — Мафия, — лаконично ответила Эмили, понимая, что разбивает ее на осколки. Лучше сейчас сказать, иначе потом будет лишь хуже. Нана судорожно выдохнула, будто наяву слыша, как с треском развалилось то, что строилось годами. Она трясущимися руками поднесла чашку к лицу, чтобы выпить чай. Со стуком поставив посуду на стол, она руками провела по лицу, будто снимая с себя розовую слизь. — Вот оно что… мафия… — тихий шепот болезненно резал по двум девушкам, тем, что это они стали причиной того, что женщина узнала всю картину в целом. Мафия. Одно короткое слово, но, сколько смысла и подноготной таит в себе. Последняя призрачная надежда истаяла на глазах, как вода утекает сквозь пальцы. — Значит, мне тогда не привиделось, что Емицу заслонил меня собой… — взгляд скользил по кухне, ни на чем не задерживаясь. Кто-то взял ее руку в свои ладони. Она медленно повернула голову и столкнулась с серьезными карими глазами. — Нана, мы будем защищать Тсунаеши, — твердо сказала Аллесия, пытаясь взглядом передать хоть толику своей уверенности, осторожно воздействуя пламенем. Истерики тут не нужны, тем более что скоро вернется одно ясное Небо, что подмечает любое настроение своей драгоценной мамы. — Мы поклялись защищать вашего сына, — Эмили тоже взяла ее руку. — Ему очень нужна ваша любовь, чтобы преодолеть все те трудности, что будут встречаться ему на пути. — Спасибо вам, девочки, — женщина слабо улыбнулась. — Но не думаю, что мой сын будет счастлив, если вы, — она сделала судорожный вдох, — пострадаете, защищая его. Или вообще… Договорить она не смогла, заплакав. Ее мысли уложились, и ей пришлось принять реалии того мира, в котором вертится вся ее семья. Глаза застилали слезы, поэтому она только смогла почувствовать, как ей поднесли стакан с успокоительным, помогая выпить. — Мы знаем, что Тсунаеши будет винить себя, если пострадаем или, — блондинка вздохнула, — умрем за него. Но у нас есть цель, и мы будем стремиться всеми силами, чтобы Тсуна за нас не переживал. «Есть цель — не вижу препятствий», — как-то меланхолично подумала она, смотря как успокоительное начинает действовать, а шатенка потихоньку успокаивается от мягких поглаживаний Эмили по голове. Принять такое — тяжело. Еще тяжелее, когда ты до последнего веришь в то, что не существует, веришь, что твой сын просто участвует в драках, и продолжаешь надеяться, что твой муж все-таки просто шахтер. «Как сказал Джонни Депп: люди плачут не потому, что они слабые, а потому, что они были сильными слишком долгое время». — Ох, девочки, что-то я расклеилась, — она уголком платка промокнула слезы. — Пойду, умоюсь, а то скоро придут голодные ребята, а я еще не начинала готовить, — она всплеснула руками и упорхнула в ванную. — Вот тебе и поговорили, — рассеяно сказала Крофт, присаживаясь на стул. — У всех нас есть сила в руках для того, чтобы убить, но большинство боится ее использовать, — начала цитировать Эмили Ричарда Рамиреза. — Но сила нужна для того, чтобы защищать то, что дорого… — подхватила Аллесия. — …ведь сила — в чувствах, — одновременно закончили они.***
Разговор выдался очень тяжелым, но Савада Нана не просто так была сильной женщиной, только на людях бывая ничего не замечающей наивностью. Поэтому к приходу оголодавших парней, она уже успела освежить лицо, убирая следы последствия разбитого мира, выстроить из осколков первый слой — маску, и развести бурную деятельность. Девушки свободно давали собой командовать — лишь бы отвлечь ее. И это-то и заметил Тсунаеши, когда его обнимала мама, но от вопросов предусмотрительно воздержался, лишь обеспокоенно поинтересовался о самочувствии сестры, но получив заверение, что все отлично, отвлекся на разговор друзей. После относительно спокойного завтрака, Мукуро решительно был настроен пойти прогуляться, поставив перед фактом новых жителей. Никто возражать не стал. Только Тсунаеши попросил позаботиться о них, сожалея, что не пойдет, так как хочет провести целый день с родителями, и Реборн этому не помеха. И, смотря прямо в глаза улыбающемуся отцу, выразил надежду, что вечером тот снова сводит маму на свидание, а лучше вообще в ресторан, в то время как детьми они займутся сами. Савада-старший после заявления сына просиял аки солнышко, и испарился резервировать столик, всхлипывая по пути, что его сын вырос и стал «такииим понимаааающим». Иллюзионист посмеялся, что сегодня ему будут все завидовать, подхватил под руки своих «очаровательных спутниц, ку-фу-фу» и повел вторым коротким путем — а есть еще и первый, как сказала Ал — в парк, любоваться цветением сакуры. На удивление, людей они не встретили. «Гид» объяснил это тем, что пока каникулы почти все разъезжаются кто куда, путешествуя или посещая бабушек или дедушек, а кто едет в столицу искать приключений, чтобы в начале учебного года поделиться со всеми. — Ханами-пати уже был? — поинтересовалась блондинка, восхищенно осматривая открывшийся вид. И ее спутники ее понимали. Только зайдя в парк, начинаешь ощущать, как время замедляет здесь свой бег. Смотришь на цветение величественного дерева и чувствуешь, как внутри, будто все меняется. Суета и проблемы перестают существовать. Все просто утопает в пене цветков сакуры, здесь присутствуют самые разные: белые, розовые, сиреневатые, красные, фиолетовые. Даже в Намимори есть отдельные уникальные деревья, и целые цветущие аллеи. А с наступлением темноты цветущие сакуры подсвечиваются со всех сторон фонарями — зрелище просто волшебное. Недаром это невероятно красивая пора. Деревья окутаны нежнейшей пеной лепестков, в воздухе витает тонкий аромат. Ветки деревьев образуют огромный шатер из розового облака цветков. Тонкими гирляндами цветущие ветки спускаются к земле... — Еще нет. Хотя из-за раннего потепления сакура может раньше распуститься и быстро облететь, поэтому могут фестиваль и перенести, — задумчиво изрек иллюзионист, утягивая девушек на скамейку. — Как там Наги? — поинтересовалась завороженная англичанка, подставляя ладонь под сиреневый лепесток. — Вы же знаете, что она живет у Солнышек? — получив утвердительные кивки, он расплылся в довольной улыбке. — Так вот Сасагава-младшая, прихватив свою одноклассницу, Наги и — вы только подумайте! — Франа, уговорили Миура-старшего отпустить его дочь вместе с ними и родителями Куракавы в путешествие по Америке. Должны со дня на день вернуться. — Америка вроде еще цела, — протянула шатенка и тут же спохватилась. — Постой, ты сказал?.. — Да, младшая тоже пробудила пламя, как и остальные двое. За их обучение уже взялись, — синеволосый запрокинул голову. — Даже так, — присвистнула Ал. — Мне вот интересно, они вообще осознают, во что влезают? Хана точно поняла, но я удивлена, что она согласилась. А вот остальные две кумушки… Мукуро пожал плечами, закрывая глаза, и стараясь привыкнуть к человеческому теплу по бокам от него. Все-таки высказывания Грозы его задели и заставили хорошенько все обдумать. Он ничего не обещает, но просто попробует что-то изменить. Наверное. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь шелестом ветра и короткими зевками. Под такую мелодию спокойствия хотелось полностью расслабиться, забыв про все на свете, и отдаться в объятия Морфея.***
Утро наступило неожиданно. Освещая землю теплым розовым светом, всходило солнце, ветер холодом полоскал по щекам, развивая волосы, тревожно колыхал кроны деревьев, срывая с них листья, которые, медленно кружась в воздухе, оседали на холодную влажную землю и в лужи, тут же намокая и скукоживаясь. Моросил дождик, усиливаясь с каждой минутой. Организм начинал бастовать, требуя тепла, но настроение было самое то, именно под такую погоду, стоять и ловить капли ртом. Сухо. Стоит в горле ком. Всю ночь они пили горький черный кофе, молча размышляя, не делясь своими взглядами. Это было уже бессмысленно… Возникало ощущение, что они знают друг друга давно, с самого начала времен… Хотя на деле знакомы лишь десятилетие. Всю ночь они пили горький черный кофе, прокручивая в голове суть задания, не упуская ни единой мелочи. Важная каждая деталь, дабы все прошло по хрупкому плану, шитому белыми нитками, и исход пошел так, как надо. Шанс на успех один из пятнадцати. Всю ночь они пили горький кофе, каждая вспоминая родных, близких, милый сердцу детский смех и последнюю проведенную ночь с любимым человеком. Последние объятия, прощальные поцелуи, кровавые полосы и расцветающие алыми бутонами засосы, вырванные стоны и сильные толчки, лишь бы прижаться посильнее и быть ближе к родному теплу… Правду говорят, когда знаешь, что это последний вечер, отдаешься весь, запоминая каждую сладостную минуту. Ощущение неизбежного прочно осело на легких, а сердце замирало, предчувствуя… …не самый лучший исход. Но, как и всему в этом мире, сказке приходит конец. Тает надежда, что закончится скоро дождь, во тьме. Слышатся шлепки ботинков по лужам, по мере приближения звук усиливается, а из-за поворота появляется тонкая фигурка в длинном до колена темном плаще, из-под которого видны фиолетовые глаза, что смотрят с тревогой. — Наги, отдышись, незачем было так бежать, мы бы все равно дождались. Она оборачивается на мягкий голос, встречаясь с грустными синими глазами, обладательница которых стоит со скрещенными руками на груди под навесом, опираясь об стенку. — Я боялась опоздать, — голова под капюшоном упрямо мотнулась, а маленькие кулачки сжались. Она была самая последняя, кто вернулся недавно с задания. Идя по коридору до зала совещаний, она чувствовала витавшее в воздухе напряжение, и только встретившись со всеми поняла, что все очень плохо. Прощание состоялось без слез. — Самолет через час, — собеседница перевела свой взгляд на застывшую фигуру с запрокинутой головой под дождем. — На базе не спокойно, — тихо ей ответили, смотря туда же. — Все… напряжены. Никто не произнес и слова. В зале было необычайно тихо, присутствовало все Десятое поколение, включая Варию. Вокруг Занзаса не было ни одного офицера, как и бутылки виски. И лишь подавленный Тсунаёши, будто потух изнутри, через весь стол отправил ей папку, из которой она и узнала о том, что скорей всего Семья скоро лишиться двоих. — Не удивительно, — тихий вздох вырвался из груди. — Все знают, что задание… — она прикрыла глаза, — очень опасное. — Ранг повышен до S+ в нынешнем положении, — девочка прикусила губу, чтобы всхлип не вырвался наружу. — Вы ведь?.. Вопрос остался без ответа. «Вернутся ли они?» — да черт его знает. А может, и вернутся, всякое может случиться. Не известно, какой финт ушами сделает сучка Судьба. Но вряд ли она соблагословит в их случае… Девочка впилась себе ногтями в ладони, чтобы не заплакать на месте, и опустила голову, скрываясь от мира за волосами. — Я в вас верю, девочки. Это было последнее, что они услышали, прежде чем она расслабилась, давая синему туману обволочь, забрать себя в свои объятия. — Признаться, мне даже смеяться не хочется. Первый раз он был таким серьезным, когда узнал, что было совершено нападение на Саваду Нану. И слава всем всевышним — неудачное. Теперь она могла наблюдать это во второй. — Все в этой жизни бывает, — шатенка философски пожала плечами, снова переводя взгляд на фигуру, волосы которой уже слиплись от сильного напора дождя. — Как твой относительно безумный план? Раскат громом рассек пасмурное небо, заставляя иллюзиониста вздрогнуть. Ему совершенно не нравилась данная ситуация, особенно апатичное поведение двух дорогих сердцу людей. Может для них это и правильно, чтобы сосредоточится на цели, вот только постороннего такое вводит в панику, учитывая обстоятельства. И Мукуро старается не поддаться, закусывая губу, чтобы не устроить тут истерику. — Научи своего ученика открывать проход снаружи. Он снова вздрогнул, взглядом впиваясь в промокшую насквозь блондинку. Шатенка прикрыла глаза — это была первая фраза за последние двенадцать часов, что произнесла ее напарница. Она ведь даже не обернулась. И кто сказал, что Облакам чужды эмоции? — Ты думаешь, что всё, — он выделил голосом красными линиями, — всё здание оснащено барьерами, не пропускающие электрические и световые волны, что уже говорить о мыслях? Новый раскат кривой линией рассек небо напополам. — Я знаю. Короткий хлесткий ответ, дающий понять, что разговор окончен. Рокудо даже растерялся, забыв об истерике. Слишком неожиданное заявление. Если он не сможет из запечатанной комнаты перенести свою проекцию из захваченного тела — его запросто убьют. — Не подведите. Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы последняя фраза не прозвучала надрывно и жалко, и тут же словил взгляд потемневших карих глаз. Раз они видятся в последний раз, стоит запомнить этот момент. — Встретимся в Аду. Мелькнули две смазанные тени, скрываясь за стеной ливня, оставляя его один на один с вырвавшимся истеричным смешком. — Ку-фу-фу, очень оригинально, Ал.***
«Что это сейчас было?» Единственная мысль, пробившаяся сквозь толщу сна. — Воспоминание из будущего. Мукуро даже немного стушевался, чувствуя, как прожигают ему спину в районе лопаток. Он вытянул руку, касаясь наклонившейся слишком низко ветки. — Когда они переносились из будущего, всем остальным кто не был с ними, но участвовал в битве, были переданы воспоминания, — он мягко перебирал пальцами бутоны. — Но никто из таких людей не признался, что они увидели фрагменты не только битвы. — Ты хочешь сказать, что остальным еще перешла память повседневных будней? — Именно, — парень щелкнул пальцами, крутанувшись на пятках, и девушки сразу же заметили лукавые искорки. — Вот только вас с нами в этом времени еще не было, но процесс был запущен. Поэтому остальное, что касается вас, было придержано до вашего появления. — И ты знал?.. — Я запустил это процесс снова, — честно признался он. — Но я не знал личностей, кого еще нет с нами. — Интересно, мы трое смогли это увидеть, потому что касались друг друга? — задумчиво спросила Эмили, разглядывая небо. — Скорей всего так будет при тактильном касании, но тогда как выборочные вспышки. Жаль, за временем не следили, — протянула Аллесия, зевая. — По ощущениям, — шатенка прислушалась к себе, — мы выпали из реальности на несколько минут. Но я могу ошибаться, ведь воспоминание само около часа должно быть. Они задумались. Действительно, мало ли, вдруг человеку руку пожмешь, а тут оп — ведение нечаянно нагрянет. — Ладно, — вздохнув, Лоуренс подтянулась, встав, и внимательно посмотрела на парня. — Мукуро, что ты можешь нам сказать о текущей ситуации в нашем болоте? — А почему болото? — он с интересом посмотрел на нее. — Да потому что топи, засасывает как зыбучий песок, а выбраться нет шанса, — раздраженно ответила девушка, складывая руки на груди. Тишину разрезал веселый хохот. Оба повернулись в сторону скамейки, смотря, как трясутся плечи блондинки, которая положила голову на руки. — Ой, не могу, — она весело посмотрела на нее, — это ты только что так Реборна характеризовала? Ее поддержал лукавый взгляд разноцветных глаз. Эмили пару раз озадаченно моргнула, но потом тоже к ней присоединилась. — Вообще-то я имела в виду мафию, — смеясь, сказала она. — Но ты права, это точно характеризует этого недо-репетитора, судя из воспоминаний. — Но нам нужен взгляд со стороны, — блондинка закинула ногу на ногу, приготовившись к дальнейшему разговору. — Мукуро, что ты скажешь, глядя на вот это все? Веселье как рукой сняло, выдвигая наперед готовность анализировать и составлять планы. Увидев сжавшиеся в тонкую линию губы иллюзиониста, как-то резко стало не до смеха. А видение они потом осмыслят, попозже.***
Мукуро оказался очень хорошим наблюдателем, подмечающим каждый жест и эмоцию, ввиду своей деятельности как иллюзиониста. Он живет в доме Савад относительно недавно, так что про Реборна — это первое, что их интересовало — ничего сказать не мог. Он как раз таки прожил с Тсунаеши под одной крышей три недели, две из которых киллера вообще не было, а третью он приходил только поднимать ученика пинками, а потом испарялся на целый день. Это как раз таки совпало на подготовку к отъезду и наблюдения у Верде. А вот рассказать свои мысли и наблюдения о недо-Хранителях он мог запросто и во всех красках со всеми подробностями. Накипело, как подумали они, и потом находили его и своим выводам подтверждения. Хаято был довольно-таки вспыльчивым, резким и нетерпеливым, в основном, его интересует только занять пост Правой руки, совершенно не понимая, что нужно делать и каким быть, чтобы заслужить этот титул. Много раз ввязывался в драки, никого не желал слушать и постоянно ссорился с остальными ребятами, считая их тупыми и ничего не понимающими мимо проходящими серыми личностями. Хоть раньше это происходило из-за разницы в характере юношей и с большим размахом, ведь он их на дух не переносил раньше, сейчас он считает их немного полезными, но все равно «недостойными быть рядом с Джудайме». Но вот девушки подозревали, что весь из себя такой крутой перец после того как замарает руки кровью будет отходить с сигаретами и виски, осознав только, что такое жизнь, и может сломаться, ведь первое убийство запоминается надолго. Хотелось побиться головой об стенку. А лучше взять и пару-тройку раз стукнуть одного идиота — как порывалась сделать взбесившаяся Крофт, но была остановлена искренне обеспокоенной подругой, что в таком случае там вообще даже зачатка для развития чего-то не останется. Ох, как орал оскорбленный итальянец… Поэтому чтобы хоть как-то обуздать его импульсивность, Эмили решила кардинально. В приказном тоне с подтверждающим все Тсунаеши — это пародия на «отдать приказ», как прокомментировал Мукуро — каждый день она забирала пепельноволосого на задний двор и вместе с ним усаживалась медитировать. Гокудера вопил, Гокудера хамил, Гокудера грозился подорвать все к чертям, но одного ледяного взгляда голубых глаз хватало, чтобы он осекся и, сцепив зубы, продолжал начатое. Сама Лоуренс стала наступать на больную мозоль, не отрицая того факта, что собирается его сместить. Ну, так она и не соглашалась, но кто ее будет слушать, когда верх берет итальянская кровь? И искренне от всей души надеялась в ближайшее время встретить мастера кэмпо, чтобы упросить его взять эту ходячую бомбу быстрого действия к себе в ученики. Еще с первой встречи стало ясно, что Ямамото Такеши полон сюрпризов. За маской весельчака и ничего не воспринимающего всерьез дурачка скрывается острый ум и цепкий взгляд. Учеба у него хромала исключительно из-за многочисленных тренировок, почитав материал, он все может разобрать сам, дайте ему только время и тишину. На «военном совете» было окончательно принято Эмили, что в случае провала Хая-чи — как прозвала его после очередного скандала апатично тогда настроенная блондинка — Такеши почетно займет место Правой руки, как более подходящая кандидатура. Решение такое основывалось на том, что брюнет более свободолюбивая личность. Как разъяснили девушки, ему надо будет периодически, почти постоянно ходить на задания, чтобы продемонстрировать свой стиль изящного убийства — эту особенность как любой другой мечник он подхватит с наработкой опыта. В то время как фактически заместитель босса должен постоянно быть при нем, как и сопровождать везде. Быть почти «тенью». Осведомленный Мукуро подтвердил догадки девушек. Ямамото Тсуеши — в подпольном мире известен как Карающий Дождь со стажем в двадцать лет. Очень жесткий тренер и талантливый киллер — иллюзионист лично видел, как сражаются отец и сын, посетив как-то один раз тренировку. И с уверенностью может сказать, что младший превзошел старшего Ямамото. Глава семейства так же взялся за обучение своего отпрыска помимо языков еще и ведению дел, документов и соблюдения законов мафии, передавая все свои знания, умения ведь у каждого личные. Самым сюрпризным сюрпризом было то, как мастерски Дождь использует свое пламя по назначению. Если бы не высокая чувствительность, девушки бы и не поняли кто и как, не переставая улыбаться, закинув руки за голову, он зажигает кольцо, напрямую успокаивая психику. Просто мастерски и рискованно, рассчитано вплоть до секунд, чтобы не спалиться. Большим минусом было то, что за маской радостности он всегда прячет тягучую боль. Он спокойно относится к колоритным личностям, искренне любит и беспокоится за своего младшего братишку Тсуну, может найти общий язык даже с драчливым Хибари и успокоить его даже без пламени, но… Такеши не умел всецело доверять. Промывку мозгов проводили на пару за закрытыми дверями, куда позже были затянуты и Небо с Туманом, как самый мощный аргумент и довесок для закрепления, усвоения и принятия к сведению. Тсунаеши впечатлился, Мукуро проникся — первые шаги были сделаны. Все-таки Дождь — не Гокудера и Рокудо, тут не все запущено, так что кардинально реанимировать не требовалось. Косящий под тупого боксера с горой мышц вместо мозгов, Сасагава Рехей был скрытным и не до конца въезжающим в ситуацию в целом. Нет, он понимал, что скоро придется переехать в Италию, участвовать в зачистках, мотаться по всему миру, исполняя приказы. А так же придется волноваться за сестру и ее подруг, которые решили тоже влезть в мир мафии. Он не понимал, что ему предстоит контактировать с разными людьми, у которых свои закидоны на пару с тараканами танцуют в голове квикстеп. Он не подбирал подходы, решая все девизом «мужик должен идти вперед». Такие люди долго не протягивают. Такие слишком прямые, открытые и оттого опасные, пусть и сами того не подозревают. Лоуренс, на которую свалилась теоретическая часть, завистливо смотрела с кухни, как подруга преподавала практическую часть своему брату без пламени, но потом встряхивала головой и начинала по-новому объяснять то или иное значение Солнцу, задумываясь над тем, чтобы составить примеры по боксу. Словесные кружева он в любом случае не научится плести, а вот видеть уловки и в нужный момент промолчать — она просто обязана втолковать. Пришедшая гениальная мысль попросить Колоннелло заняться учеником была отложена в тот же ящик «на всякий пожарный». Не хватало еще у всяких Аркобалено быть в должниках. Перед сном они всегда тихо обговаривали какие-то особо зацепившие моменты, пытаясь рассмотреть со всех сторон и сложить картинку поведения определенного человека в целом. И каждый раз вздыхали, но твердо знали, что результаты оправдают затраченные силы.***
Внешний советник Вонголы всецело посвятил себя любимой жене, практически пропав на три дня, возвращаясь с прогулок рано утром. Какой бы скотиной он не был, Нану он очень любил. С сыном он почти не общался — сказывалась неловкость из-за редких встреч, которая перелилась в незнание как общаться. По истечению «отпуска», он со слезами умотал обратно, что было ожидаемо. Нана превзошла себя, железной рукой командуя всей разношерстной компанией, и ничем не выдавая своего состояния. Хотя особо прозорливые подметили горечь на дне ее карих глаз, перед каждым «свиданием». Тяжело играть наивную дурочку, с камнем на сердце, когда знаешь правду. Но дети отлично справлялись с ролью «занять внимание полностью». Честно говоря, ни Лоуренс, ни Крофт так и не могли до конца понять причину бездействия Наны. Она надеялась, что увидев такого Тсунаеши про него забудут? Это было все-таки глупо, не заниматься собственным ребенком, а способствовать страхам и развитию слабой личности. Реборн уже не вызывал опасения, потому что все взрослые домочадцы были готовы к разным приколам «в стиле Вонголы», и просто не расслаблялись когда он был в доме. За пару дней перед учебой почти не удалось разглядеть какую-то еще сторону, помимо садистской. Однако то, что его ученик относился к нему хоть и насторожено, но с хорошо видной теплотой, заставляло задуматься на определенные темы. Пока наблюдение было продолжено, ввиду возможности открытия чего-то нового. Тсунаеши был совершенно отдельной темой. Начать с его неуклюжести, заканчивая стеснительностью и непониманием чего-то сложного выше середины. Он был взят в оборот в тот же день. И все дни, начиная с пробуждения, были расписаны по этапам. Аллесия поставила перед фактом, что утренние пробежки во время учебы переносятся еще на час раньше, потому что после нее у него будет начинаться медитация и спарринг — к его великому ужасу — без пламени. Потом холодный душ и отработка харизмы с речью перед зеркалом длительностью пять минут, не меньше. А потом надеть одежду, приготовленную с вечера. С начала учебы планировались сразу после окончания уроков сидения за домашним заданием, языками, историей и законами — истинными, а не написанная «детская хрень» — подпольного мира, этикет, изучения стран и городов на уровне политической деятельности, дипломатией и обучением ведения документов с пониманием политики в целом. Сказать, что Савада-младший был в шоке — ни сказать ничего. Ведь потом его еще припахал иллюзионист «за компанию к двум иностранкам», что старательно восполняли пробелы. Мукуро взялся за них серьезно — стараясь привыкнуть, притереться, не забывая ехидничать, язвить и огрызаться, конечно же, — а на возмущение шатена Лоуренс изрекла единственный аргумент, побивший все отговорки: «повторение — мать учения». Вот с этого момента стало ясно, что с ней Небо не соскучится, а ее прищуренный взгляд дал понять, что с него не слезут, и он все прекрасно будет знать. Взяться всерьез, он-то взялся, вот только не забывал таскать всех ежедневно в парк. Девушки не забросили свою цель, понимая, что ничего просто так не бывает, и активно препирались и огрызались в ответ, наводя нужные мосты, изучая и привыкая. — На свежем воздухе материал усваивается проще, — ехидно сверкая глазками, пропела эта зараза. Ага, знали они, что это за «материал усваивается». Прятался гад от Хибари так, хотя тот был занят своими делами в преддверии начала школьного года, даже не имея сводной минутки в своем графике. Вот тут-то они и прозрели: обучение в Японии-то шестидневное! Хоть и каждая вторая суббота считается выходным днем, но они вдруг резко вспомнили, что совершенно не хотели учиться в школе, и вообще они могут этого не делать, но… Оставалось только смириться. Они ведь идут во второй класс Старшей школы! Это третья ступень — котогакко. Не понятно для чего он это говорил, но увидев скептически настроенных девушек, начинал вещать, уже взяв подход с другой стороны. Еще к школе будущие ученики должны владеть основами арифметики и уметь читать хирагану и катакану. А к окончанию начальной дети должны выучить одну тысячу и шесть символов кандзи. И если разговаривать на японском они могли спокойно — уж так выучились, то именно с письмом были лажовые проблемы, хоть и несерьезные пробелы, но именно в нужных местах у девушек. Ал стонала от несправедливости и материлась на разных языках, Мукуро слушал, аплодировал и заставлял учить дальше. Эмили старалась после этих занятий в усиленном темпе — ведь через пару дней школа-мать-ее — не прибить выводящего ее из себя Ураган, который устраивал по сотне концертов на день. Занятия в школе обычно начинаются в половине девятого утра. Каждый понедельник перед началом занятий ученики строятся на «линейку», и перед ними в течение пятнадцати минут выступает директор школы. Только не в Старшей Намимори. В прочие дни это время отводится для общешкольных объявлений и отмечания посещаемости. Прилежному посещению школы придается в Японии большое значение. Тем не менее, прогульщик может сбежать из школы после первого урока. «Учащиеся» фыркнули. Как же тут, сбежишь. Глава Хибари Кея бдел, бдит и будет бдеть. Японский и английский языки, математика, естествознание — физика, химия, биология, обществоведение — этика, история, этикет — график был составлен по школьным предметам, чтобы подтянуть Тсунаеши, приправив все тем, чему нужно уже учиться для ведения дел Семьи. А ведь еще есть предметы для специализации в той или иной области познаний. Вот маленький босс и решил поинтересоваться, что же будут делать девушки с учебниками, которые написаны на кандзи, если у них такие проблемы. В ответ ему под нос ткнули планшеты, на которых были загружены нужные материалы… на английском и итальянском языках. Шатен проникся, воздал молитву всевышним силам, чтоб они дали ему сил и терпения, и продолжил грызть гранит науки.***
Кея еще издалека заметил новых личностей — ему, как блюстителю порядка горячо любимой школы, директор в обязательном порядке отчитался про поступление двух новых учеников. Только на этот раз его удивление взяло вверх: информации практически не было, словно его специально решили подразнить, подлив масла в огонь — сразу видно было, что без руки аркобалено тут не обошлось, тем более ученики на домашнем обучении, что очень интересно. А значит и эти двое тоже замешаны во всем. На самом деле Хибари Кея предвкушал знакомство с новенькими. Информация почти засекречена, здесь замешан репетитор, что просто будоражит кровь в предвкушении знакомства, да и интересно же, какие они будут. А в мыслях уже представлял, как будет их запугивать, как страх будет отражаться в их глазах, как они будут заикаться, но в глубине души тлела надежда, что раз они от Реборна, то немного все же его повеселят. Знал бы Хибари Кея, что его мнение, что все девушки — беспомощные травоядные, опровергнется — не стал бы мнить себя выше всех. Новенькие были… заметны, бесспорно. Их внешность сразу же бросалась в глаза — не удивительно, что вслед им оборачивались все ученики. Все же европейки очень сильно отличаются от миниатюрных японок. У них совершенно разные понятия и воспитания. Шатенка с собранными волосами в высокий хвост изучающе смотрела своими голубыми глазами, и Хибари был готов поспорить, что это взгляд человека с аналитическим мышлением, который подмечает каждую мелочь и, в случае чего, может обернуть ее так, как надо ему. Гордая осанка, которая явно не была напускной, а отточенной с малых лет вместе с грациозной походкой, выдавала в ней истинную аристократку, которой с детства привили манеры. К его удивлению она была одета без жилетки. Конечно, по форме, но это противоречило правилам. Да еще и рубашка была не застегнута до конца. Хотя на первый раз можно простить — все же девушка, и весь вид которой так и кричал, что она не будет совершать не обдуманные поступки. Слишком правильная. Стоит к ней присмотреться. Может в комитет ее взять? Переведя свой взгляд на второго человека, он просто застыл как вкопанный, но сразу прищурился. Идущая рядом блондинка — а фигура явно говорила, что это девушка — с распущенными волосами была не менее симпатичной даже с ее безразличным взглядом, которым она смотрела на окружающих. Вот тут он удивился еще больше — ее взгляд был такой же, как у него, с разницей в том, что в ее карих глазах просто застыло безразличие, а от его взгляда хотелось умереть. Знакомый ледяной взгляд и расслабленная походка с засунутыми руками в карманах черных штанов. Ее одежда чем-то походила на форму мальчиков с различием только, что одежда женская. Белая рубашка была на выпуск с расстегнутыми верхними пуговицами и распущенным галстуком. В глубине сознания начала зарождаться ярость — да как она посмела нарушить правила школы Намимори? И тут же его осенило — это была она! Кея предвкушающе ухмыльнулся, но тонфа доставать не стал. Девчонка тогда не убежала, а дралась с ним на равных. Голос отдавал хрипотцой — вот почему он был уверен, что тот «парень» — стоящий его внимания противник. «Интересные личности», — брюнет еще раз оценивающе посмотрел на девушек. Остановив свой взгляд на той, которую будет в первую очередь отчитывать, оторвался от ворот и размерной походкой хищника, который собирается совершить прыжок на жертву, сделал пару шагов навстречу. Ледяные карие глаза встретились с не менее ледяными серыми, которые стали темнеть как небо перед грозой. Ученики во дворе замерли, затаили дыхание, боясь лишний раз моргнуть, ведь знали, какая расправа ожидает тех, кто нарушит правила. Казалось, даже время остановило свой бег, и птицы перестали петь. Эти двое смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Просто один лед, никаких эмоций, одно безразличие и никакого страха. Шатенка тем временем внимательно смотрела на высокого статного брюнета с красной повязкой на руке, узнавая из воспоминаний Тсунаеши великого и грозного всея Намимори Хибари-сана. Именно на него наткнулась ее везучая подруга, когда решила прогуляться как в старые добрые времена. — Ты не одета в школьную форму для девушек, тем самым нарушая правила школы Намимори, — стальной голос, как приговор, разрезал мертвую тишину, что воцарилась во дворе. Подождав пару секунд, ученики рвано выдохнули и недоуменно уставились на главу. Обычно после этой фразы шло «забью до смерти» и точные удары металлическими тонфа. Но что-то пошло не так. Девушки не трясутся от страха и не молят о пощаде, а гроза не спешит приступить к избиению нарушителей. Блондинка безразлично смотрела в такие завораживающие глаза, но ее привлекла красная повязка, на которой иероглифами была написано: — Дисциплина… — она на секунду замолчала, хмыкнув, снова посмотрела ему в глаза: — дисциплинарный комитет, значит. Голос был мягкий, уже без той болезненной хрипотцы, что была в прошлый раз, но все такой же равнодушный. — Тогда почему школьными правилами не предусмотрено ношение брюк девушками, чтобы предотвратить многие нарушения дисциплины, тем самым их обезопасив? Это прозвучало словно пощечина. Некоторые учащиеся уже помолились за упокой блондинки, которая, не понимая, кто перед ней, и предъявила претензии. Парни потупили глаза, уловив подтекст, а девушки мысленно согласились с тем, что никто вслух не решался сказать. Эмили мысленно присвистнула, уловив устрашающую ауру и зарождающуюся ярость в серых глазах. Краем глаза она заметила, что возле многих окон столпились толпы зевак, среди которых был Тсунаеши, держащий руки возле груди, и взволнованный Такеши, который, по-видимому, с Хаято собирался спуститься вниз, дабы предотвратить неизбежное. Теперь она поняла, чего так опасалось ее Небо, попросив приглядеть за сестрой. Два упрямых Облака, меж которыми ей уготована роль противоположного катализатора. А зная Ал… Хибари Кеи первый раз в жизни нечего было ответить. Его упрекнули, ткнули носом в недочет. Ярость разлилась по венам, а воспоминания о предыдущей встрече подсказывали, что с ней можно не церемониться — руки чесались схватить оружие. Однако… — Это не дает тебе права одеваться так, как тебе захочется, нарушая и подрывая дисциплину. Все должны одеваться так, как положено правилами. Один рывок и Аллесия оказалась вплотную к нему с приподнятой головой так, что он чувствовал ее дыхание и отчетливо видел, как разгорается раздражение в ее глазах. Маска равнодушия чуть ли не с треском раскололась. Неожиданно чувствовать кого-то столь рядом. Неправильно ощущать горячее дыхание на своем лице. Никто не должен вторгаться в его личное пространство. — Я не люблю юбки и не собираюсь их носить, ни при каких условиях, — прозвучало в звенящей тишине. Ярость взяла вверх над протестующими доводами мозга, и вот в руки привычно легли холодные тонфа, а рука уже очерчивает дугу. Он не собирается бить, как бы ни хотелось. Не сегодня. Лишь припугнуть, сыграв на эффекте неожиданности. Но его планам не суждено было сбыться. Когда до «удара» оставались считанные секунды, блондинка совершенно спокойно сделала легкое переступание ног в повороте, и, оказавшись за его спиной, схватила его оружие, крепко сжимая. Его зрачки расширились. Она сделала тоже самое как когда-то и Ямамото перед битвой Урагана на конфликте. — Прошу прощения за поведение моей подруги, но мне кажется, что стоит действительно пересмотреть некоторые правила, поэтому после уроков мы зайдем в кабинет дисциплинарного комитета и все обговорим. А сейчас нам пора к директору, чтобы не опоздать на урок. Спокойно стоявшая до этого Лоуренс решила предотвратить дальнейшую заворошку, решительно смотрела в глаза брюнета. Ее голос с легким акцентом как у подруги с хорошо сказанной речью мягко окутал сознание, заставляя ярость утихнуть. Не дождавшись ответа, она спокойно подошла к блондинке, развернула ее к входу школы и, подтолкнув в спину, направилась с ней в здание. До звонка оставались считанные минуты, так что они поспешили в кабинет директора, под ошалелые взгляды. Хибари посмотрев в спины уходящих новеньких задумчивым взглядом, повернулся ко всем оставшимся и угрожающе сощурился. — На территории школы запрещено собираться в толпы, — металл предостерегающе сверкнул на солнце. Секунды хватило, чтобы всех как ветром сдуло, тем самым заставив брюнета довольно хмыкнуть. «Хм, — задумчиво повернулся к школе ГДК, — это будет интересно, определенно».***
— Класс, внимание! Сегодня к нам перевелись два новых ученика. До этого они были на домашнем обучении, так что позаботьтесь о них! Дверь кабинета открылась, и мужская часть класса просто задохнулась от восхищения. На пороге стояла невероятно красивая шатенка и, что самое удивительное, одетая не по форме. Она грациозной походкой, словно невероятная дикая кошка, знающая себе цену, подошла к учителю. Обведя изучающим взором голубых глаз всех учеников, при этом словив заинтересованные и восхищенные взгляды не только от парней, но и от девушек, она произнесла: — Меня зовут Эмили Лоуренс. Можно просто без суффиксов. Я сволочь, но не до конца, так что буду рада общению, — она специально произнесла последнее на английском якобы приветствуя, и сделала традиционный японский поклон при знакомстве. И тут же увидела как поперхнулся сидящий за первой партой Хаято. Аж ноги с парты убрал, ошалело смотря на нее. — Не позорь моего няшу, — прилетело ей так же в ответ из дверного проема. Ученики сразу же перевели взгляд на голос, и кто застыл, а кто присвистнул. Еще одна одетая не по форме, только еще и в штанах. Знали бы они, как новенькие радовались, что форма не «сейлор фуку» — матросскую одежду они бы не пережили. — Аллесия Крофт, — она равнодушно качнула головой классу. — Желательно тоже без суффиксов. Двоюродная сестра Тсунаеши, — зачем-то уточнила она. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Весь путь пока они проходили до свободных парт, ученики не переставали галдеть и восхищенно или завистливо смотреть. Как и обсуждать весь урок, заставляя учителя прерываться на особых момента. Как же, у никчемного Тсуны сестра очень даже какая, как и вторая девушка. А ведь они обе знакомы, а значит и вторая тоже знакома с ним! А тут еще и Такеши, смеясь, подлил масло в огонь, ответив на вопрос, что они обе живут с Савадой, и спалил себя и Гокудеру, что они тоже все уже знакомы, разжигая просто-таки костер у фанаток двух красавцев школы. Школьная жизнь обещала быть насыщенной.