***
Аллесия умилительно смотрела на звереющего на глазах Хибари Кею, хотя ей хотелось смеяться как ненормальной. Орешек попался крепкий, но все же нервы в виду возраста и гормональной перестройки сдавали намного быстрее, чем, скажем, в будущем. Блондинка поймала себя на мысли, что она однозначно хочет увидеть каким станет это нерадивое Облако. Все началось с того, что двум прибившимся к Семье стали давать задания. «Опыт наработать надо», так сказать. Никто из них против не был, хотя Тсунаеши это явно не пришлось по душе. Так после одного вечера и начались официально терки двух облачников. В тот день было задание с Луссурией, где они с Эмили изображали из себя смазливых парнишек в гейском клубе. Как бы Солнце Варии не строило из себя ветреного человека, его профессионализм не портила даже его ориентация — информацию они добыли в кратчайшие сроки. Да, он мог сюсюкаться, кудахтать как наседка и причитать о любой мелочи, способной повредить красоту — он был наемным убийцей. Профессионалом высшей ступени. Он был элитой. Элитой, которая была пока что выше их по положению, поэтому, нарядив несчастную Лоуренс в платье с рюшами для следующего задания, он подмигнул и отправил Крофт к Бельфегору. Оставалось надеяться, что подруга стойко пройдет испытание. Ну как минимум, чтобы потом отыграться не по-детски. Вот после того задания с варийской принцесской, где проливались не реки, моря крови, она поздно вечером завалилась в кабинет Хибари, нагло плюхнувшись на диван и положив голову на его колени. Сознание тогда мутило от дикой усталости, потому что выданное Верде кольцо она не удосужилась взять с собой, за что и поплатилась полным истощением, проводя пламя на предметы в огромном количестве. Она не помнит, что тогда ему сказала, но не убил он ее на месте, наверное, только потому, что она не запачкала кровью его любимую школу. Утром, конечно, он попытался своими железками вытребовать объяснительные за пропуски. Но кто ж ему скажет-то, верно? Тсунаеши опасался, что Облако тоже захочет задания, чтобы было, где сбрасывать пар. Правда затребует поблизости Намимори, и чтобы было во благо Намимори. Оставалось паскудно ухмыляться прямо под разъяренным взглядом грозового облака и не таять, не таять, твою мать! — Потанцуем, ежик?***
Шаги гулким эхом отдавались в коридоре, единственном не покрытым ковром, отскакивая от стен и затихая в расстеленном ковре. Дыхание было ровным под стать спокойному состоянию. Мысли спокойно укладывались в голове лишь благодаря осознанию, что паника здесь не лучший советчик. Галстук на шее ощущался удавкой, которая вот-вот оживет и сделает свое черное дело, останавливало только то, что сестра и консильери ему этого не простят, посмей он разбить образ Большого Босса даже при конце света. Мысль о двух дорогих сердцу людях согрела душу, выталкивая глухое отчаяние пинком из-за ребер. Не оценят они такое настроение, не оценят и только наваляют, и плевать им будет, что они вообще-то его подчиненные. В первую очередь, они — его драгоценная семья. Хотелось тоскливо завыть, словно щенок, но желанная дверь наконец-то показалась, так что оставалось закусить губу, открывая ее в зал собеседований, где чувствовались три сильных атрибута. Недовольный Занзас, сидящий не в своем царском кресле, а на столе, выражал всем своим видом презрение к окружающему миру. Вот только привычный к его обществу мог с легкостью заметить смирение на дне алых глаз, такое непривычное и совершенно выбивающееся из образа психа. Как и полный стакан виски. Рядом в позе лотоса и вчитываясь в бумаги сидела Эмили, совершенно забившая на правила приличия и залезшая прямо в туфлях. Вид консильери как всегда был с иголочки и завершался очками на носу, что лишь придавало солидности. Вот только, если на столе останутся царапины после ее шпилек, он наберется наглости и напомнит ей об этом. Они сейчас все играют в эту игру «сделай вид, что все отлично». Валяющиеся на полу сапоги выбивались из почти образцовой картины, варийский плащ висит на стуле, а сама обладательница сих вещей лежит на столе, свесив голову, отчего волосы выделялись белым пятном на фоне черноты. Тсунаеши весело фыркнул, чем тут же привлек к себе внимание. — Не прошло и полгода, мелкий, — безразлично поприветствовал его вариец, сверкнув глазами. «Ты отнимаешь у меня время», — сверлят дырку в голове алые глаза. «Вас и так последнее время почти не видно, потерпишь», — хитро отвечают насмешливые искры золота в глазах. — Какой пример может подать опаздывающий босс, а, Тсунаеши? — наигранно сложила руки на груди и прищурилась Лоуренс. «Бывшая Лоуренс, — мысленно поправился мужчина, довольно вспоминая, как ее вчера приперли к стенке, а затем они напяливали на нее свадебные кеды, комбинезон и фату, чтобы отдать ее жениху. Разительное отличие от ее предыдущего опыта. — Со вчерашнего дня уже не Лоуренс». — Приношу свои искренние извинения, — театрально поклонился Савада, хулигански улыбаясь. — Никак не мог решиться на эту встречу, так хотелось жить. — Клоун, — раздался смешок и Алессия повернулась ко входу лицом. Карие глаза насмешливо смотрели. — Что, снова предавался самобичеванию из-за припадков интуиции? Ее лицо тут же посерьезнело, и сама она резко стала выглядеть на свой возраст. — Не думай об этом, братишка. Стало больно. Как же не думать? Как можно не думать о том, что в один момент можно не увидеть насмешливого взгляда, который не скрывает нежности? Не услышать родного голоса, отчитывающего за пустяки? — Чему быть, того не миновать, — философски пожала плечами Эмили, изучая его с ног до головы. — Задача Хранителей — хранить своего босса, задача Варии — быть щитом Вонголы. Каждая из нас на своем месте, дорогой наш Тсунаеши. Занзас недовольно скривился, но промолчал, отвернувшись к окну, где алел закат. Ощущение — словно ему резко дали под дых. Кажется, десятилетие назад что-то такое они говорили его матери, на протяжении всех лет сдерживая свою клятву. Вот только в этот раз… В этот раз все может стать финальным аккордом. — Поэтому прекрати рефлексировать и иди к нам обниматься, — раздался веселый голос Аллесии, которая в секунду села на столе, стискивая подругу. — Давай быстрее, акция «Консильери раздает обнимашки» длится всего ничего! Поспешите, наш босс! Шеф, не ревнуйте. Сердце ухнуло куда-то в район живота, а в глаза словно сыпанули песка, но ноги послушно понесли его в раскрытые объятия. Лишаться этого не хотелось.***
Тсунаеши бездумно и все еще сонно скользит взглядом по потолку, спокойно лежа на кровати. Когда ему еще удастся побыть в такой тишине и придаться ничего не деланью? Стоит ловить момент. Тяжелый вздох вырвался сам собой, внутри была мешанина эмоций от пришедшего видения, благодаря запустившему процесс Мукуро. А, казалось бы, после сегодняшней эмоциональной вспышки уже ничего не страшно. Несколько месяцев проживания вместе c девочками раскрыли их с разных сторон. Они представали перед ним в ситуациях под разными углами, и он сам тянулся за ними, уже осознанно погружаясь во все сам, без пинков. Деваться все равно некуда. Контроль собственных эмоций, ведь в бою тот, кто поддается гневу, заведомо проиграет бой, потому что не представляет угрозы. Голый расчет в требующей быстрого принятия решения ситуации — жесткость, почти жестокость и проскальзывающая между строк циничность, которая растворяется как утренний туман, когда дело касается Семьи. Не Вонголы в размере пять тысяч человек. Нет. Их маленькой Семьи, в которую входит Небо и его Хранители и все домочадцы, проживающие под одной крышей. Именно поэтому они рассказали ему, что Нана теперь знает про мафию. И стоически пережили его срыв с пламенным всплеском, от которого стол осыпался трухой, а шторы основательно прокоптились, столовые приборы оплавились. Не меняясь в лицах, они бесстрастно продолжили говорить, а он слушал и чувствовал, что каждое слово с каждым ударом сердца как падающие обухом на голову камни. Мама такого отношения не заслуживала, они правы. Быть в неведении еще хуже, чем знать, что человек мертв. Сердце щемило, Тсунаеши зажмурился до разноцветных круг перед глазами. Жизнь неумолимо выстраивалась после рокового поворота в лице киллера на пороге, переживая переломные моменты. Аллесия и Эмили — это последняя точка неотвратимости, и воспоминания их взрослых это только подтверждают, приходя во сны. Они забрались в сердце стремительно и безжалостно, не спрашивая разрешения и на корню пресекая возможное сопротивление и попытки оградить. Теперь они чувствуются даже лучше, чем его Хранители до этого. Их словно повязала Судьба нитями, прочными, как стальные канаты, которые можно дернуть, не боясь порвать, и получить незамедлительный ответ по ту сторону. Ненавязчивая опека, забота и ласка — это отличалось от того, что дарила мама, имея совершенно другой оттенок, которое подмечало сознание, но невозможно было обличить название вслух даже при помощи интуиции. Это просто было. Было как дыхание и свет солнца. Стало таким же привычным, проникнув под кожу и растворившись в крови искрами смеха и нежности. Став жизнью. Хотелось раз в жизни побыть эгоистом, поддавшись своим желаниям. Избавляться от этого не было ни малейшего желания.***
Пламя пробивало клетку, обгладывая ранее стоявшие барьеры на своем пути. Загорались решимостью глаза, окрашиваясь янтарным цветом. Сжимались кулаки, словно в молитве. Расправляло крылья Небо Семьи Вонгола, чтобы защитить то, что так хотелось эгоистично оставить себе и никуда не отпускать. Яростное Небо сверлило взглядом личные дела и фото двух девушек, чтобы устало прикрыть глаза и сжать кулак, принимая единственное верное решение и готовясь к еще большему хаосу, который обязательно придет с последствиями. Решение принято, выбор сделан. И виной этому были Гроза и Облако, пришедшие в жизни Небес, чтобы влиться в связки и образовать Гармонию.