Проклятье слёз

- Распутина Александра Викторовна, живо ко мне в кабинет!- От громового голоса Российской Федерации в уютном кремле задрожали стёкла. Министерства и юные спецслужбы тотчас же попрятались по углам. Все, кроме верных псов войны России. ВС Василий, что в мирное время напоминал добродушную гору мускул, эдакого Иванушку-дурочка с огромными синими глазами и лёгкой улыбкой, не сходящей с губ, бросил вопросительный взгляд на ФСБ, которая застыла со стаканом компота, поднесённым к губам. - Всё-таки шеф решил проверить твиттер, – Александра передёрнула плечами, словно сбрасывая озноб. – Ладно… скоро вернусь, - поставив стакан на место, она поднялась со стула и, гордо расправив плечи, направилась в сторону кабинета Брагинского. Ещё за тридцать метров до заветной двери окружающий воздух резко охладел, в десяти метрах ковёр под ногами захрустел от покрывавшего его инея, а сама широкая дверь была исписана ледяным рисунком, что резко контрастировал с общим тёмным оттенком дерева. Её руки, как и её тело, были привычны к холоду и потому, когда её ладонь коснулась обжигающе холодной стали дверной ручки, она почувствовала лишь приятное покалывание, а не адскую боль примёрзшей к стали кожи. Стоило ей открыть дверь, как в лицо ударил поток ледяного арктического воздуха, настолько сухого, что будь она простым человеком, уже задохнулась бы. Тотчас же её чёрные волосы и длинные ресницы покрылись инеем, словно все прожитые года мигом обрушились на неё, тронув волосы серебром седины. Но это была лишь иллюзия холода. Иван сидел в своём широком кресле, что правда было скованно глыбами льда, да так, что напоминало ледяной трон. Его волосы цвета золы спадали на лицо, своими горящими фиалковыми глазами, что в тот миг виделись девушке самоцветами Преисподней, он смотрел на ФСБ исподлобья. Его сильные пальцы, коими он мог раскрошить кости противников, были сцеплены в замок на уровне губ. В тот миг, он был так похож на себя прежнего, словно Великая Империя, падшая в 1991 вернулась из прошлого и теперь испепеляла взором свою спецслужбу. - Вызывали, Шеф? – Александра не помнила, сколько прошло времени перед тем, как к ней наконец вернулся голос. Она шагнула в кабинет и тотчас же выпрямилась по стойке "смирно". - Закрой дверь, – глубокий баритон всколыхнул морозный воздух, и ФСБ на миг показалось, что пол под её ногами пошатнулся. Она помнила этот трепет. Трепет, который ещё будучи КГБ, испытывала при виде Ивана Брагинского, что отдавал приказы военного вмешательства или простой демонстрации силы. Ивана, которого боялся весь мир. Боялся и уважал. Давно она не испытывала чего-то подобно, очень давно. Почти двадцать лет. Но в тот миг каждый шаг давался ей с трудом, холод проникал под кожу и разливался по венам. Ей стоило неимоверных усилий держать гордо поднятую голову и прямую спину, а не меньших усилий сдерживать дрожь, что охватила пальцы. Брагинский излучал могущество и опасность. И ФСБ хотелось понуро опустить голову и начать мямлить о прощении. Но она не простила бы себя за это. «Я верный пёс возрождающийся великой страны. Я не имею права проявлять слабость. Даже перед ним. Особенно перед Ним». Она остановилась в нескольких шагах от рабочего места Ивана. Ровно посередине между столом и дверью. - Говори, – приказал Иван, и по стенам пополз рисунок льда. - Да, это была моя инициатива, – её голос звучал напряжённо, но ровно, от чего уголок губ РФ дрогнул в ухмылке. – Дмитрий Олегович меня поддержал. При всём моём уважении, Шеф, наши европейские соседи оборзели. Обвиняют нас в том, что мы воспользовались бедственным положением этой зарвавшейся шл… Украины. Мусолят теракты в Волгограде так, словно у них чуть ли не каждый год не взрывают аэропорты и железнодорожные станции. А то, что мы прощаем много миллиардные долги и помогаем той же продажной Украине хоть как-то выбраться из того дерьма, в которое она сама себя загнала им плевать. Они призывают бойкотировать Олимпиаду! Снова и снова поливают Вас грязью. Хватит. Надоело! – Александра с силой ударила по декоративной колоне, что подвернулась под руку, из-за чего чёрный мрамор пошёл паутиной трещин. - Не хотят по-хорошему, пусть будет по-плохому, – она резко мотнула головой, и с её чёрных как смоль волос сорвались снежинки, что оседая на чёрную ткань лёгкой водолазки, тотчас же таяли от жара тела ФСБ. - Пусть ненавидят. Лишь бы боялись. Она замолчала, сцепив руки за спиной и гордо вздёрнув подбородок. Они пытались. Двадцать лет пытались заслужить доверие запада добротой, так хотел Иван. Но в последние годы чаша его терпения переполнилась. Но он не предпринимал попыток запугать своих соседей. За него это делали его верные спецслужбы. И если десять лет назад за подобное самовольство он бы отчитал ФСБ, то сейчас, когда его кулаки наливались силой, той самой военной мощью, которую, как он думал не почувствует уже никогда, он лишь коротко кивнул. Распечатка твиттера Рогозина, где он поздравляет НАТОвцев с новым годом на фоне ТОПОЛЯ-М, была аккуратно убрана в верхний открытый ящик стола. Брагинский поднялся, и тени вокруг него зашевелились. Они клубились вокруг него, как змеи, не смея прикасаться лишь к глазам. К горящим фиалковым глазам, что в пристально смотрели в янтарную сталь глаз Александры. - Я не собираюсь ругать тебя, – холодный пустой голос в миг приобрёл некий заботливый оттенок, от чего стал ещё более устрашающим, и сердце спецслужбы ёкнуло. – Твои мотивы мне понятны, – он двигался медленно, словно предрассветный туман, и тени с холодом следовали за ним. – Ты желаешь мне только добра, – тихий смех растёкся по комнате подобно электрическим разрядам, и ФСБ почувствовала, как каменеют её мышцы. – А раз не получается добиться этого мирными методами, ты прибегаешь к старой тактике демонстрации силы. Широкая ладонь накрыла плечо девушки, и Александра забыла как дышать. Впервые за несколько десятилетий её сковал страх. Она почувствовала ту силу, что таится в Брагинском, не смотря на все возмущения и стенания его народа. И пусть эта сила была лишь отголоском могущества его прежнего Я. Но даже этот отголосок пугал, как спущенная с цепи свора Адских гончих. Лёгкие запомнил морозный воздух, и диафрагма онемела. Александра будто оцепенела, не в силах ни двинуться, ни вздохнуть. - Я просто хотел сказать, что наши соседи уже не раз слышали о Тополях, если и пугать их, то чем-то новым, – Иван прошёлся ладонью по лопаткам ФСБ и вновь направился к своему заледеневшему креслу. – В следующий раз «спой песню» Борея или расскажи о наших морских Ясенях. Я не против. Только одно НО… Иван вальяжно взмахнул рукой, и в мгновение ока холод отступил, словно сорванное покрывало. Тепло обрушилось на ФСБ подобно удару молота. Сковывающее напряжение резко отпустило, и девушке потребовалось немало сил, чтобы не вздохнуть слишком резко, подобно человеку, что слишком долго находился под водой. Яркий свет искусственного освещения резанул по глазам, отчего ФСБ опустила голову. Когда же она вновь взглянула на РФ, на неё смотрел добродушный Иван с платиновыми волосами, полными любви и сострадания фиалковыми глазами и открытой доброй улыбкой. - … Не переусердствуй, – весело из сторону в сторону качнулся Россия и плюхнулся обратно в мягкое кресло. - Есть, Шеф! – Александра отдала честь. – Разрешите идти? - Разрешаю, – Кивнул Брагинский и расплылся в широкой улыбке. Коротко кивнув в ответ, ФСБ развернулась на каблуках к двери и направилась обратно к ВС Василию, что ждал её в одном из залов. Даже когда двери в кабинет Брагинского закрылись за её спиной, а ноги унесли в соседнее крыло здание, ещё долго сердце верной, несгибаемой спецслужбы Российской Федерации отплясывало чечётку на рёбрах.