Проклятье слёз

- Духовник у власти. Хорошего не жди, – зевнул Брагинский, переключая каналы уже по третьему кругу. Смотреть было катастрофически нечего: одни новости да тупые сериалы. И если второе отпадало автоматически из-за своего существования, то первое делилось на две части: как всё хорошо и как мы вообще всё ещё живы. Все более или менее познавательные или стоящие сериалы перенесли на полуночное время, сместив их ересью типа давай поженимся, и потому Иван прибывал не в лучшем расположении духа. А подключаться к кабельному не хотелось, так как больше половины из тех тысяч каналов так же засоряли тупые сериалы и противоречащие новости, но уже других государств. А непрочитанных книг в у Вани уже не осталось. - Сам знаю, – обречённо выдохнул немец, вытирая руки кухонным полотенцем. – Ещё меня беспокоит его отношение к тебе. - Что? – насмешливо изогнул бровь Россия. – Он НАСТОЛЬКО меня не любит? - Нет. Наверное, нет. Я не знаю, понимаешь. Это меня и пугает, – Людвиг развёл руками, пожимая плечами. – Он ничего конкретного не говорил, но у меня всё-таки неприятное ощущение. Иван засмеялся, едва склонив голову, но даже от этого незначительного движения шёлковый занавес пепельных волос спал на лицо. Он не стал плакаться ФРГ касательно своего старого-нового президента и его политики, что помогала ему укреплять связи с другими государствами, но в тоже время изжигала его изнутри. Вечные преобразования, якобы рассмотрения новых законов, направленных на улучшение жизни, всё недовольство, ярость, гнев, страдания его народа грызли северного гиганта, ворошась в груди клубком колючей проволоки. Но за этой болью его сердце грела надежда. Он чувствовал и старых, и молодых, сохранивших традиции и поддавшихся модным течениям, алчных и милосердных, развратных и целомудренных, мудрых и глупых, воров и служителей закона, убийц и жертв. И не смотря на контраст света и тьмы, отчаянья и ярости в сердцах своих людей он чувствовал старый, никогда неугасающий огонёк - любовь к Родине. Не к государству, не к продажным политикам, а к Родине. К земле, за которую сражались и умирали наши предки, к бескрайним полям, дремучим лесам, холодным зимам и душному лету. И потому он не боялся. - Я всё-таки склонен думать, что он будет более чем, – Брагинский наиграно поморщился, подбирая нужное слово, – мил, – наконец кивнул. – В конце концов, после ваших тёрок с ближним востоком чудится мне, что вы подсядете на мою иглу. - Да мы и так, – буркнул немец в надежде, что Россия не услышит. - Ещё не полностью, – игриво подмигнула блондину страна с глазами цвета фиалки. Немец ничего не ответил, наконец, добравшись до дивана, он собственнически скинул с половины, что привык называть своей, ноги Ивана и с видом оскорблённой чести уселся на противоположный край. Брагинский не мог не улыбаться. Страна, с которой ещё меньше века назад они были непримиримыми врагами, соперниками до последнего вздоха, сейчас вёл себя, как своевольная домохозяйка в огромном доме Брагинского. - Кстати, на счёт ближнего востока, – опасно прищурился Людвиг, и ладонь Ивана сама потянулась к лицу. – Что там у тебя с Сирией? – чуть ли не прошипел ариец, на что Россия взвыл. Этот цирк продолжался довольно-таки давно. С тех пор как ООН решило принять резолюцию по Сирии, подобная едкость стала для Людвига нормой. Его собственническая натура ещё терпела развязного Франциска и беззаботного Варгаса, даже к Ван Яо он относился более или менее нейтрально, но почему-то юноша с чёрно-русыми волосами и смугловатой кожей встал у немца поперёк горла рыбной костью. - Мы друзья. Он благодарен мне и Китаю, за то что мы заступились за него, – закатив глаза уже в тысячный раз повторил Брагинский. - Да неужели? - О Боги! – всплеснул руками северный гигант. – Да, Людвиг. Мы всего лишь друзья! И это отношение ко мне - не более чем просто, тупо, банальная благодарность. Я с ним не сплю! Так как если бы спал, об этом узнал сталкер, что сейчас караулит нас в машине в паре сотен метров за моим гаражом, – сидящий в этот момент в своём Хаммере, напичканном бесчисленным количеством прослушивающих устройств, Альфред аж подпрыгнул, ошарашенно уставившись в стену гаража перед собой. Светлые волосы даже на затылке у него встали дыбом. – И это узнали бы все. И ты в первую очередь! Выдохнув в конце своей небольшой тирады, Российская Федерация закинул ноги на колени блондина, буравя его своим известным томным, пронизывающим взглядом. - Но… - Турция - это другой разговор. У нас с ним давняя история знакомства. - А… - Я просто отыгрывался, – расплылся в наглой улыбке русский. – Ведь во времена СССР секса не было. - Ложь и клевета! – донёсся до боли знакомы голос с верхнего этажа дома – Был! И я тому свидетель! - Подслушивать нехорошо… Калининградская область! – чуть свесившись с подлокотника, не менее громко ответил северянин. - Не называй меня так! – взвизгнул голос. Светловолосая страна тихо посмеялся, проведя кончиками пальцев от уголков глаз по щекам. Мир по-прежнему сходил с ума. Политика, экономика и даже сама природа просто сходили с ума. Но были и те, кто научился жить одновременно в системе и вне её. Дом России всегда оставался, остаётся и будет тёплым и светлым, сколько бы хаоса не кружила за его стенами. Ведь греет и освещает его огонь сердец народа. Бедного, обманутого, но великого народа, что не смотря ни на что, готов защищать свою Родину. Любой ценой.