Restless

Блейн был в одном из своих странных настроений, когда просто не мог усидеть на месте, все время поворачиваясь и шевелясь рядом с Куртом. Вскоре он просто соскользнул с дивана на пол, тяжело вздохнув. Хаммел подавил широкую улыбку. – Тебе хорошо там внизу, Блейн? – Просто мне скучно, – ответил паппи, наклоняя голову так, чтобы положить ее на колено парня. Он повернулся лицом к Курту, проводя носом по бледной коже его ноги прямо до того места, где начинались короткие шорты, и Хаммел задрожал от этого прикосновения. Блейн посмотрел на него и спросил: – Когда мы сможем подняться наверх? Курт покраснел, прекрасно понимая, что же означает это наверх. – Не раньше вечера. – Ох, – паппи надулся, слегка запуская нос под шорты Хаммелу, и Курт ощутил, как в животе что-то туго сжалось, ведь Блейн обнюхивал его, все дальше проникая под тонкую ткань. – А зачем нам ждать? – Блейн… – тихо застонал Хаммел, но Блейн уже приподнялся на коленях и, переместив руки на пояс штанов, запустил под него пальцы. – Я чувствую твой запах, – улыбаясь, прошептал паппи, радостно вильнув хвостом, и Курт по инерции опустил руку, поглаживая его мягкие ушки. – Сюда любой может войти, солнышко. Нам нужно подождать, пока мы окажемся в моей комнате… – Я постараюсь побыстрее, – прервал его Блейн, облизывая губы, и Хаммел поднял бедра раньше, чем осознал, что же делает, позволяя паппи снять с себя штаны и белье. Блейн потянул на себя Курта, пока его обнаженная задница не оказалась на самом краю дивана, а прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи. Внутри Курта всегда происходило что-то невероятное, когда он позволял Блейну брать контроль – вот как сейчас, когда паппи делал все по своему желанию. Он потерся носом между ног Хаммела. – Ты уже такой влажный, – прошептал Блейн, очередной раз радостно вильнув хвостиком, и Курт тяжело сглотнул, погладив его по волосам, после чего паппи начал медленными и широкими движениями облизывать внутреннюю сторону бедер Хаммела, намеренно его поддразнивая и прекрасно зная, насколько парень чувствителен в этих местечках. Хаммел проглотил слова, которые хотел до этого произнести – он был таким влажным лишь потому, что Блейн извивался на его коленях около получаса – и просто произнес: – Нам следует поторопиться, помнишь? – Ммм, – уже полностью отвлекшись, неразборчиво протянул Блейн. Он задел кончиком носа клитор Курта, когда наклонился, чтобы настойчиво лизнуть влажную дырочку, пробуя ее на вкус. От неожиданного давления Хаммел застонал – то, насколько небрежными и неидеальными были эти движения, делало все только в сотни раз лучше. Курт ощутил, как шире раздвигает ноги, предоставляя Блейну возможность усесться между ними поудобнее и начать ласкать его увереннее и сильнее. Нос паппи все время упирался совсем рядом с клитором Курта, и тот прерывисто задышал, слегка толкаясь вперед и пытаясь подстроиться под ритм языка Блейна. – Да, так хорошо, солнышко, – прошептал он, и Блейн еще сильнее завилял хвостом от такой похвалы, пододвигаясь ближе – теперь ему удавалось проскальзывать языком внутрь Курта. – Да, Блейн, да, да, вот так, ммм, хороший мальчик. Паппи лишь в пол-уха слушал его, больше сосредотачиваясь на том, чтобы очередной раз распробовать Курта. То, как его язык проникал внутрь, заставляло в животе Хаммела что-то туго сжиматься, наполняя удовольствием, а его киска отчаянно пульсировала под таким ненасытным ртом. Целеустремленность Блейна только добавляла наслаждения, и Курту было невыносимо приятно знать, что тот полагается лишь на свои инстинкты и любопытство. Он выгибался навстречу умелому язычку, пока Блейн, наконец, не коснулся чувствительного клитора – тогда Хаммел выдохнул благодарный стон и запустил пальцы в волосы паппи. – Да, вот так, солнышко. Продолжай ласкать здесь… ох черт, да, Блейн, – беззвучно выкрикнул Курт, и Блейн сосредоточился на том, чтобы сильнее ласкать его клитор, влажно облизывая самый кончик, отчего Хаммел сокращался все сильнее и сильнее. Он чувствовал, как становится еще более влажным под ненасытным ротиком Блейна, и что его киска поддавалась натиску языка, раскрываясь чуть шире. – Курт, – зарычал паппи, обхватывая Хаммела за бедра и притягивая ближе. Курт приподнял попку и вот уже было хотел запустить пальцы в волосы Блейна, как вдруг услышал шаги на кухне и тихо вскрикнул. Курт в панике схватил одеяло, лежащее неподалеку, и накрыл Блейна с головой. Тот на секунду замер в своем укрытии, а после принялся жалобно скулить, так и держа рот открытым на киске Хаммела. –Тсс, – шикнул на него Курт, успокаивающе почесывая за ушком и одновременно вслушиваясь в то, что происходило в соседней комнате, хоть и неровное биение его сердце, казалось, заглушало остальное. – Отец? – Я ищу щетку для гриля, – выкрикнул в ответ Берт, и Курт чуть не застонал, когда Блейн снова стал облизывать его, проделывая весь путь от кончика клитора до узкой дырочки. Хаммел ощутил, как поджимаются пальчики на ногах, и прочистил горло, прежде чем сказать: – В нижнем ящике. За этим последовал неясный шорох, и раздалось бодрое: – Да, нашел. Спасибо, сынок! Ты все еще хочешь свой вегетарианский бургер? – Ммм, – ответил Курт, крепко зажмуриваясь на секундочку, когда все это стало почти совсем невыносимо, когда жар в его теле накалился до опасных пределов. Боже, Блейн за это заплатит. Им показалось, что Берт собрался вновь выйти во двор, и Блейн осторожно прикусил нежную кожу на внутренней стороне бедра. Тогда Хаммел выкрикнул: – И Блейн хочет сыра на свой бургер! – Да, хорошо, понял, – отозвался Берт. Курт вздохнул с облегчением, услышав, что отец покинул дом, захлопнув за собой двери. Он опустил взгляд и заметил, что одеяло немного шевелится как раз в том месте, где находился хвост паппи – вероятнее всего, это было проявление радости от упоминания еды – и Хаммел откинул покрывало, немедленно ощутив поток прохладного воздуха в том месте, которое так и оставалось приветственно открытым для Блейна. – Мы должны поторопиться, малыш, – напомнил ему Курт, поглаживая за ушком, и Блейн тут же глубоко вдохнул запах парня, а после принялся жадно облизывать истекающее местечко. Хаммел уткнулся лицом в собственную руку, когда Блейн проник языком глубже, а после, когда паппи вышел из него и стал ласкать клитор, крепко сжал ноги. – Да, мой хороший мальчик, Блейн, – застонал он. С приближением к оргазму его голос становился все тоньше, и Хаммел изо всех сил старался приспособиться к движениям Блейна, учитывая, что теперь его задница полностью свисала с края дивана, а бедра нестерпимо ныли от того, что долго были раздвинуты. Курт знал, что уже совсем близко, он чувствовал, как собственная смазка стекает вниз по ногам, отчего Блейн только отчаяннее вылизывал все, стараясь заполучить себе как можно больше. Его тело выгнулось навстречу наслаждению, все мышцы напряглись, и Хаммел вскрикнул: – Ох, ммм, Блейн… Паппи крепче обхватил его попку своими пальцами, притягивая ближе, и хватило еще пары движений языка, чтобы что-то внутри с силой взорвалось, и Курт кончил. Жар изнутри покалывал кожу, пока Хаммел пытался прийти в себя. Он прикусил губу, стараясь воздержаться от излишнего шума, тяжело дыша и краснея, как вдруг услышал влажные чавкающие звуки, издаваемые непрестанно ласкающим его Блейном. Курт уже становился более чувствительным, его киска распухла и немного болела, но Блейн решительно был настроен полностью вылизать его. – Хорошо, да, уже слишком, – через пару минут пробормотал Хаммел и потянул паппи за волосы, пока, наконец, тот не оторвался от своего занятия, жадно облизывая губы. Курт еще сильнее покраснел, игнорируя то, как Блейн поскуливал и едва терся о его бедра. Он тут же натянул на себя белье и шорты, чтобы паппи не успел соблазнить его на второй раунд, который, как считал Хаммел, вряд ли прошел бы столь же незамеченным. Даже если вибрирующие пульсации в его киске намекали, что идея достаточно хороша, чтобы хотя бы попробовать. Блейн вскарабкался обратно на диван и, уткнувшись носом в шею Курта, счастливо вздохнул, а Хаммел, успокаивающе поглаживая его по спине, проговорил: – Мой хороший мальчик, Блейн. Хотя нам следует поговорить о том, как следует себя вести в случаях, когда нас могут обнаружить. – Я был прикрыт одеялом, никто бы не увидел, – запротестовал паппи, и Курт закатил глаза, приподнимая руку, чтобы поиграть с вьющимися волосками на шее Блейна. – С сегодняшнего дня все же станем придерживаться моей комнаты, хорошо? – Или снаружи. Хаммел, нахмурившись, наклонил голову. – Снаружи – это не моя комната, Блейн. Паппи придвинулся ближе, словно пытался спрятать свое лицо, и Курту сложно было сохранить строгое лицо, ведь тот был таким милым. – Но когда мы днем плаваем снаружи, вокруг никого нет. Мне нравится, когда ты пахнешь солнцем, и когда на тебе мало одежды. Хаммел ощутил прилив тепла к щекам, понимая теперь, почему Блейн так на него смотрел, когда он пытался научить его плавать. – Я вовсе не хочу ограничивать нас в этом на всю жизнь, но пока… давай придерживаться только моей комнаты. Было что-то возбуждающее при мысли о том, что они могут делать это во дворе, когда любой мог обнаружить Блейна, сидящего между его ног, или, Боже, застывшего на узле Блейна Хаммела. Но все же Курт не был уверен, что готов к этому, как бы интересно это ни звучало. – Хорошо, – ответил паппи и быстро, но с признательностью лизнул парня в шею, отчего пальчики на ногах Хаммела вновь поджались. Он погладил Блейна от основания шеи до самого хвоста, а затем повторил это еще несколько раз, пока Блейн низким и собственническим голосом не прошептал ему на ухо: – Мой. Это слово из уст паппи никогда не становилось менее сексуальным, ведь это было правдой, и оба прекрасно понимали это. Курт задрожал и провел по хвосту Блейна, после чего произнес: – Твой, Блейн. Я весь твой.