Про снега, льды и вселенскую печаль

     – Ты несправедлив к нему, – буркнул Люсьен, в кои-то веки не нагруженный поручениями. Чарльз встрепенулся.      – К кому?      – К маршалу. И вообще, он старается, как может. И армию так ведет, потому что не умеет по-другому. И вообще, когда в голове это всё крутится…      – Что «это»? – раздраженно оборвал Давенпорт, начиная злиться не понятно на что. Снег тихонько взметался под копытами, лошадь высоко поднимала ноги, ступая будто немного брезгливо. Люсьен потупился, облизал обветренные губы и сделал паузу.      – Я имею в виду войну, дриксов, которые могут внезапно начать поступать как-нибудь не так, приказ регента, по которому он теперь еще и Первый маршал, а тут ты, в общем… как бы это сказать? – со своим ранним психозом и биполярными расстройствами.      Чарльз аж рот разинул.      – Прости, что?      – Это так мэтр говорил! – тут же заверил адъютант Его маршальства. – Еще когда мы в крепости были. Он, правда, говорил так о виконте Сэ, но я подумал, что похоже.      – Думай меньше, а? – буркнул Давенпорт, искренне не желая узнавать значения терминов. Сэц-Алан не обиделся, скорее даже обрадовался, что высказался и ему за это не прилетело по дурной головушке. Интересно, парнишка уже отошел от той истории с обрывом или до сих пор сверлит спину Чарльза настороженным взглядом? Делать было нечего, ехали неспешно, и Чарльз вновь заскучал. Заснуть в седле он бы себе не позволил даже за все сокровища мира, памятуя о том, что может произойти, и от скуки начал вымеривать длину поводьев. Шарли иногда чуть поворачивала голову, вроде как спрашивая, что там хозяину понадобилось, но капитан меланхолично мотал головой, отвечая кобыле, что от нее ничего не требуется, и это он сам дурак. Во всяком случае, лошадь каждый раз надменно фыркала и встряхивала гривой, будто Чарльз сам признавался в несостоятельности своего мыслительного процесса.      Поводья были двойными и оказались настоящим адом для перфекциониста – верхний чуть толще и чуть длиннее. Мнительный Давенпорт уже начал подозревать в данной своей печали определенных личностей, но вовремя вспомнил, что кобыла была дриксенской, и никакое влияние извне её затронуть было не должно. Шарли в очередной раз заржала, но на сей раз более тревожно. Ей вторили её сородичи. Чарльз обернулся на Бэзила – тот пожал плечами и начал усиленно чесать своему коню уши. Животные волновались – впереди что-то было. Чарльз прислушался к ощущениям, но с досадой не обнаружил ничего путного, интуиция не орала и не возмущалась, как обычно то бывало, когда должно случиться что-то плохое. И тут Лионель остановил войска.      Лишь подъехав к маршалу, Чарльз понял, что именно было не так. Армия стояла у горной гряды, той самой, к которой Савиньяк и стремился к вечеру, однако армия прибыла еще засветло. Маршал мог бы быть доволен, но вместо этого внимательно обводил взглядом каньон, белым туманом теряющийся вдалеке меж двух отрогов. Выхода видно не было. Чарльза начала бить мелкая дрожь, а потом подоспела и крупная.      – Здесь достаточно много подобных проходов, судя по картам, – объявил Лионель. – Мало кто по ним ходил раньше, постоянные лавины и суеверия, однако если сократим путь через эту долину, догоним дриксов и ударим им в спину на три дня раньше, чем те планируют.      – Так чего мы ждем? – буркнул Айхенвальд, всем своим видом показывая, что лезть в расщелину, да еще и с солдатами за спиной, он хочет меньше всего на свете.      – Ждем деталей. Как там он называется, Люсьен?      – Каньон Смерти, мой маршал, – благоговейным шепотом произнес порученец, и Лионель, хмыкнув, спрыгнул с Грато и обернулся к Давенпорту.      – Чарльз, скажите, вы верите в эти суеверия?      О, как Чарльз верил! Чарльз их видел, эти суеверия, ощущал, а в грудь с самого подхода долбило чувство опасности, которое требовало немедля завернуть лошадь и драпать ко всем кошкам из этого дурного места, где капитану постоянно в белесом тумане на вершинах чудились какие-то фигуры и глаза, а если вглядеться вглубь каньона, то вообще мир перед глазами плыл, как сумасшедший, и только изредка доносившееся ржание беспокойной Шарли его возвращало к реальности.      Чарльз вздёрнул подбородок.      – Нет, мой маршал.      – Отлично! – Лионель бесстрашно прошел к незримой границе, с которой начинался каньон, огляделся, и нога его повисла в воздухе, так и не ступив на взвивающийся в порывах неспокойного ветра снег.      – Кстати, Люсьен. Почему он так называется, просветите нас.      – По древним преданиям, – начал тараторить порученец, – в Каньоне живут духи умерших, которых бросили на растерзание солдатам Старой Империи, диким зверям и другой нечисти. Давным-давно, когда эти земли еще покрывала пустыня, сюда кидали людей для забавы, и охотники Императора должны были их выследить и убить. Если человек доходил до конца Каньона, его отпускали.      – Выбрался кто-нибудь? – деловито осведомился всё еще балансирующий на одной ноге Лионель, будто не знал подробностей и так.      – Я не нашел подтверждений, – громко сказал Сэц-Алан и замолк. И не будь Чарльз Давенпортом, если порученец до дрожи этого каньона не боялся!      – Что ж, это единственная дорога, – пожал плечами маршал, всё-таки ставя ногу на снег. С безопасной, как отметил Чарльз, стороны. – А вы, Давенпорт? Ничего плохого не видите?      Чарльз видел! Еще как видел! Белесые глаза без зрачков, глядящие с отвесных скал, прожигали в нем дыры, а как только Чарльз переводил на них прямой взгляд, паукообразная нечисть быстро зарывалась в белую кашу, делая вид, что её тут никогда не было. Снег вился белоснежным саваном, приглашая в могилу, а стены каньона выглядели гробницей, которая захлопнется сразу же, как только они ступят на их территорию. Камни смеялись и стенали, требуя крови, каковой, видно, их славно кормили во времена неизвестной Империи. Из земли то и дело тянулись бледные руки, хотели схватить, растерзать, утянуть, сами Скалы неистово хохотали хором голосов, и было чувство, что они не выдержат и свалятся на них прямо сейчас. О, как отчетливо Чарльз это всё различал!      Капитан нахохлился, размял руки, спрыгнул с взбрыкнувшей было взволнованной кобылы и прошел вперед. Лионель смотрел, кажется, затаив дыхание, как Давенпорт делает шаг, другой, третий, Чарльз шел, почти искусственно вызывая в себе раздражение и злобу вместо животного страха, который подстёгивал убежать ко всем кошкам.      Чарльз почти на бегу сглотнул ком в горле и сделал шаг через границу. Мимолётный толчок в грудь, снег кинул в глаза горсть острых белоснежных ледяных песчинок, мир на мгновение почернел, мелькнул полупсиходелическими цветами, и всё неожиданно стихло. Чарльз, осмелев, сделал еще несколько шагов и ощутил, что чувство непокорной слабости отступает, а ветер совершенно невраждебно, но ласково треплет его волосы.      Поджав губы, Чарльз обернулся к Лионелю. Тот ухмыльнулся, дёрнул головой и сделал шаг через границу.      Ничего не произошло, не изменилось, не заискрило, не упало. На них не бросились паукообразные твари, не было слышно никакой пегой кобылы.      – Во дает, – мельком услышал Чарльз роптание за спиной маршала и поманил к себе Шарли. Кобылка немного, кажется, укоризненно покачала головой, но подошла к хозяину, миролюбиво попытавшись укусить его за ухо. Давенпорт увернулся и вскочил в седло, пока ноги его еще держали, потому что от страха он даже сомневался, что сможет нормально говорить. Пусть Лионель лучше думает, что он дуется, что все так просто поверили этим якобы суевериям.      Но Скалы, похоже, признали его и тех, кто с ним шел, за своих.      Они возвышались и гудели, призывно сверкая, словно драгоценными камнями. Чарльз, еще совсем недавно чуть не обезумевший от страха, теперь мог дышать полной грудью, улыбаться каким-то глупым мыслям и слушать пение, доносившееся из глубин каньона. Хотелось остаться хотя бы на один день, хотя бы до вечера, и он бы узнал много нового, скалы смущенно хихикали на разные голоса и иногда посылали с горных вершин мягкие потоки ветра, взметающие и так лохматую шевелюру.      Оторвать взгляда от окружавших камней было невозможно, это становилось навязчивой идеей, Чарльз мог легко подойти к маршалу и сказать, что нужно остановиться, ему бы подошел любой повод. Капитан мог бы даже не сильно солгать, сказать, что дальше идти опасно и вообще там что-то происходит. Скалы звали и расстраивались всё сильнее с каждым шагом. За несколько часов неспешного шага они умудрились пройти больше половины каньона, солнце коснулось края горизонта. Всё верно, Савиньяк хотел выйти с другой стороны до полного захода.      Несколько томительных мгновений, мгновений тишины и покоя, и тут Чарльза как хлыстом по спине шибануло. Чужой взгляд остро резал по плечам и позвоночнику, давил на виски. Враг? Нет, что-то другое, интерес, подозрительность, отчасти страх. Молния сверкнула по волосам и скользнула в снег, капитан вздрогнул и резко повернул голову налево, где в небольшом отдалении вышагивал на Грато маршал Лионель.      Савиньяк с чрезмерным интересом изучал своё правое бедро и локоть, дёрнул головой, расправил плечи, смахнул с ноги одному ему заметные пылинки или просто снег. Нет, взгляд не был враждебным, он был изучающим, бдительным, осторожным. Кто еще мог?.. Чарльз шумно выдохнул и прикрыл глаза. Интуиция молчала, ощущения тоже. Даже скалы, кажется, притихли. Давенпорта потревожил только вкрадчивый внутренний голос, ехидно поинтересовавшийся, готов ли Чарльз идти на глобальный риск, закрывая глаза в седле. Капитан на сей раз медленно распахнул ресницы, косясь по сторонам, но все наваждения бесследно пропали. Хотелось завыть и спрятать лицо в ладони, но утерянный момент вот-вот должного наступить осознания был неумолимо потерян.      – Солнце зайдет через пару часов, – донёсся до Чарльза задумчивый голос. – Есть смысл остановиться. Люсьен, передайте командирам, пусть располагаются вдоль… правой стороны. Посмотрим, насколько правдивы легенды о тёмных тварях, пробуждающихся в каньоне по ночам.      Чарльз закусил губу. Значит, не показалось? Офицер для особых поручений при маршале Севера подъехал к своему командиру тут же, как только заметил знак. Ничего особенного, наверняка несколько поручений…      – Не выходите из лагеря на стоянке. Ни при каких обстоятельствах, разве что я позову вас с собой.      Давенпорт хлопнул глазами и даже забыл уведомить, что понял приказ. Савиньяк скользнул по нему подозрительно-настороженным взглядом и махнул следовать за собой. Солдаты уже выставляли походные палатки, а Чарльза не отпускало ощущение, что Лионель неведомым образом научился читать его мысли.