Про снега, льды и вселенскую печаль

     Ветер. Теплый ветер темных перемен. Дует с запада – закатный. Издевательски розовый вечер.      – Почему…      Губы шептали вопрос, на который не было ответа. С самого начала что-то придумать и не угадать. Придумать, а не узнать точно. Даже не спросить, она бы ведь наверняка ответила. Но только не на тот вопрос, который раздавался сейчас.      – Лэйе Астрапэ! – монотонно прогудел хор голосов, отражаясь от любопытных скал.      – В добрый путь, Ариес, дух Звездного Барана, – запела Мудрейшая, скидывая обливавшуюся кровью жертву с обрыва, – да осветят блуждания твои всполохи рассветных молний, да не затмит дождь твои белоснежные ночи.      – Лэйе Астрапэ!      – Кланяйся, Ариес, дух Звездного Барана, доживай свой звездный круг и будь спокойна, что новая звезда восходит!      Фульга распрямилась и посмотрела на Чарльза. Ни жеста, ни намёка, но он неуверенно сделал шаг. Ариес, Ариес, а ведь он не спрашивал её имени. Ариес, так похоже на «Айрис», она ведь могла бы быть литтен, а Чарльз мог спасти эту девочку. Мог?! Нет, самообман, теперь бы он смог спасти Надор, но только теперь, когда Скалы обратили на него внимание. О чем он думает? Зачем? Почему мысли такие путаные?      Почему чья-то рука лежит на плече, пытается встряхнуть? Почему?..      – Что почему? – не понял Лионель, оглядываясь на кланяющихся людей. – Вас настолько поразило зверское убийство несчастного животного?      – А?      – Вы наблюдали очередное видение? Вам явился сам Леворукий?      – Я… – Давенпорт с силой оттолкнулся плечом от руки и сделал несколько шагов назад. – Нет, я… простите, мой маршал.      – Чарльз?      – Оставь его, – отрезала шаманка, вцепляясь капитану в рукав и глядя ему в глаза. – Ариес, какая она?! Ты видишь её!      – Полагаю, – хмыкнул маршал, доставая приснопамятный рисунок с картой, – что какая-то такая.      – Значит, так говорят, – помотала головой Мудрейшая. – Мы думали, фульга огромна, как закатные молнии, но не видели очевидного. Нужно было смотреть под ноги на следы копыт, а не в небеса, что не разверзнутся, когда звезда исчезнет. Дитя, у тебя есть вопросы. Идем.      – Фульга… почему она?..      – Лэйе Астрапэ!      – По окончании разговора доложите мне. Если будет вообще что докладывать.      – Лэйе Астрапэ!      Она не исчезла в молниях, не рассыпалась в прах, не обратилась ни в ветер, ни в пену морскую. Она даже не улыбнулась. Она просто спрыгнула с обрыва.      – Лэйе Астрапэ!            Давенпорта почти насильно втолкнули в домик, усадили на шкуры и дыхнули в лицо плотным зеленоватым дымом. Капитан закашлялся, а на него смотрели прямо и выжидательно.      – Почему фульга?! – наконец выпалил Чарльз интересующий его вопрос и наткнулся на непонимающий взгляд.      – Ты спрашиваешь почему? Почему снега иногда рушатся с небес? Почему воды закручиваются в пену, почему увлекают корабли на дно? Сможешь ли ты ответить на эти вопросы прежде, чем услышишь ответ на свой?      Давенпорт было ошалел от такой постановки и неожиданно понял, что неправильно задал вопрос. И тут его как прорвало.      – Нет, я говорю не об этом! Вы сами сказали, что Скалы почитали меня человеком, который будет лучшим Повелителем, чем у них был, поэтому я и принес клятву. Но Ариес – фульга! Почему её вижу только я? И отчего эти видения?      Мудрая женщина тонко улыбнулась, вздохнула и придавила пальцем его тотчас занывший висок.      – Ты мешаешь в одну кучу всё, что с тобой происходит. Ты видишь больше других, потому что такова воля Скал. То, что ты видишь, твои, как ты выразился, видения, – это только твоё и принадлежит только тебе.      Шаманка обхватила крючковатыми пальцами его щеку и вгляделась мутным взглядом в карие глаза офицера, в первое мгновение отшатнувшегося назад.      – Были времена, когда Повелители воистину управляли стихиями. Однако сейчас всё забыто, и люди не веруют в то, что могут поворачивать вспять ветра, вздымать волны и являть молнии. Им было достаточно веры, но больше веры нет. Ты же доверяешь собственным глазам, слишком сильно доверяешь, поэтому ты веришь тому, что Скалы являют тебе. А когда ты веришь – ты выжимаешь из себя Повелителя по капле, забираешь титул, будто он тебе принадлежал извечно.      – Почему фульга?      – Теперь я понимаю твой вопрос, – улыбнулась старуха и отпустила его лицо. – Однако даже не будь ты Повелителем, ты видел бы её. Фульга светит ярче всех звезд на вашем небе и сверкает ради того, кого должна защищать.      – Почему я?      – Потому что Ариес – дух Звёздного Барана, щит Молний, стоит между смертью и тем, кого избрали Молнии. Ты дорог Молниям, поэтому Ариес ведет тебя сквозь мрак, но убьет, если посчитает, что ты боле недостоин. Поэтому ты видишь фульгу.      У Чарльза от её слов похолодела спина и стало как-то пусто в груди и в голове. Дорог Молниям? Давенпорт не настолько хорошо был знаком с Робером Эпинэ, чтобы тот возжелал его защищать. С Повелителем Молний Чарльз хорошо если один раз виделся, но он, в принципе, вроде старался защитить Ричарда Окделла, возможно ли, что его желание перешло на нового Повелителя Скал?      Капитан одёрнул себя, поймав мысль, что воспаленный мозг выдал ему какой-то несусветный бред, воистину достойный Повелителя Скал. Старая шаманка внимательно смотрела, будто пыталась прочитать его мысли. Нет, он бы не сказал ей ничего, хоть и мучительно хотелось узнать, правильно ли он мыслит. Но она, вопреки устоявшемуся мнению Чарльза, многого не знала, особенно про жизнь одного талигойского капитана, поэтому рассказать пришлось бы слишком много, чтобы узнать ответ на вопрос. Давенпорт перевел дух. Кто там был вассалами Молний? Дораки, Ариго, Савиньяки…      Чарльз скис. Савиньяки!      Это было немыслимо, совершенно нелогично, но это было единственным адекватным объяснением, а фульга – вот она, стояла перед мысленным взором, сверлила его огромными серыми глазами, а тёмные волосы еле трепыхались от ветра. Чарльз попытался придумать еще парочку правдоподобных объяснений, но выводы сводились только к одному, невероятному.      Он. Дорог. Лионелю. Савиньяку.      Каждое слово врезалось в сознание, выжглось на изнанке черепа.      – Вы выглядите так, будто вам призрака там показали, – весело хмыкнул маршал, лишь завидев выходящего из домика бледного офицера. Помедлив, Чарльз кивнул. Откровение так и стало почти призраком, но в Лионеле не изменилось абсолютно ничего. Он точно так же раздражал, точно так же насмешливо смотрел, ни одна искра в агатовых глазах не выражала того, что разум повторял раз за разом. В голове вспыхивали нежданные знаки, символы, два бокала «Слез», темная комната, почти коснувшаяся лба ладонь. Почти вырвавшийся из глотки вскрик ужаса, почти дёрнувшая его к себе рука. Почти скатившаяся по щеке слеза из черных помутневших глаз. Почти-почти-почти. Почти – не считается.      Столько намёков, столько еле сдержанных порывов, столько боли в почти заботливых жестах. Ошибки быть не могло, но маршал Севера не давал волю своим желаниям. Ведь они ничего не значили в масштабе их войны. Ведь их никто не брал в расчет. Даже сам Давенпорт.      – Вы можете зависать сколь вам угодно, – Чарльз встрепенулся от внезапного голоса и вновь посмотрел на скривившегося маршала, – но война, Давенпорт, не ждет. Или вы прониклись духом местной культуры?      – Нет, мой маршал, – на автомате выговорил Чарльз и сам с удивлением обнаружил, что в голосе в этот раз нет ни обычной неприязни, ни раздражения. Лионель изогнул брови, махнул рукой и невозмутимо продолжил свой путь с горы. Здесь их дела были закончены, и маршал Севера не собирался терять времени на очередную накатившую на его офицера для особых поручений меланхолию. Кажется, она бесила Савиньяка не меньше, чем Чарльза – насмешливые фразы.      – Мальчик, – громко окликнула его шаманка, выходя наружу. Лионель, вопреки ожиданиям, тоже повернулся, – со временем ты многое сможешь. Иди, Повелитель. У тебя теперь хороший защитник, над тобой светят верные звёзды. У тебя есть силы, чтобы подчинять Скалы себе.      – Чарльз бы научился для начала сам подчиняться приказам, – с насмешкой фыркнул Ли, и мысли Давенпорта стремительно вернулись в прежнее русло.            Дрожь и протянутые руки. Ждешь неминуемой разлуки. Дождь вновь напомнит о поруке.      Ложь.      Чарльз ждал, что он него избавятся. Он ни кошки не рассказал, такое не рассказывают, фыркнул и замолчал. Что бы еще мог подумать Лионель после последнего заявления шаманки? В какой момент его вновь отправят умирать, вот только на сей раз фульга не спасет – её время прошло. Круг, который звезда проходила по небесам, был ли он условленным для Ариес, неким отсчетным промежутком времени, в течение которого она должна была проверить, убедиться?      Пистолет в протянутой руке, выстрел, которого не было, ищущая кинжал рука. Спина холодела, и связано это было вовсе не с тем, что Чарльз бездумно лежал на снегу, глядя в серое небо, с которого то и дело на ресницы валились снежинки. Всё слишком быстро произошло, и уже можно было не бояться, почему же так тряслись руки?      Под пальцами вновь сминалась простыня, выстрел звучал где-то в голове, а когти, острые когти, отнимались от шеи. Нет, это не Лионель вскакивал посреди ночи. Это Чарльз взял тогда пистолет и пошел к комнате маршала, не понимая, что творит, в полуяви-полусне, движимый какой-то первобытной ненавистью, возможно, той же самой, что и разрушила Надор. Стоило сказать спасибо Ариес за то, что чуть не убила его. За клинки длинных когтей у горла, за искаженное видение, которое по-своему, но открыло глаза. Скольких сил стоило фульге вмешаться в давенпортовы сновидения, предотвратить неисправимое? Успела ли бы она убить Давенпорта, если бы он решил покончить с маршалом? Это было уже неважно, но руки тряслись, загребая белоснежную рассыпчатую простыню.      – Сбор! Собирайтесь, бездельники! Марш не ждет!      Чарльз поднялся и отряхнул снег с плаща. Он чего-то не понимал – и поделом. Он знал одно, самое важное. Самое-самое важное.