Про снега, льды и вселенскую печаль

A mile from the shore By these heroes of yours I'll be there Hands in the air Victory square in all its glory © The Dreadnoughts – Victory Square

     Времени хандрить снова не осталось. Лионель выводил армию из каньона, пытался вывести людей до того, как Бруно пройдет дальше. Обогнуть, ударить в тыл, дать бой – манёвр, достойный Первого маршала, вот только Первым маршалом больше был не Алва. Чарльз почти привык, но всё равно то и дело одёргивал сам себя.      На лошадях было передвигаться проще, чем пехом, но легче от осознания того, что у кого-то ситуация еще хуже, не становилось. Когда около полудня следующего дня вдалеке показались последние шпили каньона, Чарльз возликовал. Молча, впрочем, потому что не был уверен, что стоит лишний раз тревожить больное горло, рискуя глотнуть ледяного воздуха. Почему-то именно на переход пришлись самые холодные дни.      – Значит, – маршал обращался, как всегда, неожиданно, – теперь это существо, кем бы оно ни было, исчезло?      – Похоже на то, – буркнул Чарльз в олений мех, не сильно заботясь тем, что его могли не услышать. Лионель услышал или же просто знал, что Давенпорт ответит. Хотя это было бы странно – обычно Лионель ничего не спрашивал просто так, ради искусства. Особенно он не стал бы праздно болтать со своим офицером для особых поручений.      – Что вы думаете о Надоре?      – Я уже высказывал вам свои мысли по поводу Надора!      – Я говорю о другом, – раздраженно одёрнул маршал. – Если вернуться к старым традициям, Надором владел Повелитель Скал, которым вы, кстати, с какого-то момента являетесь. Честно скажу, не обнаружил в вас ничего принципиально нового, в том числе какие-то силы, которые вам обещали.      – Так в этом дело?! – взвился Чарльз. – Вам нужны от меня какие-то силы?!      – Мне от вас всегда нужны силы, – тихо и серьезно фыркнул Лионель. – Вот только опыт предыдущих поколений показал, что от Повелителей Скал можно ждать многого. Многого из того, что в кампании не только не пригодится, но еще и помешает.      – Я не собираюсь опрокидывать на талигойскую армию окрестные скалы, – огрызнулся Чарльз и прибавил, – мой маршал.      – То есть, в принципе, теоретически вы можете это сделать?      – Нет! Вы не пони… я ничего не знаю! Вы считаете, что эта некая сила просто ко мне придёт, стоит замарать камень и сказать пару ничего не значащих слов? Считаете, я протяну руку, и на мой зов пыль слетится окрестная? Не смейте использовать меня как козырь! Я не разменная карта.      – Я ужасно играю в карты, – невозмутимо отозвался Лионель, – не буду даже пробовать. А вы, я гляжу, к ним относитесь с неким почтением. Насколько я знаю, герцог Алва достиг на этом поприще неплохих результатов. Правда, он чаще мухлевал.      Давенпорт вспыхнул.      – Если вы считаете, что я могу вас предать, то вы ошибаетесь, – отчеканил капитан. – С самого начала я приехал потому, что не собирался отдавать Талиг в руки мерзавцев, и я не поменял своего мнения с тех пор.      – Твёрд и незыблем, – буркнул Лионель куда-то в сторону. Чарльз сделал вид, что не услышал. – Я спрашивал вас о Надоре.      – Что?      Савиньяк цыкнул, страдальчески вздохнул и всё-таки задал вопрос в лоб.      – Будучи Повелителем Скал, вы ощущаете себя способным обвалить скалы? Если бы вы напряглись, я не знаю, погрузились в транс или что-нибудь там еще сделали, смогли бы вы чисто теоретически самостоятельно обвалить Надор?      Давенпорт отвернулся, хотя маршал старательно ловил его взгляд. Чарльз сказал много, слишком много, а Савиньяк всего лишь спрашивал про Окделла…      Мог ли юноша сам обвалить родовой замок? Вместе с матерью, сестрами, друзьями, знакомыми, может даже, любимой собакой?! Давенпорт был именно таким – невзрачным, небольшим, аккуратным, знаменитой моли, правда, по углам не было. Замок был дорог сердцу и разуму, и обрушить его самостоятельно?!      Но Чарльз выяснил, что на деле он знал больше о вещах, о которых пытался рассуждать.      – Да. Но Надор обвалился не из-за этого, а из-за нарушенной клятвы. Будьте уверены, господин маршал, я своей не нарушу.      Савиньяк отвернулся чуть позже, чем Чарльз успел ухватить на его лице улыбку.            – Кавалерийские полки к западной крепости. Фажетти к устью, на другой стороне встретить часть разделенной армии, она должны стоять лагерем, курьер с сообщением, что все в порядке, пришел вчера утром. Им понадобится артиллерия, пусть перейдут на нашу сторону и взорвут мост. Всю восточную часть и половину северной соединить с арьергардом, который шел другим путем. Мне нужны две тысячи солдат, остальные к холмам, командование на Хеллингена, бить в тыл, как только враг появится у горной гряды. До этого встать лагерем…      – Две тысячи? – не поверил ушам начальник штаба. – Вы на живца собрались брать?      – Нет. Я собрался побеждать.      – Невозможно. – Хеллинген точно решил, что маршал свихнулся. – В авангарде «гусей» не меньше двадцати тысяч, еще столько же на другом берегу, остальные прикрывают с боков.      – Так за чем дело стало? Господа, именно сегодня на меня напала какая-то закатная тварь, именуемая ленью, и я не горю желанием вам объяснять подробности.      – Ничего хорошего из этого не выйдет…      – Я обещаю вам быть хорошим, – улыбнулся Лионель. – Впрочем, если услышите стрельбу – значит, у меня не получилось.      И рассмеялся собственной шутке.      Чего ждать от завтрашнего дня, Чарльз не знал. Он даже не пытался отговаривать Савиньяка, но как будто видел, что маршал то ли боялся, то ли просто на нервах. Нет, он явно ждал помощи от Леворукого, но даже самому Повелителю Кошек должно когда-то перестать везти. Давенпорт не спал всю ночь, только ворочался и пытался мысленно обрушить на голову Лионеля хотя бы пару камешков. Чтобы тот одумался и не нырял в самое пекло.      Солнце взошло слишком рано.      – Выступаем!      Солдаты стояли лагерем. Хеллинген хмуро переставлял часовых. Реддинг с Хейлом и Эрмали еще с вечера ушли на ту сторону реки. Будь у Чарльза рука потяжелее, он бы точно решился положить этому конец. Савиньяк мог рассказать свой очередной хитрый план хотя бы своему офицеру для особых поручений!      – Сэц-Алан, – Лионель взмахнул рукой в сторону порученца, – в лагере!      – Что?!      Савиньяк аж споткнулся на ровном месте и со скрытой угрозой посмотрел на опешившего Люсьена.      – Не понял…      Сэц-Алан тут же осознал свой прокол, вытянулся по струнке и отдал честь.      – Да, мой маршал!      – Так-то лучше, – дёрнул головой Лионель. – Я сделаю вид, что первый раз ослышался. Давенпорт, за мной.      Давенпорт надеялся до последнего, что маршал не был серьезен, и обкусал все губы, но надежда скончалась еще до своего появления на свет. Мертворожденный отпрыск пожал плечами и самозасыпался землей, оставив Чарльза наедине с его пробуждающейся психопатией. С ними пошли только добровольцы, и капитан за это Лионеля не осуждал: если он собрался подыхать, так пусть берет с собой тех, кто готов разделить его судьбу.      Чарльз до конца думал, что сейчас, вот сейчас всё разрешится. Дриксы пошли в другую сторону, завернули к холмам, обогнули армию и теперь встретятся лицом к лицу с Хеллингеном, но нет. Слева начинались успевшие начать таять озера, справа – гора. Проход сам по себе узкий, хорошо если сотня пройдет, но даже если учесть все хорошие стороны и то, что ветер и солнце были за спиной, всё равно дриксов было пара десятков тысяч, а талигойцев и две еле набралось.      Лионель ехал впереди, Грато отбивал копытами по льду. Шарли легкомысленно топала следом, а пехота смотрела друг другу в лоб. Еще какая-то тысяча бье – и начнут стрелять, точно начнут. Даже если не пушками – тонкий лёд мог провалиться и утянуть вниз вообще всех – то пороха и мушкетов у врага хватало.      Лионель поднял руку.      – Вот мы и на месте, – негромко провозгласил маршал, поворачивая лошадь лицом к своему, иначе и не скажешь, отряду. – Господа, то, что вы находитесь сейчас здесь – великая для вас удача. Я мог бы не брать никого, но нужно было создать хотя бы видимость армии, иначе гости совсем бы не обратили на нас внимания. Чарльз, а вы как думаете?      – Я думаю, вы сошли с ума, – отчеканил собравшийся помирать Давенпорт. Савиньяк усмехнулся, солдаты придерживались с Чарльзом одного мнения. – Но если какой-то Леворукий подарит вам здесь победу, исход войны будет решен.      – И правда. Фажетти докладывал, что именно здесь дриксенцы надеялись подойти нам в тыл и что именно здесь они перевозят обозы и часть легкой артиллерии. Удобно, не так ли? Оставим врага без пороха.      – Вы так уверены, что победите?!      – Я? – Савиньяк, кажется, был искренне удивлен. – О нет. Это сделаете вы, Чарльз.      И тут капитан Давенпорт понял всё.      Безграничное доверие к ритуалам. Почти приказ принести клятву. Вопрос про обрушение скал. Нет, Савиньяк спрашивал не про Окделла.      – Вы же не хотите… сказать…      – Я уверен, вы оправдаете мои ожидания, – легкомысленно отвернулся Лионель, вновь с интересом глядя на черный рой на белом снегу. – Иначе бóльшая часть проведенных работ была бессмысленна. Вперед, Давенпорт. Мне не терпится увидеть, на что вы теперь способны.      Впору было запаниковать. Начать истерику. Разозлиться, в конце концов! Но ничего не было, вообще ничего. И маршал стоял самым первым, и дриксы шли вперед, еще минут пятнадцать, и весь огонь ударит первым делом в этого придурка. И Чарльза. Который стоит рядом, по правую руку. Который ничего не сделал.      За многие хорны от дома, который хотел увидеть, от злосчастного Надора, подняв руки в воздух и сдавшись, просто потому что чего-то не знал. Как она там сказала? У Скал больше нет защитников – только ты? А что насчет Молний? У них есть защитники? Если есть, где они, кошки их побери?!      В горле поднялся ком, а капитан Давенпорт ничего не делал. Ждал то ли знака свыше, то ли героя, который, как в доброй сказке, придет и всех спасет. О чем, интересно, думали дриксенцы, щурясь от порывов ветра и видя вдалеке совсем небольшую «армию» с главнокомандующим в первых рядах? О чем думали солдаты, чьи взгляды уже прожгли Чарльзу дыру на спине? Давенпорт сжал губы и не позволил рвущемуся наружу скулежу выплеснуться в воздух. Он не был тем, кто был нужен Савиньяку, нет, он не был тем героем.      В мире вообще не бывает героев. Но иногда, когда можно рассчитывать только на себя, когда на тебя рассчитывают все остальные, нужно собраться и взять на себя непосильную ношу, ту, с которой легко справляются сказочные персонажи. Иногда, когда на тебя смотрят насмешливо-обреченно, зная, что ничего не получится, ты смотришь вперед и видишь выход, единственный. Иногда, когда надежды нет, ты всё-таки идешь вперед. Просто потому, что пути назад уже нет.      Чарльз спокойно оттянул уздечку, погладил Шарли по шее и легко соскочил с лошади. Та дружелюбно ткнулась ему мордой в плечо. Сзади была армия, впереди была армия, а вокруг – головокружительно-белый снег. Немного покачиваясь на ветру, Чарльз вышел вперед. Вперед, не оборачиваясь, будто сзади не было никого, будто он один, и он обязательно должен выиграть. Хотя бы в войне с самим собой. Белая пустошь застилала глаза, а впереди мельтешили черные точки, такие же, как он, люди. А сзади он чувствовал напряжение, тоску, безнадежность и маленький огонёк доверия. И именно эта искра жгла изнутри больнее, чем самая ярая обида, слепила сильнее, чем отраженные белоснежным снегом солнечные лучи. Потому что единственный блеск этой искры стоил дороже, чем всё, что существовало в этом мире.      Чарльз медленно опустился на одно колено, глядя вперед, и прикоснулся к уколовшему холодом снегу рукой.            Меня зовут Чарльз Давенпорт.      И я должен пройти.            И Скалы ответили.