Заповедник неудачников

      События последнего часа, в придуманном чужой фантазией мире, запомнились мне особенно сильно. Может быть из–за боли, глодавшей меня подобно голодному псу, вгрызающемуся в кость. Может из–за эпичности разрушения мира вокруг, когда дома, поднимая пыль, складывались карточными домиками, уходили под землю, и сама земля исчезала, тая в бездне, открывающейся за ней. Гул обеспокоенных голосов, вой сирен и рёв машин только усугубляли и без того мрачную обстановку, влетая в уши въедливым жужжанием, смешивающимся в одну жуткую ноту. В перерывах между особенно яркими вспышками боли, я смотрел вперёд, через окно, стёкла которого оказались, выбиты напряжением впервые же минуты начала разрушения. За окном меркло поддельное солнце, и небо расползалось на клочки, будто облитое кислотой. Обугленные края расходились в разные стороны, обнажая чёрную пустоту поднебесья, поглощающую свет жадными глотками. Густые капли мрака, стремились сорваться вниз, разбиваясь о пустоту, заполняя собой последние уголки светлой иллюзии. Ветер, наплевав на все законы логики, больно хлестал со всех сторон, но хоть немного приводил в себя, не давая упасть в обморок от разрывающего голову ощущения, перешедшего из боли в монотонную давящую силу, которой не хватало совсем чуть–чуть, чтобы раздавить меня.       А может быть, вовсе не это стало главным воспоминанием… Глупость, конечно. Но чувство… не желание покидать этот мир и возвращаться в свой, где не будет рядом наглой ухмылки и дурацкой повязки, где низкий голос не будет издеваться надо мной, шепча возмутительные глупости, близко, до дрожи…       Да. Тут дом, тут свои, но связь с блондинистым наглецом оказалось на удивление крепкой и невыносимой. Заключенная так пошло и не сдержано, теперь она травила меня собой, подкармливая воспоминания яркими картинками и ощущениями, низ живота от которых сводит тяжестью.       Где он? Я не знаю… Я помню как в последний момент нашего пребывания в грёзах что–то пошло не так, и я с ужасом увидел, как на светлой рубашке Рейты проступают кровавые пятна. Быстро разрывая пропитывающуюся тёплой жидкостью ткань, я отчётливо различил глубокие кровоточащие раны – следы клыков. Клыков?! Мы были одни в квартире! Или я слеп или…       Он умирал, удивлённо смотря на меня и шепча что–то непослушными пересохшими от напряжения губами, цеплялся за меня, слабеющими руками и… улыбался, заставляя меня холодеть от ужаса. Не так должно было закончиться начатое, не так… Но чужой мир был против нас, защищался как мог и, кажется, ему это удавалось. Если бы я не согласился на его предложение, всё было бы иначе, проще, но теперь. Я не могу сбежать от того что произошло так недавно, слишком свежа рана и слишком остры события.       Тряска вокруг не прекращалась и трещина над окном стремительно начала расползаться, ветвясь в разные стороны, переходя на потолок. Шкафы и бытовая техника, подпрыгивая в безумном танце, падали, заваливались на пол, чудом не задевая нас, лязг бьющейся посуды, звук ломающейся деревянной столешницы, переломленной тяжёлым куском потолка…       – До встречи, – последние слова блондина, эхом разнеслись в моей голове, наверняка он не сказал их вслух – влил в мою голову кипящим железом. Грохот. Треск. Скрежет, разрывающий барабанные перепонки. А потом всё закончилось в один миг. Потолок накрыл нас общей гробовой плитой.       Судорожный вдох. Открываю глаза. И воспоминания спешат расползтись прочь, по тёмным углам комнаты. Я всё ещё в своём доме. Улица живёт своей обычной жизнью. Статные демоны в дорогой одежде и развязные демоницы в вызывающих нарядах, бредут в ярком освещении оживлённой улицы. Кто–то спешит, кто–то неторопливо гуляет… пешком или на ящерах… самые беззаботные летают, наплевав на приличия и законы. Голоса их влетают в открытое окно – гул и смех, чей–то плачь и крики – всё смешивается в хаотичную музыку жизни, которая, по сути, не отличается от той, которую я успел увидеть за несколько дней пребывания в чужом сне.       Вроде бы, всё как раньше и нужно вернуться в привычное русло размеренной жизни – друзья, работа, милая брюнеточка мечтающая о продолжительных встречах со мной ещё до момента моего исчезновения…       Гости приходят ко мне, заглядывают знакомые, расспрашивают где я всё это время был, а я вру, что упал… ударился головой о камень и потерял сознание. Время в мире Уми шло быстрее, и вместо нескольких дней я, относительно родного мира, пробыл там лишь несколько часов. Все верят в мою глупую отмазку, подшучивают, советуют быть осторожнее, а я просто улыбаюсь и киваю на все их слова.       Верят… пусть будет так, чем меня сочтут за безумца, расскажи я всю правду.       Утро. Работа. Обед. Работа. Бессмысленный вечер. Ночь. Бары. Выпивка. Глупые девицы, ищущие приключений и легкой добычи. Я всё чаще выбиваюсь из этой размеренной колеи, которую ранее считал счастливой и вполне успешной жизнью. Я всё чаще улетаю в пустыню, надеясь отыскать вход в мир, которого уже нет. Я схожу с ума…       Одни говорят, я повзрослел. Другие, обвиняют в ранней старости. А что чувствую я сам? Вспоминается прочитанная однажды литература, описывающая нас – демонов. Бредовая конечно, но в ней говорилось, что демоны, не имея собственной души, покупают таковые у других, искушённых их могуществом… Я бы купил сейчас. Парочку.       Я чувствую себя бездушной куклой, потерявшей себя где–то в другом человеке. Человеке! Это рушит все мыслимые и немыслимые правила и стереотипы.       Всё вокруг, такое родное, настоящее – пустыня, скалы, дома, соседи… каждый уголок моей квартиры знаком и выучен наизусть. Мерное течение жизни… нарушено.       Лишь одна мысль, подобно вирусу, паразиту, засела в мой мозг и всё сильнее въедается вглубь, не давая покоя. Что если и мой родной мир, это всего лишь клетка? Что, если за этим багряным небом, сквозь зачарованные прутья стали, за нами наблюдает другой кукловод? Ещё похитрее и серьёзнее Уми?       Я болен. Я не могу ощущать мир вокруг настоящим, в полной мере, ощутив во сне другие эмоции, которые сильнее всего испытанного тут, за мою не короткую жизнь.       Вспоминаю, как мотивировал людей на поиск выхода, и становиться тошно, я заставлял их выйти оттуда, где возможно, каждый из них, был также как и я… настоящим. Вдруг они так же, не хотели покидать придуманную мечту, в которой каждый нашёл что–то своё, дорогое и новое, что в реальности ему оказалось найти не под силу. И только глупое стечение обстоятельств, приведшее их в одну клетку, дало осознание правды. Замкнутое пространство лишенное отвлекающих течений настоящих миров, превращало наш плен в нечто значимое, одну большую семью… Жаль, что понимание приходит так поздно.       Что стало с ними? Что мы с Рейтой натворили? Убили мы их или же разбудили? Проснулись ли они, или остались вечными пленниками, потерянными душами, блуждающими в забытых участках чужого сознания…       Уруха… Мне нравился этот рыжий эльф, чьё высокомерие до сих пор вызывает нечаянную улыбку на моих губах. Что произошло с ним? С его возлюбленным, о котором он так переживал в момент нашей последней встречи? Кажется, я никогда не узнаю их судьбу…       Рейта… Я даже не знаю, жив ли он. Перед глазами вновь вырисовывается его улыбка и закрывающиеся, гаснущие глаза, серебро которых ядом проникло в мою кровь и теперь гложет, требует близости с отравителем, который стал моей зависимостью. Может это продолжение схождения с ума, но мне кажется, что связь между нами всё ещё сильна – натянутая, прочная нить, за которой стоит нечто большее, чем просто эмпатическая связь. Буду ли я вновь собой, если она оборвётся?       Передо мной, на столе, толстые тома–справочники, в которых насчитывается более полутора тысяч высокоразвитых миров, и ещё столько же с проблесками на разум их населения. А сколько миров не признаны, не занесены в эти списки? Страшно подумать. Мой поиск займёт столько времени, что мне и трёх жизней не хватит, чтобы окончить его. И я всё равно хочу его начать? Хочу.       Миров с человеческими расами, меньше восьмисот из известных нам – поиск следует начать именно с них. Хотя кто знает, где взбредёт жить в голову безумцу, коллекционирующему драконов… Знай я название или хоть что–то о его мире, было бы проще, но я не знаю совершенно ничего, и это значительно усложняет и без того сложные поиски.       Но это, хоть какая–то цель, хоть какой–то смысл жить и двигаться вперёд, не превращаясь в тень… Тени… Они мерещатся мне теперь всюду! В каждом сонном прохожем, и даже в друзьях! Наверно, поэтому не делюсь преследующей меня идеей ни с кем – они не поймут, не смогут понять, почему так сильно тянет меня к почти неизвестному мне существу. Да я и сам не в силах себя понять…       Это мой секрет, моё личное помешательство.       Я готов начать поиски длиною в жизнь. Ведь я чувствую, он ищет меня тоже.