"Пойдем со мною, я скажу, почему, мне не хотелось бы идти одному..." Эдмунд Шклярский "Пикник".
Когда я впервые открыл глаза, то увидел лишь бескрайний океан слепящего света. И черно-красный пролом в самом его зените. И я нарек ему имя - Рюуко. Что означает "черная рана" или "черная пропасть"... Когда я впервые открыл глаза, я увидел блистающий сполох в сердце бесконечной тьмы. И я нарек ему имя - Широгане. Что означает "ослепительно-белый"... Я не знаю с чего начать... Сижу над пустым листом в дурацком порыве собрать все воедино и изложить единым духом! А мысли-воспоминания разлетаются, оставляя лишь блаженную пустоту в голове... Да! Теперь, когда все, наконец, хорошо, отрывочные видения внезапно ставшего далеким мира рассеются и исчезнут навсегда... А я, зачем-то, хочу их сохранить... Я сентиментален? Возможно. Сижу, терзая черную прядь, глядя в прошлое, как в магический кристалл из которого выплывают, становясь неожиданно четкими, лица, пейзажи или целые сцены... И я - Рюуко, как бы там ни было, как ни крути, как ни стирай! А тогда я просто ждал. Как хотите рассматривайте - ждал носителя фактора, который "уравновесит" меня и даст новую жизнь за пределами существующей Вселенной, или же - как поступит Широгане. Боже, Широгане! Как это произошло, что в нас стали проявляться черты личностей, сходных с человеческими, как появилось само это понятие - "баланс", и что из этого случилось раньше? Как же, черт возьми, меня тяготило это - "обязанность сохранять баланс" - с самого начала... Безграничные возможности, которые я не сразу осознал и которые так и не сумел испробовать сполна... Да что там, попросту, не захотел! А ты... став личностью не менее развитой, чем я, желал остаться частью этого самого баланса, его орудием, его... как там любил выражаться Хомураби? "Константой"? Для меня было очевидно, что стоит отойти от управления - и получишь свободу, потому как тут же явится новый носитель этого самого "королевского фактора"... И все, чего я желал - была эта свобода... Давай убежим, Широгане?! Иначе я сваливаю один! Поверь, это круче, чем быть королем, круче моих чувств к тебе. Я устал, Широгане! Как же я устал! Было больно. Вначале. Когда бледный Хомураби когтями выдирал из моей груди фактор, от нерешительности лишь сильнее терзая меня своими дрожащими пальцами... Но гораздо больнее - смотреть в остекленевшие глаза Широ и, черт возьми, не понимать, чего в них больше - ужаса потерять меня или отчаяния оттого, что баланс рушится необратимо... Больнее видеть его, изгнанного, оторванного от всего, что считал своим смыслом и предназначением. А после стало смешно - от того, что я никуда не исчез и мог пройти сквозь пыльные занавески этого мира в любой момент. Хотя было одно ограничение: непрочность земной плоти этого ребенка - нового носителя моего фактора. Я ему страшно сочувствовал - он же был мной гораздо больше, чем это нужно для земного счастья... Теперь я был связан с кем-то еще теснее, чем некогда с Широгане. Странное ощущение... Не сказал бы, что неприятное. Однако мне хотелось, чтоб его "пробуждение" произошло как можно скорее, освобождая нас друг от друга, отпуская меня, наконец... Куда? Если б я знал!***
Широгане спешит. Его гонит вперед злая и своенравная надежда все восстановить, сделать как прежде, словно ничего не было! Не было нарушения баланса, новых "королей", не было чертовых лет изгнания в человеческий мир. Ведь он вернулся и стоит перед воротами своего дворца. Все "уровни" этой игры он прошел. И он спешит. Скорее! Там еще ждет Хомураби, а сил все меньше, как и твердости. Он не хочет этого признавать. Вернее, он этого просто не замечает. Летит мотыльком к своей... да, цели! И вот она материализуется, видимая всему Монохромному миру - огненная игла, прорезающая небо, возвещая о пробуждении нового Короля! Что? "Нового"? Да! Он знает это. И всегда знал... В воздухе пахнет грозой - это пришел король Акира. Взамен льда - лишь летний ливень. И оружие его, вместо такой двусмысленной косы, только огромный меч... Словно беспощадным горячим ветром обдает Широгане, и его безупречная все эти десятки тысяч лет оболочка, идет трещинами, словно яичная скорлупа, освобождая первозданную чистую тьму. Он не замечает, как несколько крошечных осколков ссыпаются и исчезают в складках плаща... А все происходящее отодвигается, оказываясь, как будто по ту сторону защитного купола, который ничего уже не защищает, а лишь приглушает цвета и звуки того, что сейчас творится во вне... Он не слышит, не понимает, что там говорит ему Наная... Кстати, почему он все еще жив? Он-то жив... Все здесь - Лулу, Ая, Акира, Кенго, подбегающий, задыхающийся от бега... И Хомураби... "Вы ведь пришли драться?" Хомураби хватает растерянного Кенго, обводя обезумевшими глазами всех вокруг, и несет всю эту чушь про "константу" и "королевский фактор"... Боже, как это все неважно теперь! Он слеп, бедняга... Сколько же тьмы он поглотил в попытках сохранить баланс? Вернее, это тьма поглотила тебя, Хомураби... Широгане усмехается своим мыслям и двигается вперед - туда, где пульсирует черный огонек фактора. Это последнее, что он должен сделать. И он подходит к ним со словами: "Оставь мальчишку в покое! Он нужен, он... " - Слово больно царапает горло и не желает вырываться из бледных с трудом шевелящихся губ... - "Он - Король!" - звучит внутри, как пульс. Удар ногой в грудь отбрасывает Широгане шагов на двадцать... Что-то лопается внутри и рот наполняется теплым и соленым... Он встает, не обращая внимания на черноту в глазах и кровь, льющуюся на плащ... И вновь бежит к Хомураби, обретая катану на бегу, очерчивая ею траекторию своего краткого пути... - Широгане, это снова ты? - Зеленые глаза вспыхивают гневом, - Меня это начинает злить!... - Он отбрасывает Кенго в сторону - живого, нетронутого, дрожащего... Ну вот и все! Давай же, Хомураби, осталось совсем немного! Катана падает из его рук, разбиваясь на тысячи черных осколков, которые, на мгновение зависая в воздухе, осыпаются, перемешиваясь с пылью... А обессиленное тело безвольно повисает на вытянутой вперед когтистой лапе... И в этот самый момент время для Широгане начинает течь уже не одним, а тремя потоками: он еще чувствует руки Шисуи, бережно укладывающие его голову к себе на колени... Краем глаза он успевает заметить как искры бегут по радужке глаз Кенго, стремительно выкрашивая их яркой синевой, и светлые волосы, не такие длинные, как у самого Широгане, падают ему на плечи... Он видит и то, что будет, когда искры рассеются. Так смешно: умирая, тьма на мгновение становится светом!.. Как зарыдает, упав на одно колено и опираясь на катану, Ая, как Лулу кинется к бледному, внезапно все понявшему, Хомураби... Как потрясенно вздохнет Кенго, почувствовав на плечах тяжесть королевского одеяния (и только ли его?)... Взгляд Акиры, в котором закипят злые мальчишеские слезы: "Как ты мог умереть, Широгане?! Как ты, черт возьми, посмел?!!" И то, как, секунду спустя, он отступит на шаг, глядя в сторону: такого Кенго уже нельзя ударить - можно лишь шагнуть к своей противоположности, прижаться плечом и крепко сплести пальцы, ища и даруя поддержку и утешение... И, вместе со всем этим, он видит две очень знакомые фигуры в длинном, шахматном коридоре, слышит удаляющиеся шаги, голоса и смех : "И, наверное, я хотел бы узнать, каково это - быть Королем!"... "Теперь ты узнаешь..."- Шепчет Широгане, улыбаясь уголком окровавленного рта... Ему сейчас очень легко, и он думает почему-то о земных птицах и бабочках, что преломляют в движение бесконечное падение постоянным усилием крыльев. Что чувствуют они, когда смерть наделяет их способностью незримо и невесомо парить в немыслимой раньше высоте? А когда последняя боль пронзает его тело, в самый последний миг, он чувствует, как единственно родные руки обнимают его, и слышит: "Иди же ко мне, Широгане, и забудь про этот чертов баланс!" Слышит изодранным, растерзанным сердцем, потому что в ушах гудит, оглушая, кровь... И Широгане плачет, горько и беспомощно, как ребенок, которым он никогда не был. Слезы смешиваются с кровью и улетают первыми искрами. "Когда мы стали существами из плоти и крови, Рюу?"... А где-то на краю Вселенной развернулся двухлепестковым цветком Великого Предела* бесконечно-новый, юный мир, и золотые лучи первого рассвета коснулись кромки горизонта... Широгане не спешит открывать глаза, потому что свет ослепляет даже сквозь сомкнутые веки. А когда он все-таки решается открыть их, то видит распростертый над ним в пространстве силуэт. Человека? Чьи руки в широких рукавах пышного королевского одеяния раскинуты в стороны, словно в попытке защитить, оградить от льющегося со всех сторон беспощадного света, хотя он сам - и есть этот свет ! Длинные блестящие пряди черных волос незнакомца почти касаются лица Широгане, и до них ужасно хочется дотронуться... А потом Широгане видит, как медленно приоткрываются его веки ... Рюуко открывает глаза и тут же щурится, невольно, потирая их рукой, потому что прямо перед ним простираются слепящие снега горных вершин и кружащиеся облака белоснежных лепестков в теплой синеве весеннего неба... "Ослепительно-белый..." - Шепчет Рюуко. А взору Широгане открывается спящая, еще ночная, земля и алое рассветное солнце среди густых черных ветвей... И он внезапно понимает, что когда-то ошибался, и имя "Рюуко" означает: "Подчинивший Зло", а точнее - "Поймавший Тьму В Пригоршни", а он и есть эта "пойманная тьма". * Великий предел (Тайцзи кит. трад.太極, упрощ. 太极 tàijí) — в китайской философии предельное состояние бытия, высшее начало, начало всех начал, до выделения сил инь — женской и ян — мужской.(Вики)