Люди Рун

Возвышенность, к которой причаливал летающий камень, была чуть ли не единственным сухим местом на много миль вокруг. Воин немного потоптался, выбирая подходящий ориентир, приглядел, где дорога посуше, и почти уже тронулся в путь, как… – Вон тот пик зовётся Драконьим Когтем, – как ни в чем не бывало сообщил Лотвир. Обернувшись, Кэрн убедился, что самодвижущаяся скала давно в воздухе, и с искренним недоумением уставился на деловито закатывающего штаны попутчика. – Вклиниваясь в течение реки, он разделяет её русло надвое, заставляя её образовать остров, на котором древние выстроили свой город, – невозмутимо продолжал мастер-проводник, вглядываясь вдаль, туда, где в туманной дымке чернел единственный ориентир среди бескрайней равнины. – Поговаривают, что драконы – просто стражи, до сих пор несущие свою вахту в ожидании хозяев… Хотя на самом деле это не больше, чем бабьи сказки. – И что ты тут забыл? – поинтересовался воин без лишнего дружелюбия. – Ты привёл меня, куда договаривались, я рассказал свою историю, мы в расчёте. – В расчёте, – кивнул Лотвир, не обращая на недовольство Кэрна никакого внимания. – Только если ты считаешь себя единственным в округе идиотом, готовым на своих двоих пересечь Пустошь, то серьёзно ошибаешься. – Боишься потерять титул главного местного придурка? – усмехнулся воин, поудобнее устраивая на плече снятые мокасины. – Отличный мотив для самоубийства. – Сам придурок, – обиженно буркнул Лотвир. – Думаешь, мне безразлична судьба княжны? Илану любили все. Её невозможно было не любить. И потом… за участие в спасении дочери князь разрешит мне вернуться в дружину. Скучно на гражданке, сил нет! – Скажи лучше честно, тебе не терпится узнать, что на другой стороне этого болота, – ухмыльнулся Кэрн, испытывающий невольную радость от перспективы заполучить себе полноценного напарника. Одиночество успело опостылеть ему ещё в посмертии. – Кончай трепать языком, – огрызнулся Лотвир, и они отправились в путь.

***

Хватило получаса, чтобы энтузиазма у спасательного отряда поубавилось. Брести по колено в воде, ощущая при каждом шаге, как просачивается между пальцами липкая грязь, гадать, не укусит ли тебя какая-нибудь пакость, и вдыхать едко пахнущий тиной тяжёлый и влажный воздух не составляло предмета заветных мечтаний ни Кэрна, ни Лотвира. Последний, впрочем, к искреннему удивлению воина, претензий не высказывал, сопел вполне увлечённо, с одинаковым интересом разглядывая исполинские туши длинношеих рапторов, торчащие из воды метёлки местных растений и летающих над ними… эээ… – Как они называются? – поинтересовался Кэрн, указывая на пойманное спутником существо. – Понятия не имею, – признался тот, разглядывая головастую палочку, к которой неведомый шутник прилепил пару прозрачных, украшенных только сеточкой прожилок крыльев. – Ух, у него глаза словно мозаика! – поделился Лотвир сделанным открытием. – И как ты определил, что это он, а не она? – скептически поинтересовался Кэрн. – Может, и «она», – смутился напарник. – Эх, какая хрупкая… – продолжал он заворожено разглядывать причисленную к женскому роду тварюшку. – Нипочём в мешке не донесу. А крылья-то, крылья… глянь, словно из слюды! – Под ноги смотри, – фыркнул Кэрн, только что оскользнувшийся, и теперь переставлявший ноги с особенной осторожностью. – Слушай, а откуда ты знаешь, что вот те туши – драконья еда, но вот эту мелкую пакость впервые видишь? – Я никогда сюда не спускался, – объяснил Лотвир. – Но это не значит, что не пытался разглядывать со стороны. – Любопытный ты… не в меру, – покачал головой воин. – Какой смысл тратить столько времени и сил на никому не нужные сведения? Опасное путешествие через страшно-ужасную Пустошь постепенно превращалось в немного скучную и довольно утомительную прогулку, и единственное, что вызывало беспокойство Кэрна – выбор места для привала. Это пока они идут, вода только до колена, а вздумаешь сесть – и окажешься в тинистой хляби по горло, что уж говорить о ночлеге. – Надо пересечь равнину до вечера, – хмуро сообщил Кэрн спутнику, когда солнце устало повисло в зените, полное решимости устроить двуногим букашкам хорошую баню. Путешественники успели выбиться из сил и порядком проголодаться, а ни одного островка приметить так и не удалось. – Не получится, – покачал головой Лотвир, опытным взглядом оценивая разницу между пройденным и тем, что пройти только предстояло. – С такой скоростью хорошо, если треть осилим. Мастер-проводник задумчиво зачерпнул в горсть мутную болотную воду и только головой покачал. Пить буро-зелёную, едко пахнущую водорослями взвесь можно решиться, только когда перспектива умереть от жажды подступит совсем близко. – Клянусь Забытыми, эта отличная шутка, молиться о глотке воды, когда её вокруг – хоть залейся, – усмехнулся напарник, брезгливо стряхивая с ладони бодро перебирающую лапками глянцевито-черную пакость. – Нет уж! Лучше я сдохну от жажды, чем в моём брюхе проест дыру подобная дрянь! – решил Лотвир, со свежеобретённой бодростью прибавляя шагу. Кэрн мрачно поправил висящую на плече сумку, досадливо пихнул отбивший и исколовший всю спину шлем и зашагал следом. Лавовая равнина под горящим небом казалась почти родной. – Ну, так вот… – между тем трепал языком навязавшийся попутчик, продолжая посвящать воина в местные перипетии, – тогда княжество из одной долины, почитай, состояло: две соседние кишели стрихнами, так что и шагу нельзя было ступить, не запутавшись в ловчей сети, а Пустошь простиралась до самого подножия Гремящих Гор. Рассказчик неожиданно замолк, резво выдернул из воды одну ногу, выпучил глаза при виде присосавшейся к белой, размокшей коже глисты маслянисто-зелёного цвета и, морщась крайне брезгливо, раздавил мерзкую тварь между пальцами. – Фу! Вот, впилась, пакость! – передёрнулся напарник, и Кэрн не без труда преодолел искушение проверить собственные конечности. Нет, слишком уж потешным зрелищем станет он, подпрыгивая, как нервическая барышня! Серый, с зеленовато-чёрными мраморными разводами, покатистый холм справа дрогнул, тоскливо вздохнул, фыркнул, поднялся на четыре бочонкообразные ноги, вытянул увенчанную смешной, непропорционально маленькой головой протяжную шею, укоризненно, как показалось Кэрну, взглянул на путников и медленно побрёл прочь. – Какие они всё-таки здоровые, – непроизвольно вздрогнул Лотвир, провожая взглядом удаляющегося исполина. – Не хотел бы я встречаться с теми, кто на них охотится, – в свою очередь поёжился Кэрн. – Да, с драконами куда лучше видеться на фресках, да в балладах медоречивых бардов, – с чувством согласился спутник. – Так как вышло, что Пустошь отступила? – вернулся к прерванному разговору воин, решив, что для сохранения морального духа их маленького отряда в тему гигантских огнедышащих тварей лучше не углубляться. – День был как день, не хуже и не лучше всех прочих, – пустился в воспоминания Лотвир. – Только рапторы беспокоились, рычали и пытались сорваться с привязи. Я со своим битый час провозился, пытаясь успокоить. И шмат мяса дал, и по холке потрепал, слова шептал успокоительные, всё без толку! Только глаза пучит испуганно, да землю роет. Плюнул, привязал покрепче, чтобы не сорвался ненароком, да пошёл к Косолапому Хэнку пропустить кружечку, да тут оно и рявкнуло… Треск, грохот, полнеба дымом заволокло, земля затряслась, люд из домов повыскакивал, вокруг такой ор и плач стоит, хоть уши затыкай. Бежать – так некуда. Когда Злая Гора просыпается, наша долина становится одной большой ловушкой. Но нет, помиловали нас Боги, отвели беду. Стороной извержение прошло, аккурат стрихнов и поморило. Маклин, колдун наш, молвил, дескать, ядовитое газо-пылевое облако в соседние долины опустилось. А огненных рек, о которых старики страшные сказки бают, вовсе не было – то ли обошлось в этот раз, то ли и вовсе праздные россказни. Ну, князь, не будь дурак, быстро свою дружину снарядил, перебили мы пяток или десяток стрихнов, что остались, кишащий их яйцами лес выжгли, а на освободившемся месте крестьяне распахали поля. Так с тех пор и живём. – А Пустошь? – Слушай, Маклин бормотал что-то про «вертикальные сдвиги коры», но я ни дракона из его объяснений не понял. Просто вдруг болотина отодвинулась дальше от гор к реке. На площади зачитали княжескую грамоту, в которой утверждалось что за Пустошью отступят и её обитатели, в том числе и драконы. И что опасности нет, так что каждой деревне следует несколько семей снарядить на заселение Окраины, для «освоения новой территории». Народ сперва поворчал, но потом оказалось, что князь как в воду глядел. Кэрн оглянулся назад, туда, где темнела гребенчатая полоска оказавшихся такими ненадёжными гор, и задумчиво кивнул. Решение князя имело смысл. Он на его месте поступил бы так же. – Чтоб тебя! – взвыл воин в следующее мгновение, в свою очередь прыгая на одной ноге. В стопу второй вонзился какой-то осколок. Выдернув его, Кэрн опознал чью-то кость, точнее её фрагмент, брезгливо отбросил в сторону и выдал долгую, прочувствованную тираду. – Неплохо, – с видом знатока оценил этажность конструкции Лотвир и подставил напарнику плечо. – Зря мы обувь сняли. У меня на подошвах живого места не осталось. Вязкие красные капли падали в воду, добавляя ноту кармина к охре и малахиту. Кэрн терпеливо ждал, пока напарник перероет дорожные сумки, вытянет оттуда тряпицу и флакончик с заживляющей смолой, чтобы соорудить перевязку. Охота жалеть обувь ушла, но натянуть мокасины на распухшие, разбитые ноги стоило труда. Мокрая кожа неприятно липла к телу. Рана тянуще пульсировала, не давая о себе забыть. – Идти сможешь? – поинтересовался Лотвир, старательно приглушая мрачные нотки в голосе: они и так бы дошли разве чудом, теперь же надежда добраться до Драконьего Пика и вовсе растаяла, как туман под жарким полуденным солнцем. Ответить Кэрн не успел. Тонкий гребешок волны шевельнул водную гладь, вызвав холодную волну мурашек и крайне неприятную мысль, что в непрозрачной болотной жиже у них объявился сосед. И тут с шумным всплеском на воина кинулось, разевая вытянутую, вооружённую частоколом длинных кривых зубов пасть, вынырнувшее из болота чудовище. Напарник бессвязно, прочувствованно заорал, очевидно, выражая искреннее и горячее желание взбежать на облака пешком, только бы не чувствовать зловонное дыхание отвратительной твари. Воин же бросился в сторону, не давая чужим челюстям сомкнуться на своём теле, нырнул с головой в мутную хлябь, тут же хлынувшую в ноздри, нащупал, оскальзываясь, опору под ногами, выпрямился и следующую атаку встретил обнажённым клинком. Меч вошёл точно в глаз чудовища. Кэрн вбил его до рукояти, болезненно вывернувшейся из пальцев, когда тварь начала биться в агонии. Удар огромного хвоста взметнул со дна тучу ила и смёл воина с ног. Затхлая муть хлынула в горло, верх и низ перепутались, не давая нащупать дно, и Кэрн заметался, забарахтался в вязкой скользкой жиже, никак не находя путь на поверхность. Нахлынувший страх захлебнуться путал мысли… и тут чьи-то руки потянули его вверх. – Вот это ты его уделал! – услышал голос Лотвира пытающийся прокашляться Кэрн. Сам мастер-проводник нервно сжимал зазубренный костяной нож на длинной рукояти и оглядывался с таким видом, словно с минуты на минуту ждал появления товарок убиенной твари. Воин попытался вытереть лицо ладонями, недовольно поморщился, чувствуя, как между лопаток, под мокрой тканью перебирает лапками пробравшаяся туда мелкая пакость, с силой провел вдоль позвоночника рукоятью меча, пытаясь раздавить нахальную живность, и принялся разглядывать поверженного противника. Хищник, длиной примерно в два человеческих роста, имел вытянутое, грузное тело, плавно перетекающее в мощный хвост. Если бы не четыре нелепые, тощенькие лапки взамен плавников, Кэрн счёл бы его рыбой. – Камайн, – задумчиво проговорил он и, осенённый просто гениальной идеей, уселся на поверженного врага и с облегчением вытянул гудящие ноги. – Ты чего? – вытаращился Лотвир. – И кто такой Камайн? Или что? – Мы же собирались устроить привал, – пожал плечами Кэрн. – Камайн – это вот он, – воин довольно похлопал мёртвую тварь по спине. – Слово вдруг вспомнилось. – Ух, ты! То есть ты его видел там, в своей прошлой жизни? – Получается так, – дёрнул плечом Кэрн, вытаскивая из сумки намокшие припасы. – Мда… Высушить это вряд ли получится, без костра-то. Придётся съедать. – Быть поджаренным, утопленным или съеденным заживо ради спасения княжны я согласен, но вот голодным – пожалуй, перебор! – недовольно пробурчал Лотвир, устраиваясь рядом с Кэрном и между делом прицепляя своё оружие обратно к поясу. Воин не без удивления заметил между зубцами красные пятна. Способность этой штуковины прорубить толстую шкуру казалась сомнительной. Попутчик перехватил взгляд Кэрна и пожал плечами: – Не мог же я стоять просто так, пока там тебя едят. Прогретая у поверхности вода приятно грела ноющие от стылого донного холода ноги, вокруг негромко хлюпало занятое своей жизнью болото, рядом воодушевлённо справлялся с ножкой кузнечика то ли случайный попутчик, то ли случившийся друг, а Кэрн бездумно пялился вдаль, готовый завыть от выворачивающей душу тоски. Что-то осталось по ту сторону костров преисподней – томительное, прекрасное, несбывшееся. Пальцы сами сжали болтающуюся на шее бляху, словно готовясь сорвать с шеи ненавистную привязь и с ней – связывающую воина с миром живых нить. Если настоящему владельцу этого тела так дорога его невеста, пусть сам за ней и тащится, а проклятому есть одно место и одно назначение – гореть на уготовленном ему свыше огне. – Слушай, Кэрн! – подал голос Лотвир, в голову которому пришла неожиданная мысль. – Княжна тебе без надобности, наши проблемы тоже до одного места, не твои они, но ты всё равно тащишься на край света, рискуя… кстати, а что с тобой будет, если снова погибнешь? – Вернусь обратно, – пожал плечами воин. – Ну вот, – кивнул напарник. – А мог бы просто уйти, куда глаза глядят, тело-то теперь твоё. – Ты меня подговариваешь бросить вашу любимую Илану на произвол судьбы, а настоящего Кэрна – в преисподней? – с усмешкой уточнил Кэрн. – Нет, – мотнул головой Лотвир. – Просто хочу понять, что тобой движет. – Не человеколюбие, – зло сплюнул воин и дёрнул княжеский знак, оборачивая его тыльной стороной. На почерневшем от времени металле тускло переливалась колдовская руна. – Если я не успею вернуть княжну за семь дней, она погаснет, и связь между моей душой и этим телом разорвётся. Кэрн получит своё тело назад, а меня швырнёт обратно в вечный огонь. Лицо напарника стало таким хмурым, что воин не выдержал и расхохотался. – Ты надеялся на что-то более благородно-возвышенное? Извини. – Нет! – буркнул Лотвир. – Вытащить душу в мир живых, чтобы связать шантажом и магией… Это мерзко! Тебе никто не оставил выбора. Словно ты не человек, а… их инструмент! – Это называется куда проще, – пожал плечами Кэрн. – Рабством. – Что такое рабство? – недоумённо покосился на воина напарник. Пуститься в объяснения Кэрну не пришлось. Метнувшаяся в воздухе тень, слишком крупная для драконодора, заставила путников напряжённо застыть.