Вторая волна

Я находилась в состояние полудремы. Тело даже сейчас отзывалось болью почти на любое движение, но я все равно перехватила теплую сухую ладонь, погладившую меня по щеке. - Фрэнк. - тихо позвала я. - Нет, девочка. - прозвучал голос Геркулеса. На меня словно ведро холодной воды выплеснули. Я открыла глаза и посмотрела на Хансена старшего. Ну надо же, как он на меня смотрит... будто я просила о жалости, будто мне это нужно. - Не могу привыкнуть. - пробормотала я, отпуская руку мужчины. Не могу привыкнуть, что его больше нет. Фрэнк, он всегда был рядом, с тех самых пор, как родители погибли. Я вполне серьезно считала, что он только потому и не женился, что я свалилась на его голову, но Фрэнк успокаивал меня тем, что не нашлось еще женщины, которая была бы готова ездить с ним по военным базам и дальним гарнизонам, а потом смеялся и сам опровергал свои слова, говоря, что я та женщина, хоть и маленькая еще. Я никогда не жаловалась, мне всегда нравилась такая жизнь, нравилась намного больше, чем постоянные кемпинги с родителями — ботаниками. Меня это всегда удивляло. Почему отец и Фрэнк будучи родными братьями, совершенно друг на друга не походили? И почему я всегда хотела походить на дядю? - Ты, главное, держись. - Геркулес сам взял меня за руку. - Мы всегда рядом. Мы? странно, больше никого здесь не вижу. В прочем, это не удивляет. Старший Хансен, на него всегда можно было положиться, по крайней мере, я так считала, и так же думал Фрэнк, с которым они были старыми друзьями. А Чак? Что с него взять? Он предельно ясно дал понять, что считает о рейнджерах, потерпевших неудачу. Потому так и не появился. И слово «мы» здесь неуместно. - Чак... он правда, переживает. - Геркулес словно пытался меня утешить. Мало верится, по крайней мере потому, что у меня масса сомнений на счет возможности того, что Чак вообще способен думать, а уж тем более переживать, о ком-то кроме себя. - Не стоит. - выдохнула я. - Нет того, с чем я бы не справилась. Я пыталась держать лицо, пыталась не показывать вида, будто я неслась по базе, таща за собой Макса, только потому, что ужасно торопилась. На сколько у меня это получалось, я знать не могла, но люди передо мной расступались. Я выбилась из сил еще где-то на полпути к медблоку, собака слишком яро сопротивлялась. - Макс! Чертова псина! - взвыла я, притягивая пса к себе за ошейник, и опустилась рядом с ним на колени. - Я прошу лишь каплю смирения. - Что с тобой? Я подняла голову и увидела Гейзлера, склонившегося надо мной. Он, кажется, был в замешательстве. - Эта собака меня измотала. - выдохнула я. - Ты дурно выглядишь. - заметил Ньют. Я вздохнула и окончательно уселась на пол. Наверно, выгляжу на самом деле паршиво, если это заметил ученый, который кроме кайдзю ничего вокруг не видит. - Я схожу с ума. - сама не знаю, почему я это сказала. Вероятней всего, мне просто нужно было с кем-то поделиться. И раз уж у меня крыша поплыла, кому, как не доктору биологических наук об этом рассказать. Хотя, если подумать, у него специализация другая... и вообще он сам псих, может, еще хлеще меня. - Ты напугана, но признаков сумасшествия я пока не наблюдаю. - ответил Гейзлер. Ну, ты их можешь и не видеть, а как по мне, они на лицо. - Я видела Чака. - с нотой истерики в голосе произнесла я. Ньютон выпрямился и потер подбородок с задумчивым видом. - А где ты его видела? - спросил вдруг он. - Среди новобранцев. - непонимающе ответила я. - Никуда не уходи, я скоро вернусь. - быстро проговорил Ньют прежде, чем исчезнуть из поля видимости. Надеюсь, он не проверять помчался, иначе я совсем перестану признавать в нем адекватного человека. Тут, по моему, и так ясно, что меня посетила шиза. Разумеется, ждать я никого не стала, было не до того. Потому Гейзлер нашел меня уже в медблоке в момент осмотра, вид у него был, мягко сказать, взъерошенный. - Ты вовсе не сумасшедшая! - с порога заявил Ньютон. - Тихо! - гаркнула доктор Смирнова. - Иначе вколю успокоительного. Лара Смирнова медик из русской команды, которая осталась в Гонконге по известным только ей причинам, была женщиной строгой, я бы даже сказала суровой, и весьма крупной. В тощего Гейзлера она вселяла неподдельный страх, потому выше упомянутый сразу притих. - У вас, рейнджер, подростковое заболевание — депрессия. - усмехнулась доктор. - Никаких психических отклонений я не наблюдаю. А вас, Гейзлер, я бы подлечила. Ньютон нервно сглотнул и чуть попятился к выходу. Русская рассмеялась своим басистым голосом, созерцая эту картину. - Эрика, я за дверью подожду. - совсем уж тихо проговорил Ньют и буквально просочился за дверь. - Психи такие забавные. - хохотнула Смирнова и уже задумчиво добавила. - Пока буйствовать не начинают. - А если я буйствовать начну, пропишите мне что-нибудь от галлюцинаций? - поинтересовалась я. - Детка, не пори чушь. - отмахнулась доктор. - И поменьше с психами общайся. Я вздохнула и, спрыгнув с кушетки, пошагала на выход. Похоже, всерьез меня воспринимает только один человек — наш маршал, в общем, единственный, кому бы этого делать не стоило. В коридоре, как и ожидалось, поджидал Гейзлер. Он едва ли не набросился на меня, но Макс, привязанный к дверной ручке, похоже, принял этот выпад враждебным и недобро зарычал, тем самым немного осадив ученого. - Ты не спятила. - заверил меня Ньют. - Там на самом деле Чак. - В свете того, что доктор только что признал тебя невменяемым, это только подтверждает мое сумасшествие. - нерадостно усмехнулась я. - Эрика, ты не понимаешь?! - вспылил Гейзлер. - Чак Хансен жив! У меня словно перед глазами все прояснилось. И снова Чак перед глазами, у него шрам на шее, которого не было прежде. Жив? Быть не может. Его лицо слишком узнаваемо, уже подняли бы шумиху. Этот парень не может быть Чаком, он меня не знает, не знает Макса и... Макс? Я опустила глаза на пса, только сейчас поняла, что он места себе найти не может. Я могла ошибиться, Гейзлер мог, но не Макс, точно нет. - Ты узнал его, дружище. - пробормотала я, сама в то не веря. Описать то, что сейчас происходило у меня в голове, просто не возможно. У меня от вихря эмоций рассудок помутился. Нужно было что-то делать, но у меня ноги подогнулись и просто на просто отказались повиноваться, я себя с места сдвинуть не могла. - У Чака, похоже, память отшибло. Нам стоит торопится, пока кто-нибудь из старых приятелей не поднял шум. - Ньютон в отличие от меня мыслил вполне ясно. Его слова заставили меня собраться. Я попыталась взять себя в руки и чуть неуверенной походкой направилась к лифту, но когда Макс потащил вперед, мои шаги невольно стали тверже, он придавал мне уверенности.