И придут тени

Когда мальчишки вернулись из школы, они обнимали меня так, словно год не видели. И не только Потап, но и Егор, который обычно к таким ласкам относился весьма сдержанно. Если бы не Ира, со словами: "Ну, все, хватит, а то раздавите Яну", меня бы точно заобнимали бы до синяков. Егор называл меня по-прежнему "тетя Яна", хотя и звучало это сейчас как-то особенно нежно. Теперь я точно знала - здесь меня любят и ждут. А именно это подразумевалось в моем понимании под словом "дом". Я не забыла как следует похвалить Потапа за то, как он подобрал мне коня. Мальчишка аж весь раздулся от гордости и счастья. А с Егором я поговорила позже вечером, отдельно, чтобы зря не волновать Потапа. Ему пришлось объяснить, пусть не в подробностях, а лишь в общих чертах, произошедшее вчера. Чтобы он понял, почему я кричала и что именно он помог мне не сдаться. Несмотря на свой, еще весьма юный возраст, Егорка выслушал все спокойно, серьезно кивая головой. - Николай погиб? - лишь спросил он. - Да, - грустно, но честно ответила я. - Хорошо, что ты осталась жива, - Егор снова заключил меня в скупые мужские объятия. Потом замялся. - Ты извини, что назвал тебя тогда "мамой". Я улыбнулась и потрепала его по волосам. Егорка в этот раз даже не отшатнулся. - Это было даже к лучшему. И, если захочешь, можешь так меня называть, - я немного подумала. - И Иру, наверное, тоже. Мальчик немного покраснел. - А как же... Как же мама? Я поняла, о чем он спрашивает, несмотря на обилие этого слова в разговоре. - Карина не была бы против, даже скорее рада, что о тебе действительно есть кому позаботиться. Егор задумчиво пожевал губу и кивнул, показывая, что принял информацию к сведению. - А Потап? Он маленький, ему мама нужнее. Именно с этой фразой я поняла, как за последнее время вырос мой племянник... нет, сын. Раньше он умел думать только о себе, а сейчас беспокоится о своем младшем друге. - Для Потапа мы тоже теперь стали мамами. Но, как назвать нас, решать только ему. Егор еще раз кивнул и убежал в комнату, где его ждал названный брат. А я подумала - как странно, что четверо людей, практически чужих друг другу за такое короткое время стали семьей. Хоть и немного странной, но все же... - А что за Алексей с Ирой все время? - напоследок спросила я Егора. Тот сначала наморщился, пытаясь сообразить о ком идет речь, а потом его лицо просветлело. - Аааа... Это учитель у старших ребят. Они с Ирой друзья. - Друзья или ну... - я пыталась понять, как лучше спросить у мальчика. - Или они друг другу нравятся? Егорка пожал плечами. - Не знаю. Я не видел, чтобы они обнимались или целовались. Хотя часто вместе ходят. А что? - Да нет, ничего, - задумчиво протянула я. Легче мне от слов Егора не стало. Опять зарядил дождь. Только после трехдневного ливня с утра выглянуло солнце. И вот опять. Я уже неделю маялась от безделья дома. Переделала все, чему не мешала больная нога. Готовила, убиралась, стирала, чтобы хоть как-то дать отдохнуть от домашнего быта Ире. Раньше, когда в моем распоряжении были горячая вода в кране и стиральная машинка, я не задумывалась, насколько все это может быть тяжело физически. И удивлялась - Ира ни разу не сказала, что ей тяжело, что она устала. Даже того, как сводит руки в ледяной воде и болит спина от стирки в большой кадушке. Теперь обязательно буду ей помогать чаще. Завтра смогу вернуться к своим тренировкам. Пока прихрамываю еще немного, но просто уже не в состоянии отсиживаться дома. Я уже приготовила обед - овощной суп и картошку с мясом - мои кулинарные навыки оставляли желать лучшего, но это было, по крайней мере, съедобно. Все это, горячее, ждало Иру и мальчиков на еще неостывшей печи. А я сидела у окна и, подперев щеку кулаком, смотрела, как крупные капли разбиваются на мелкие брызги, стукнувшись о разлившиеся кругом лужи. Сначала во двор вбежали довольные мальчишки. Мокрые и чумазые. Не удивительно - похоже, они не обделили вниманием ни одну лужу, встретившуюся им на пути. И у дома с разбегу вместе впрыгнули в самую глубокую. При этом Потап подскользнулся и шлепнулся в нее. Но его счастья это не уменьшило. Он смеялся так заразительно, что даже я улыбнулась. - Домой, быстро! - крикнула я мальчикам. - - переодеваться отмываться и обедать! Те, все еще смеясь, забежали в дом, скидывая прямо на ходу грязные ботинки в прихожей. Я снова посмотрела на улицу. И моя улыбка тут же спала. Потому что к калитке подходила Ира. Но дело было не в ней. А в том самом злополучном учителе Леше, который шел рядом с Ирой, держа над ее головой свою куртку. Он что-то активно обсуждали, глядя друг на друга. И самое ужасное - они были так близко друг к другу, что их плечи и руки соприкасались. Их, впрочем, это совсем не смущало. Ира, наконец, заметила меня и помахала рукой. Этот - Леша как-то слишком радостно кивнул мне в приветствие. Я крайне сдержанно кивнула в ответ. - Сейчас приду! - крикнула мне Ира. Что это значило? Что мне надо отойти от окна и ждать ее в доме? Нет уж. Я упрямо осталась у окна. Мужчина, наклонившись, что-то негромко говорил Ире, а она улыбалась и краснела. Это уже ни в какие ворота... Хотя какое я имела право осуждать или что-то требовать? Ира мне ни разу ничего не обещала и даже не намекала. Она была совсем не виновата в моих чувствах. Конечно, ей была нужна своя собственная личная жизнь. Но мне от этого совсем не было легче. Когда мужчина наклонился к Ире совсем близко, почти касаясь губами уха, я не выдержала, зажмурилась и отвернулась. И стояла так, пока не хлопнула входная дверь и не раздался звонкий и счастливый голос Иры: - Я дома! Такая добрая и уютная фраза. А внутри меня словно зияла черной пустотой огромная рана, не дающая спокойно дышать, от которой наворачивались непрошеные слезы. Я знала что это - тоска. От понимания, что любовь безответна и не сулит ничего, кроме обиды, горя и ревности. Нас было десять человек. Не обращая ни на кого внимания, мы работали с самого раннего утра до позднего вечера, Иногда оставаясь даже на ночь, чтобы поспав часа четыре на неудобном кожаном диванчике, снова приняться за работу, пытаясь прогнать остатки сна примерзким кофе в картонном стаканчике из ближайшего автомата. Сроки поджимали страшно. Из нас получилась отличная команда, в которой, на третий день работы все уже понимали друг друга с полуслова. Теперь нам не надо было соперничать, у каждого была своя часть работы, и каждый старался делать ее на все сто процентов. Я, хоть и чувствовала себя, обычно, не очень уютно в общении с другими людьми, сейчас тоже стала единым целым со своей командой. Активно обсуждала, советовалась и давала советы, иногда даже немного спорила. Лишь с одним человеком в диалоге я притихала, боясь хоть чем-то, любой мелочью обидеть или сказать что-то не так. Это была Кира. Иногда бывало, что я, отвлекшись буквально за мгновение от работы, смотрела на нее и, забыв о времени, застывала, словно все вокруг останавливалось, порой на несколько минут, пока кто-то или что-то не возвращали меня в действительность. Естественно, это не ускользало от Киры и, когда она замечала мой взгляд, то иногда недоуменно поднимала брови, то смущенно улыбалась, а порой слегка краснела и отводила глаза. А еще ее, даже когда мы сильно задерживались, всегда забирал с работы муж. Красивый, статный мужчина лет сорока, на жутко дорогой машине. Встречая Киру, он обязательно целовал ее легким движением в губы, приобнимая за талию, открывал дверь машины и усаживал на переднее пассажирское сидение. Увидев их впервые, я узнала, что такое настоящая ревность. Злости не было, была всепоглощающая грусть. И каждый раз, когда Кира уходила, это чувство захватывало вновь и вновь. И первый раз в жизни я тихо плакала в подушку по ночам. Этим поздним вечером мне не спалось. Я отодвинулась подальше от Иры, закутавшись в свое одеяло, словно в спасительный кокон, и ждала, пока ее дыхание не стало ровным и глубоким, показывая, что Иру уже сморил сон. Весь вечер я скованно улыбалась ей и старалась сделать вид, что все в порядке, не думать о Леше и о том, что связывает их с Ирой. С МОЕЙ Ирой, кричало сердце. Она не твоя - вторил мозг. Я долго ходила кругами около кресла, где Ира читала книгу, слегка улыбаясь одними уголками губ, ее содержимому. Потом не выдержав, я резко остановилась напротив женщины. Ира приподняла глаза на меня, все еще слегка улыбаясь. - Что? - тихо спросила она. - Ты встречаешься с Алексеем? - выпалила я резко и застыла, ожидая ответа. Ира прикрыла книгу и положила на подлокотник. Лицо ее стало серьезным. - Тебе это не понравилось бы? Я не ожидала вопроса на вопрос. Но мне вдруг показалось, что я только что очень расстроила Ирину. Поэтому, проглотив рвавшееся из груди; "Да!", я с трудом выдавила, стараясь казаться как можно беззаботнее: - Нет, что ты! - я постаралась улыбнуться и махнула рукой. - Врешь, - еще больше нахмурилась Ира, но не услышав от меня больше никакой вразумительной фразы, снова взяла книгу и уткнулась в текст. Только больше за вечер она не улыбалась. А я еще больше уверилась в правоте своих мыслей. Я приподнялась с кровати и, присев на край, поджав под себя ноги, стала смотреть на такой любимый и уже досконально изученный бессонными ночами, профиль. Что же мне делать? Я не могу быть рядом с ней и не могу держаться на расстоянии. Состояние дежа-вю... В той жизни такая любовь принесла мне только боль. А в этой... Даже некуда сбежать... Я провела ладонью над лицом Иры, почти касаясь пальцами ее мягкой кожи, спустилась до груди, когда при каждом вдохе женщины, мои ладони еле касались ее сосков, обтянутых ночной рубашкой. По всему телу пробежала дрожь волнения. Я закусила нижнюю губу и отдернула руку, пытаясь укротить участившееся дыхание. - Черт! - тихо выругалась я и резко встала с кровати, так сильно сжав кулаки, что ногти до боли впились в кожу. Надо прекращать мучить себя несбыточными мечтами и мыслями. Просто попробовать сделать вид, что мы с Ирой живем вместе как... сестры? подруги? Ну что-то в этом роде. Тем более у меня возобновятся тренировки и я буду более занята, чтобы думать о том, чего не может быть. Что ж. Я кивнула сама себе. Пусть так и будет.