Терапия.

За ним пришли рано утром, когда он в очередной раз собрался разрушить дом ко всем чертям. - Не трогай меня. – Черные глаза смотрели холодно и угрожающе. Таким же был и тон, которым он разговаривал. – Ты не слышала? Отвали от меня! – крикнул юноша и дернулся в сторону, когда мать снова попыталась схватить его за руку. - Саске, прекрати это, – осторожно попросила Микото. Несмотря на страх, который бесщадно стискивал ее в своих цепких лапах, голос звучал ровно и спокойно. – И не кричи, соседей разбудишь… - Правильно! На меня-то тебе насрать! – громче прежнего крикнул Саске. – И всегда было насрать! Что ты за мать такая? Сначала «Саске, милый мой, я так тебя люблю!», а потом упекаешь меня в клетку! Но знаешь… – парень прищурился, и его лицо исказилось еще большей злостью. – В клетке место животным, таким, как ты. Женщина едва сдерживалась, чтобы не закричать от обиды и той ужасной боли, что сжирала ее изнутри. Проглотив подступивший к горлу тяжелый ком, она уже хотела что-то сказать, но была лишена возможности. - Довольно. – Мужчина, показавшийся в дверях, сделал несколько шагов вперед. – Саске, если ты не уйдешь с нами добровольно, мы примем меры. Орочимару прекрасно понимал, что будет именно так. Нормальный человек вообще не согласился бы уезжать, невесть куда, а тут на месте этого человека оказался Саске… Это можно было предвидеть. - Да ну? – Саске осклабился. – Не терпится узнать, что же будет на этот раз. Снова таблетки? Или ты принес что-то новое? - Я даю тебе шанс, – негромко произнес Орочимару. - Засунь свои шансы себе… Блять! Яркая вспышка перед глазами, а после – резко наступившая темнота. - Что вы ему вкололи? – Микото наклонилась к бессознательному телу сына и приподняла его голову. - Ничего опасного для жизни, – ответил медик, стоявший все это время за спинами Учих и ожидавший кивка Орочимару – разрешения на принятие тех самых мер. Орочимару выглянул на улицу и свистнул. Почти сразу в дом забежали два человека, которые, подхватив Саске под руки, вынесли его на улицу. - Спящим он выглядит таким непривычно спокойным, – едва улыбнувшись, заметил врач, оставшись наедине с Микото. Женщина ничего не ответила. Находясь в полной прострации, она прошла к окну на кухне и уже безжизненным взглядом уставилась на картину, которая больно резала ее где-то в груди. Ее родного, ее любимого сына засовывали на заднее сиденье машины, чтобы скоро увезти за километры. Ровно месяц назад она дала согласие на проведение терапии. Она не хотела, но страх потерять сына после мужа пронзал ее каждый раз, как только она начинала думать об этом. Весь месяц она не пыталась наладить отношения с Саске, не шла с ним на контакт. Потому что если бы она сделала попытку все исправить… Она бы просто не отпустила его. И вот, теперь ее сын считает ее животным. И пусть лучше так и будет. Оправдываться, что это все только ради его блага, не было смысла. И желания. Желания не было уже ни на что. Даже на проживание собственной жизни. - А его вещи? – голос доктора раздался из коридора. Он сидел в мягком кресле, откинувшись на спину, и с интересом наблюдал за тем, как совершенно неподвижно стоит очередной укушенный ядовитой змеей по имени Судьба человек. Он видел много страдающих. Одни бились в жутчайшей истерике, другие же вели себя так же спокойно, как вела себя Микото. Но чаще всего именно первые забывали о случившемся уже через пару месяцев. Такие, как Микото, мучились долго. - Я завезу их потом. Сама, – после недолгой паузы ответила Учиха. Орочимару кивнул. Она отпустила его, но только не душой. - В любой день с семи утра до двух ночи, – оповестил мужчина, вставая с кресла. – До свидания, Микото. Орочимару еще раз взглянул на Учиху. Та стояла так же неподвижно, смотря в окно. Она держалась, но мужчина знал, что это ненадолго. Он прошел к двери, но прежде, чем выйти за порог дома, добавил: - Я крайне рад, что Вы смогли сделать этот шаг. Вы очень сильная. Обещаю, с Саске все будет хорошо. Не надеясь на какую-либо реакцию, Орочимару раз и навсегда покинул дом Учих. Очередной дом очередного пациента.

***

Саске проснулся под тихое шуршание колес. Без труда открыв глаза, он первым делом увидел пролетающие мимо высокие деревья. «Я… В машине?» - Быстро же ты проснулся. Мы думали, это произойдет не раньше, чем через два часа. Подняв голову, Саске заметил рядом с собой того самого человека. Того, кто предложил запереть его в четырех стенах. Эта мерзкая физиономия, на которой тонкой ломаной линией держалась ухмылка. - Останови машину, – приказным тоном произнес Учиха, обращаясь к водителю. Тот взглянул на него через зеркало заднего вида, и Саске понял, что ничего так просто не выйдет. Его слова сейчас для всех были лишь пустым звуком. Но смиряться с этим в его планы не входило. - Я сказал остановить машину, – повторил Саске, хватаясь за ручку двери. – Останавливай! - Саске, нам осталось ехать всего пятнадцать минут. Потерпи, – ласково произнес Орочимару, с явной издевкой глядя на Учиху. - Сами напросились, – прорычал Саске, уже вознося руку вверх, как в следующий момент она была перехвачена жесткой рукой Орочимару и плотно прижата к сиденью. Учиха болезненно поморщился. В глазах врача он мог ясно прочитать то, о чем ему не говорили вслух: ты никто, и ты будешь никем. - Надеюсь, в следующий раз ты будешь думать. Калечить – не в моих правилах. Сказав это, Орочимару отпустил руку пациента и отвернулся к окну. Калечить тела – нет. Калечить души… Кажется, всегда.

***

- Выходи. Замки на дверях машины щелкнули, давая долгожданную свободу. Однако этой свободы было слишком мало. Если еще учесть то, что через пару минут он вообще окажется изолированным от общества. - Спасибо, Кабуто. Можешь ехать, – сказал Орочимару, когда Саске полностью вылез из машины и уже стоял рядом с ним. Водитель кивнул и, сев в машину, оставил врача и пациента одних. - Вперед, – Орочимару кивком показал на высокие бетонные стены, игравшие роль ограждения этого места от остального мира. С обеих сторон от входа сидели двое людей, что-то вяло обсуждая. - Эти хлюпики будут меня охранять? – с усмешкой поинтересовался Саске, оглядываясь на врача. - Эти хлюпики будут охранять весь город от тебя. Изумо, Котетсу, – кивнул Орочимару, подходя к охранникам. - Здравствуйте, Орочимару-сан! – в один голос поздоровались молодые люди, вскакивая с мест. Саске прыснул. Надо же, как этого типа здесь уважают. - Это Учиха Саске. От остальных ничем не отличается. Правила те же. - Да, Орочимару-сан. Один из охранников достал из кармана связку ключей и подошел к двери. Пару щелчков – дверь отворилась. - Проходи. – Орочимару снова остановился, пропуская Саске вперед. Учиха сделал один короткий шаг к воротам и остановился, оглядываясь назад. Туда, где осталась его старая жизнь. Туда, куда он может больше не вернуться. А все из-за какой-то особенности. - Не тормози. – Толчок в спину, и Саске влетел за ворота. Орочимару зашел сразу за ним, и двери, печально скрипнув, затворились. - Теперь это – твой дом. - Могила, – мрачно исправил Саске, проходя вперед по дорожке, уложенной разноцветными камнями. - Могила – тоже дом, в каком-то смысле. Иди за мной. Я покажу тебе все, пока остальные собираются. - Остальные? – переспросил Саске, глядя в спину мужчины. – Кто «остальные»? Орочимару остановился. Обернувшись на Учиху, он весело усмехнулся. - Неужели ты думал, что один такой особенный? – и зашагал дальше. Территория, которая принадлежала Орочимару и его дому-могиле, оказалась не такой уж и маленькой, как думал Саске сначала. У дома даже было подобие сада, где можно было посидеть за столиком и отдохнуть… От чего-то. - Где бы ты ни находился, за тобой будет идти слежка, – предупредил Орочимару, когда они шли в дом. – Здесь повсюду камеры, поэтому вытворить что-то гадостное у тебя не выйдет. Теперь немного о правилах: с семи утра до двух ночи двери дома открыты. В это время разрешено находиться вне дома. Все остальное время положено проводить именно здесь. Ровно в два двери дома закрываются, а на улице идет проверка. Если кого-то обнаружат – будут проблемы. Следующее – одно из главных. Саске, никаких половых связей. - Здесь есть девушки? – Саске сразу оживился. Хоть какое-то развлечение. - Я сказал «никаких». Далее – шоу талантов. Здесь они запрещены. Ты понял? – с нажимом спросил Орочимару. - Понял, – ответил Учиха, задирая голову наверх и осматривая дом, к которому они подошли. – Многих несчастных ты уже сюда заключил? - Достаточно, чтобы тебе не было скучно. Орочимару поднялся по лестнице и прошел к массивной деревянной двери, которая являлась входом. Дождавшись, когда подойдет Саске, он крепко обхватил пальцами железные ручки двери и, сильно толкнув ее, торжественно произнес: - Ну, приятного выживания! Саске только успел ступить за порог, как дверь за ним закрылась, оставляя его одного в полупустом холле. Здесь все было в темно-коричневых тонах и сделано преимущественно из дерева. Впереди, у дальней стены, спинкой ко входу стоял длинный диван. Перед ним – невысокий черный столик с разбросанными на нем книгами, а в самой стене находился камин. По обе стороны от него находились дверцы, очевидно, каких-нибудь кладовок. На невысоком потолке поблескивала люстра. Выглядела она дешево, но в кругу таких старых вещей смотрелась очень даже эффектно. У стен располагались лестницы, ведшие на второй этаж. «Отлично. И что мне дальше делать? Гребаный доктор». - Эй, парень, – голос донесся определенно со второго этажа, и взгляд Саске устремился туда. – Ты че тут забыл? - Я… – Саске сделал паузу. А действительно, что он здесь забыл? - Ты не Саске ли случаем? – из-за стены вышел шатен примерно одного возраста с Учихой. - Предположим, – не спуская с собеседника глаз, коротко ответил Саске. Шатен широко улыбнулся и, запрыгнув на перила, съехал вниз. - А я Киба, – представился он, подходя к Саске. – Ну-ка, и что же ты у нас за персонаж? - Опять какую-нибудь хрень доставили, небось, – донесся уже другой голос. За спиной Кибы Саске заметил блондина, без особого интереса наблюдавшего за происходящим. - Да ну тебя, Узумаки, – отмахнулся Киба. – Ты, Саске, лучше скажи… - Ты это меня хренью назвал? – полностью проигнорировав попытку Кибы сказать что-то, спросил Саске, обращаясь к блондину. Последний сначала немного растерялся, не ожидая, что на его слова так остро среагируют. Он вообще и близко ничего подобного в виду не имел, но… Это могло бы быть забавным. - А что, ты хочешь доказать мне обратное? – Узумаки вышел из-за спины Кибы и чуть оттолкнул его в сторону. - Я предпочту не тратить на тебя свое время, – с привычной холодностью ответил Саске, собираясь обойти то, что начало его бесить уже через две минуты пребывания здесь, как Узумаки внезапно громко рассмеялся. Саске на секунду показалось, что он находится в психбольнице, а перед ним стоит больной. И это было даже не удивительно: кто не сойдет с ума, гния в этой закрытой со всех сторон коробке? - Да ну? – все еще смеясь, спросил блондин. – А на что ты его здесь вообще тратить собрался? Саске сжал зубы. Парень был чертовски прав. Как здесь можно было провести время? Посидеть в углу? Пометать вещи по дому? - Видишь, как просто я заставил тебя заткнуться? - Не льсти себе. - Надо же, какой ты спокойный. За что же тебя, интересно, сюда вообще упрятали? – любопытствующим тоном спросил парень, ухмыляясь. - Не твое дело, – бросил Саске, надеясь, что теперь-то у него получится свалить, но не тут-то было. - Мамочка с папочкой от тебя устали? Учиха, до этого момента сохранявший спокойствие, почувствовал, что еще одно неверное слово или движение со стороны блондина, и он сорвется. - Слушай, Саске. Смотри на меня, – психолог, женщина, выглядевшая лет на тридцать, по-матерински тепло взяла его за руку. – В следующий раз, когда почувствуешь, что гнев выступает наружу, остановись и сосчитай до десяти. Главное – вовремя возьми себя в руки… - Ты надоел им, а потому они обошлись с тобой, как с ненужной вещью, и отдали в эту мусорку, подальше от дома. «Раз, два, три, четыре…» - Они вообще считали тебя своим сыном? - Завались! По холлу прошлась мощная волна. Люстра, висевшая над самой головой Узумаки, слетела вниз, и блондин едва успел увернуться и остаться в живых. Стеклянный стол отлетел к противоположной стене и рассыпался на осколки, диван с грохотом перевернулся, книжный шкаф со стоявшей на нем керамикой полетел на пол, картины на стенах накренились. Саске тяжело дышал, закрыв глаза рукой. Киба с ужасом осматривался вокруг, прикидывая, как сильно попадет Саске от Орочимару, а Узумаки же, наоборот, заворожено наблюдал за тем, как новенький пытается успокоиться. Последний раз он видел подобное пару лет назад, но даже тот случай нельзя было сравнить с тем, что устроил Учиха. - Телекинез, значит, – заключил блондин, стряхивая с плеч осыпавшуюся штукатурку. – Это должно быть весело.