Встань и иди

– Эльза, перестань, пожалуйста, мяукать, иначе в следующий раз я надену на тебя намордник. Надеть намордник следовало бы уже сейчас: во-первых, мяукать в коридоре после одиннадцати часов вечера небезопасно – можно перебудить весь подъезд, во-вторых, на взгляд Бонда, мяукать было решительно не из-за чего. Не открывают ему – ну и что такого? Это означает только то, что мать Олега ещё не вернулась (а чтоб тот испуганный мальчишка открыл – этого и ждать нечего) – тем лучше, не придётся объясняться. Убедить парня, что он от Нуменора – дело техники. Возможно, стоило бы заехать в Октябрьский за Леонидом, но ведь хозяйка может вернуться с минуты на минуту. Правда, надо ещё как-то попасть в квартиру... Бонд ещё раз ощупал номер на двери, убедившись, что это точно та квартира, и направился во двор. Ничего, могло быть и хуже – квартира могла быть не на первом этаже, а на девятом.... И в конце концов, не откажет же брат Виктор брату Олегу, если тот попросит у него денег на новое оконное стекло для своей матери! – Держись крепче, киска! * * * Бонд нащупал выключатель и зажег свет – в комнате никого не было. Он вышел в другую, в третью, на кухню... Никого. Что это значит? Кто-то побывал здесь до него? Кто – Юрий или... А может, хозяйка уже вернулась, застала дома незнакомого юношу, который с перепугу не смог ничего объяснить – и поспешила сдать его в милицию? Он уже готов был разделить беспокойство Эльзы, когда заметил свет в ванной. Что ж, придётся подождать. А пока можно пройтись по комнатам и присмотреть, что бы такое вынести – позаметнее: пусть хозяйка думает, что здесь побывал вор. Квартира эта представляла полную противоположность жилищу Александра: владелица её была не богаче Владыки, но не в пример аккуратнее. Вот такой же идеальный порядок был у Мэй – вечная ей память... Но что-то из этого порядка выпадало – что-то тревожным диссонансом нарушало стройную гармонию. Бонд сначала не понял – что именно... Ах да, аптечка открыта. Покойная Мэй в любом состоянии не забыла бы её закрыть... Он заглянул внутрь аптечки. По логике, лекарства здесь должны быть аккуратно разложены по полочкам, как всё в этом доме – но они свалены хаотически, словно кто-то что-то в спешке искал... А спешка ли это была? Страх... Отчаяние... Много часов в одиночестве, напряженном ожидании. Так, он в ванной... Что-то искал в аптечке... Снотворное? Предположим, его не оказалось... он в ванной... Бонд влетел на кухню, лихорадочно ища что-нибудь тяжелое. В следующую минуту он обрушил на дверь ванной чугунную сковородку. То-то весело будет, если выяснится, что человек просто принимал ванну, а у Олега перед самым отъездом разболелась голова! Бонд предпочел бы ошибиться, но он не ошибся: как видно, Эльза мяукала не зря. Однако, удача в этот день не совсем изменила ему: каким-то чудом самоубийца, потеряв сознание, не соскользнул головой в воду – значит, может быть... Так и есть, ещё живой! Бонд сдёрнул с вешалки полотенце, разорвал его на полосы и принялся перевязывать несчастному руки. – А в чём дело? Бонд обернулся. Никогда он ещё так не радовался тому, что дама соизволила с ним заговорить. Было бы одинаково неприятно получить удар по голове столь неблагоразумно брошенной им сковородкой, которую эта женщина держала в левой руке, или между лопаток - большим кухонным ножом, который она сжимала в правой. В том, что такие варианты возможны, Бонд не сомневался: лицо женщины было таким же спокойным, как и её голос. – Ничего особенного, просто этому парню вздумалось вскрыть себе вены у Вас в ванной. Вас не затруднит позвонить в «Скорую помощь»? * * * Несостоявшийся самоубийца лежал на кровати под тремя одеялами. Джеймс и хозяйка так и не сняли верхней одежды: отопление оставляло желать лучшего, и разбитое Бондом окно, разумеется, тепла не прибавляло. Эльза выбралась из-под куртки Джеймса и улеглась у него на коленях, но хозяйка вроде бы не обратила внимания на очередную странность своего ночного гостя. – А теперь расскажите пожалуйста, что случилось? Бонд не знал, что говорить. Было ясно, что изображать из себя вора уже не получится, а подумать о другой легенде он не успел. И сейчас, как всегда в таких случаях, ничего не приходило в голову. – Вы – мать Олега Смирнова? – спросил он просто затем, чтобы протянуть время. – Да, и зовут меня Екатерина Михайловна Смирнова. А вы оба кто такие? – Кто это - я не знаю: он уже был не в состоянии отвечать на вопросы, когда я пришел. – А Вы? – А меня зовут Бонд… Джеймс Бонд. – Это всё? – Возраст – сорок лет, группа крови вторая, резус фактор положительный… Что ещё Вы хотите обо мне знать? – Многое. Например, как Вы оказались в моей квартире. – Влез в окно. – Вы всегда так входите в дом? – Нет, только когда мне не открывают. И ещё, когда у меня нет ключа. – Джеймс Мордредович, я Вас очень хорошо понимаю, но и Вы меня поймите. Мордредович… Выходит, она знает о делах Братства больше, чем он предполагал. – Что я должен понять? – Вот сейчас приедет "Скорая", Вы, конечно, отправитесь в больницу – ждать, когда этот мальчик придёт в себя, чтобы поговорить с ним, верно? – Возможно. – Ну вот, Вы уйдете, а мне придется звонить Юрию Зиновьевичу, Ксении Сергеевне, а может и всем остальным – а что я им скажу? Конечно, я могу позвонить Олегу в Москву, но это так дорого. Да и неизвестно, знает ли он что-нибудь. – Он знает, и Юрий тоже знает – Олег звонил ему сегодня утром и оставил сообщение на автоответчике. Странно, что его ещё здесь нет… – Он иногда приходит домой в три часа ночи. В дверь позвонили. – А вот и Юрий. Джеймс ошибался, это были врачи "Скорой помощи". … - Смотрите, не выкручивайте там никому руки, – сказала Екатерина Михайловна Джеймсу, когда он уходил. *** Ждать пришлось дольше, чем предполагал Джеймс. Но он мог с чистой совестью предстать перед Екатериной Михайловной: ему не пришлось никому выкручивать руки, чтобы его пропустили в палату, достаточно было продемонстрировать беретту. Иное дело – что он скажет дунаданам. Бонд не сомневался, что застанет здесь кого-нибудь из них. И действительно, у подъезда стояла машина. Джеймс узнал «Запорожец» брата Юрия. В гостиной у Екатерины Михайловны кроме Юрия и Инны сидели Сергей, Ксения и Дмитрий. По их лицам Джеймс понял, что они, приехав вскоре после его ухода, всё это время просидели в ожидании. Никто из дунаданов не оскорбил его наигранным приветствием или приклеенной улыбкой. Лишь на миг мелькнуло в их глазах пламя искренней радости – и тут же погасло, поглощенное мрачной напряженностью. – Ну что? – спросила Владычица. – Он умер. – Что скажете, братья? Чем перед Творцом оправдаемся? Каждый отводил взгляд. Видно они и впрямь почувствовали себя виноватыми в добровольной смерти юноши, которого не видели никогда. – Мы оправдаемся, если разберемся с теми, кто за этим стоит. – Да, брат Олег сказал, что этот несчастный чего-то боялся. – Сатанистов он боялся. – Почему ты в этом так уверен? – Потому, что его фоторобот нашли у человека, собиравшегося передать «Бюро-13» сведения об их готовящейся операции. – Что за операция? – Неизвестно, он ничего не успел сказать. И кроме физиономии этого молодого психа – вечная ему память – никаких зацепок. Вот они и попросили вашей помощи в его поисках. Феликс сегодня утром разговаривал об этом с Александром. – Какой Феликс? – Феликс Лейтер из «Бюро-13», он мой друг. – «Бюро-13», это где? – В США. – И тот, который хотел передать сведения, тоже американец? – Ну конечно. – Значит, человек здесь, а Тёмные в Америке… – Тёмные везде, как тараканы! – И что решил Владыка? – Алекс послал нас в Александров, чтобы Пётр занялся этим делом. А в электричке мы встретили Олега, он узнал парня, всё рассказал нам; вот я и поехал сюда, а Феликс – в Александров к Петру. – Пожалуй, он прав, – заметил Дмитрий. – Неплохо бы брату Петру им заняться… – Но если этот юноша был нужен американским сатанистам – значит, таких как он не очень много в мире. Видимо, операция сорвана. – Не сорвана, а отодвигается, – возразил Дмитрий. – Он был бы для Ада и его земных приспешников незаменимым только в одном случае. – В каком? – Если б мы имели дело с Антихристом собственной персоной. Но тогда он не был напуган и не совершил того, что совершил. Значит, это был всего лишь человек – возможно, обладающий каким-то редким даром – но человек. По-видимому, он много значил в планах Ада, но скоро его место займет другой. – Все же другого такого наверняка будет непросто найти. – Да, как это ни страшно звучит, его самоубийство помогло нам: благодаря ему у нас есть время, но надо полагать, его мало. – Итак, – подытожила Ксения, – Если мы найдем этого другого раньше них, то сможем сорвать им дело. А искать того мы сможем, если узнаем, чем привлек внимание врагов этот. – А что мы знаем о нем? – Практически ничего. – Неплохое начало! – Джеймс Мордредович, так Вы не успели с ним поговорить? – Он совсем ничего не сказал? – Успел кое-что – И что же? – "Они нашли меня в Волгореченске, они найдут меня и здесь". – Значит, он из Волгореченска. – Совсем не обязательно, может, он откуда-нибудь приехал туда, надеясь скрыться, а уже оттуда в Кострому. – Все же надо проверить этот вариант, другого всё равно пока нет. – Что ж, Волгореченск - не Москва, даже не Кострома. Если он действительно жил там, не составит труда что-нибудь о нем разузнать. – Не что-нибудь, а всё! И немедленно! Я сама поеду в Волгореченск сегодня же! – А кто будет полугодовую контрольную писать? – Брат Сергей, между прочим, я ваша Владычица. – А я твой классный руководитель, и не допущу, чтобы ты прогуливала контрольные. И к тому же на нашей леталке брат Леонид уехал. – Значит, я поеду на своей машине, – вызвался брат Юрий. – Ты с ума сошел? Тебе же оперировать! – Брат Сергей, ты умеешь автомобиль водить? – Ты что? Откуда? – Выходит, остаюсь только я, – заключил Джеймс. – Действительно, ты единственный из нас его видел, опишешь толково. – У тебя хоть права есть? – Конечно, есть. А ещё паспорт, страховой полис, не говоря уже об удостоверении личности. Инна потупила взгляд, поняв, что сказала глупость – какие теперь у Джеймса документы… – Ладно, не буду превышать скорость, тогда не остановят. – Ты думаешь, мой «Запорожец» способен превысить скорость? – Вот только что я должен выяснять? – Выясняй всё подряд, потом разберемся. * * * Вот почему Джеймс Бонд, бывший агент секретной службы Её Величества – так гнал машину и уже к рассвету увидел трубы Волгореченской ГРЭС. * * * Олег добрался домой только к двум часам ночи – и конечно же проспал. Неплохое дополнение к лишней пропущенной репетиции! Домру расчехлил за дверью. Следуя какому-то рефлексу опоздавшего, который приобретается ещё в школе, попытался незаметно проскользнуть в репетиционный зал – но не так-то это просто, когда твое место в первых малых. Елена – как все дирижеры – терпеть не могла, когда что-то мешало ходу репетиции. – Быстрее, Олег Михайлович! Ля первой, пожалуйста. Олег начал подтягивать вторую струну под баян. «После репетиции зайди ко мне в кабинет», – услышал он в своей голове. Это было странно: здесь, в оркестре, Елена никогда не пользовалась нуменорскими методами. * * * Войдя в кабинет, он ещё надеялся обратить всё в шутку: – Ну, и что ты со мной сделаешь? Повесишь на этой люстре? – Ты лучше спроси, что Владыки с тобой сделают. Я бы на их месте отстранила от дел минимум на полгода. – А что? – Тот юноша, которого ты встретил вчера на автовокзале, покончил с собой. – Как, покончил с собой?! – Вскрыл вены. Джеймс застал его ещё живым и сделал всё, что мог, но мальчик потом умер в больнице. – Это… конечно… печально, но зачем же обвинять меня? – А ты не видел, с кем имеешь дело? Не видел, что он способен на это? – Я, конечно, видел, что он… подавлен, но что же я мог поделать? Я же не виноват, что брат Юрий пришел домой так поздно. Ты же знаешь, что у сестры Юлии и брата Леонида телефона нет, а у брата… – А тебе нужен телефон? Разве все возможности Возрожденного Нуменора не к твоим услугам? – Но я же весь вчерашний день провел в дороге и на вокзалах, и я не мог толком настроиться. – Ну и что же? Брат Василий как-то раз вышел со мной на связь, когда его держали под прицелом. – Но, сестра Елена, ты же знаешь… Я может быть виртуоз на домре, но в телепатии я не виртуоз. – А почему? Почему брат Дмитрий уже может, а ты ещё нет? Смотри, вчера из-за того, что ты, скажем так, не виртуоз, человек погубил свою душу – что ещё должно произойти, чтоб ты всерьёз этим занялся? Брат Олег молчал, сказать на это было нечего. – Иди, и помолись за этого несчастного: грех не на нём, а на тебе… И на мне: за то что не была к тебе строга, покуда правила. Он встал и направился к двери. – Постой! Олег обернулся. – Смотри, не вздумай тренироваться на мне во время репетиций. * * * В Кострому Джеймс вернулся поздним вечером следующего дня. Поскольку они с дунаданами не договорились о месте встречи, он снова направился к Екатерине Михайловне, и почти не удивился, застав здесь костромских дунаданов и сверх того - брата Петра и Феликса. – Рассказывай, – приказала Тар-Телконтари. – Его зовут… То есть звали – Иван Арсеньев. Родился в 1984 году. – А день? – перебил Петр – 29 февраля. – Так, уже интересно, – заметила Ксения.– Продолжай. – Учился в школе в девятом классе. – В 17ть лет – и девятый класс? – удивился Юрий – Он дважды оставался на второй год, один раз из-за болезни, другой – из-за успеваемости. – Двоек, конечно же, нахватал по точным наукам, – как обычно бесстрастно констатировал Нижегородец. – Да, алгебра, геометрия, физика… – Зато сочинения, наверное, писал относительно неплохо. – Да, и по истории более или менее соображал… Петр, ты что - был там вместо меня? – Нет, всё проще... Ты ошибаешься, Феликс-американец, именно сейчас я не читаю мысли. – Я этого не говорил! – Но подумал. – Перестань пугать людей, брат Петр, – вмешалась Владычица, – продолжай, Джеймс Мордредович – Близких друзей не было. На дискотеки не ходил. Криминал, наркотики – не замечен. – А чем же он все-таки занимался? – Читал. – Что читал? – А всё подряд: детективы, любовные романы, мистика, фантастика… Иногда даже классика. – Когда задавали в школе, – вставил Петр. – Значит, определённых интересов, по сути дела, никаких. Не парень, а пустое место какое-то. – Нет, Феликс, это был человек, и кто-то должен ответить за его смерть. – Я не понимаю, зачем он понадобился сатанистам. – Я тоже пока не очень…. Джеймс Мордредович, а о его семье ты что-нибудь узнал? – Мать-одиночка, работает уборщицей, в свободное время пьёт. О жизни сына не знает ровным счетом ничего. – А бабка по матери? – спросил вдруг Дмитрий. – Её давно нет в живых. – Ты узнал что-нибудь о ней? – Нет, а что я должен был узнать? – Не была ли и она матерью-одиночкой? – Если учесть, что эта доля сплошь и рядом передаётся по наследству, – вставил брат Петр,– то процентов шестьдесят. – Но если и так, какое это имеет значение? – Очень большое. – Девка родит девку. Ты это хочешь сказать, брат Дмитрий? – Именно это. – Как это понимать? – спросил Феликс. – Понимать так, что это подходящая родословная для колдуна. А если прибавить ещё рождение в високосном году… – Не просто в високосном, а ещё в день Кащея. – Какого-такого Кащея? – спросил Феликс. – Кащей – это Сатана, – объяснил Джеймс. – Не поминай к ночи. – Теперь становится ясно, почему им заинтересовались. – Нет, не ясно! Если даже всё это имеет какое-то значение, людей с такой биографией сколько угодно можно найти и у нас в Штатах. Чего ради они потащились в Волгореченск? – Вполне возможно, что не они потащились, а им сообщили. Вашему руководству известно, что все шестеро Избранных – жители России? – Кстати, после смерти Настасьи «шестерка» так и не была восстановлена. – Я вам больше скажу, братья, – добавила Владычица, – на днях сестра Марианна сообщила, что Игнатов был арестован и умер в тюрьме. – Как, умер? – Отчего? – Ей больше ничего не удалось узнать. Но, может быть, ты узнаешь больше, брат Петр, если отправишься на Кубань. Во имя Света! – Во имя Света! – А братьям-законникам я прикажу выяснить обстоятельства смерти Настасьи. – Помилуй, Владычица, Настасья умерла во время Адской диверсии – что же они теперь смогут узнать? – Если ничего не предпримем, то уж точно ничего не узнаем. Джеймс Мордредович, ты всё рассказал, что вызнал? – Ещё нет. Дня два назад одноклассники видели, как он разговаривал возле школы с каким-то парнем. – О чем? – Никто не знает, они сами были в классе, и видели это из окна. Но мальчик потом пришел с огромными глазами. – И никому ничего не рассказывал? – Нет, так никто и не пытался расспрашивать. – А как тот парень выглядел, они запомнили? – Лет двадцати, среднего роста, худой, без бороды, без усов, в черной куртке и черной вязаной шапке. – Ничего себе - приметы! – Но теперь я действительно выложил всё, что мне рассказали. – Не всё, – возразил брат Петр, – ты не рассказал ещё, за что получил указкой по лицу. – С чего ты взял, что указкой? – А чем ещё тебя могли ударить в школе? Я даже могу сказать, что это была симпатичная брюнетка лет 25ти, учительница русского языка и литературы… – Не литературы, а математики! – Ну вот, и признался, – спокойно заключил детектив.– А ты, Феликс-американец, по-прежнему считаешь, что я только и делаю, что читаю мысли? – Джеймс, я тебя прибью, – пообещал Феликс. – Интересно, за что? – При твоём-то опыте мог бы и не попасться. – Тогда считай, что та училка меня прибила заранее. – Впредь наука, – улыбнулась Ксения, – В другой раз не будешь бегать за училками. Небезопасно, да и леди Терезе не понравится. Джеймс вдруг повернулся к ней и медленно, отчетливо проговорил. – Твоим родителям, должно быть, тоже не слишком-то нравится, что ты занимаешься неизвестно чем, вместо того, чтобы сидеть дома и учить уроки. Ксения вспыхнула. Возможно, она и сказала бы что-нибудь непоправимое, если бы в комнату не вошла Екатерина Михайловна: – Простите, если помешала, я только хотела спросить, Джеймс и Феликс уже решили, где будут ночевать? Если не решили, то они могут остаться здесь.. – Спасибо, Вы очень любезны. – Думаю, мы можем разойтись, – заключила Ксения. – Ты брат Петр, отправляйся на дело завтра же, с братьями-законниками я сама свяжусь, а там поглядим. Ты Феликс, назад в Америку не торопишься? – Пока ничего не узнаем, не тороплюсь. – Значит, и ты будешь с нами. Спокойной ночи. В прихожей, дав уйти всем прочим, Екатерина Михайловна на минуту задержала Владычицу: – Ксенечка, я не знаю, кто такая леди Тереза, но по-моему, с Джеймсом лучше о ней не говорить. Ксения не ответила. В это время в комнате Феликс, смеясь, спросил Джеймса: – Выходит ты, как обычно, время даром не терял? И какова в постели эта Тереза? – Между прочим, спускать с лестницы умеет не только Алекс. – Всё понял. Когда свадьба? Лучше бы он этого не говорил… Джеймс вдруг взорвался: – Послушай, я никогда – никогда! – не был на содержании у бабы! И не буду! Будь она какой угодно леди! Феликс промолчал. Эльза прыгнула на колени к Джеймсу. – Что, красавица, холодно? - усмехнулся Феликс. - Сама виновата, сидела бы сейчас у Алекса, а увязалась за нашим мистером Бондом – так терпи всё, в том числе и выбитые стекла. – Положим, с Алексом тоже в тепле не засидишься. – У него хоть спирт есть. – Да, спирт бы не помешал… Холодный ветер со снегом врывался в пустую глазницу окна – и защиты от этого холода не была, казалось, в целом мире.