Когда Вселенная глючит

Брезгливо морща носик, Маша смела остатки пепла и дохлых тараканов. Кучка выросла впечатляющая: настоящий курган. Девочка критично осмотрела результат тридцатиминутных усилий и, вздохнув, смела его в совок, который опорожнила в мусорное ведро. «Вещество-захватчик» было эвакуировано, а тараканы — достойно погребены. Ура! Теперь осталось «всего лишь» вытереть «пыль» и вымыть пол. Эххх… Катька — злыдня, уборка — зло, жизнь — боль и безысходность. Даже котенок в оппозицию записался: пока она подметала, гиперактивный недотигр играл с тараканами, бросался на веник и разбрасывал пепел. В конце концов котенок стал приятного серовато-белого цвета (нет, он не поседел, это все «вещество» виновато), приобрел венокофобию (а нечего мешать спецагенту Марье спасать мир!) и с оскорбленным мявом куда-то удрал. Наверное, в тапки гадить. Или засаду на обидчицу устраивать. Вдруг внимание привлекло неубедительно грозное шипение. Оглянувшись, увидела странную сцену: котенок, прижав ушки и встопорщив шерстку (от этого его хвостик стал похож на морковку), высказывал свое «фи» Этой Стремной Фигне. Тот неподвижно и не без некой снисходительности (куда тебе до моего уровня, салага) внимал «тигриным» претензиям. А потом внезапно выбросил вперед руку, делая вид, что пытается схватить скандалиста за шкирку. Котенок дико взвыл. Резко, будто отброшенный, отскочил. И, шкрябая когтями, втянулся под диван. Залег там, как партизан в укрытии. Назгул, удовлетворенно хмыкнув, повернулся к Маше. Она пожалела, что под диваном ну никак не уместится. Но зато под столом места достаточно… — Дитя. — Мда… Таким тоном только к пугливой мухе обращаться. Перед тем, как тапкой прихлопнуть. Постой, мол, смирно, дай прицелиться. — Принеси мне карту. — Какой масти? — Не въехала она. Попытавшись представить его, раскладывающего пасьянс или играющего в дурака (на раздевание), она поняла, что карта должна быть не игральная. А географическая. Или политическая… Или вообще — климатическая. — Ааааа… Ага! — радостно кивнула она. — Щас! И матерый картежник, наделенный внешностью милой (относительно) девочки ринулся на поиски. Через пять минут на Катькин стол (месть!) была плюхнута стопка школьных атласов с пятого по одиннадцатый класс, историческая энциклопедия (там тоже карты были) и прихваченная по ошибке книжечка с детскими стишками. Рядом пристроились глобус и стопка игральных карт (на всякий случай). Осмотрев получившийся натюрморт и отодвинув назгулу стульчик, Маша пошла вытирать пыль, выковыривать котенка из-под дивана и мыть полы.

***

Пережив рабочий день, я неспеша тащилась домой, с удивлением понимая, что туда ну совсем не хочется. Прогулялась по парку, любуясь плешивыми желто-оранжевыми кленами, заскочила в цветочный (кактусятки никак не могли выздороветь сами по себе) и в супермаркет (жрачка имеет отвратительное свойство заканчиваться). Покормила дворового Бобика. Поиграла с ним. Больше идти было некуда. Не устраивать же себе экскурсию по помойке? Впрочем, можно еще с бабуськами на лавочке посидеть. Свежими сплетнями обменяться… Нет, замерзла. Когда, откопав ключ (в сумке опять открылось пятое измерение), открыла дверь, на меня, счастливо мемекая, кинулась рыжая молния. Мягкие лапки, беззубая пасть — бедная моя голень, ей капец. Ай! Капроновые колготки (Новые! Первый раз надела!) распушились роскошными «стрелками». — Сволочь! Нога, которую царапнул увлекшийся котенок, бестолково дернулась. Он с перепугу сильнее вцепился: всеми когтями и зубами. Громко выругавшись, попятилась; каблук заскользил по плитке… шлепнулась на задницу. Это помогло успокоиться: я заткнулась и отцепила меховую пиявку. Не пытаясь скрыть зверское выражение лица, замерла, решая, куда его девать: в квартиру (не хочу!) или вглубь общего коридора (а вдруг вернется?). Ой, больно, руки разодрал! Прибежала Мелкая и нежно прижала к груди кровожадную зверюгу. Вместо того, чтоб вцепиться ей в лицо, «тигр» умильно заурчал. Двуличный комок меха! Выкину! Надо обработать раны. Так, куда дедушка все подевал? В ванной нет, тогда… в его комнате! Ну, конечно. Не понимаю, как он постоянно, чуть ли не раз в неделю, то порезаться умудрялся, то уколоть палец до крови. Резьба по дереву — травмоопасное хобби (наверное), но за столько-то лет можно было и аккуратнее стать. Блин, перекись не открывается! Ну вот, все на пол пролила… Что тут еще есть? Теперь я — Катька-Зеленая Нога! А еще Зеленые Зубы и Зеленые Пальчики… Не люблю зеленку. Ничего, жизнь наладится сразу после того, как переоденусь в домашее и покушаю. С такими мыслями зашла в свою комнату и… выскочила обратно. Там оказался назгул! Сидел за моим столом! И завалил его атласами! Поверх пестрой мозаики величаво лежала энциклопедия по истории, когда-то подаренная на восемнадцатилетние. Из-под нее выглядывал подозрительно цветастый уголок то ли тонкой книжечки, то ли журнала. Зачем Мелкая его сюда пустила? Я же запретила открывать дверь в комнату, где он сидел! Подошла к увлеченно читающему гаду. Тот даже головы не повернул: отвлекаться ради меня не собирался. Вытащила подозрительную макулатуру и, расплывшись в мерзкой улыбке, громко, с выражением зачитала: — Лошадка! Я люблю свою лошадку, Причешу ей шерстку гладко, Гребешком приглажу хвостик И верхом поеду в гости! * Ну как? — Подмигнула ему. — Это ее ты сегодня читал весь день? Умница. Даже если не читал, а картинки смотрел. Развиваться очень полезно, надо этим регулярно заниматься! — Мудрый совет. Жаль, ты ему не следуешь. — Я вот что хотела сказать… Не лапай мои вещи, пожалуйста. И не ходи по квартире! — Не тебе, ничтожная, указывать, что мне делать. Высокомерие в этой фразе просто зашкаливало. Противоестественный страх заставлял сердце биться быстрее, пальцы — дрожать, сдавливал грудь. Да какого хрена! Весь день мечтала просто отдохнуть дома! А тут эта хрень потусторонняя, кот дурацкий, сестра-бестолочь, зеркало любимое воры сперли, всю квартиру загадили… И я не выдержала: — Вали отсюда! — Швырнула сборник на кучку карт. — Если выскочишь за дверь меньше, чем за пять минут, подарю эту офигенную книгу со стихами, если в окно прыгнешь вот прям щ-щас, то еще пару подброшу. Но энциклопедии среди них не будет. Ты точно не осилишь настолько сложное чтиво. Он выскользнул из-за стола: — Довольно испытывать мое терпение. — Продолжишь меня бесить — телепортирую не домой, а… — Неужто тебе это под силу? — Догадывается? Или просто издевается? — Покажи, как сотворила странное колдовство, что привело меня сюда, и я не причиню тебе вреда. — Что?! — Он еще и угрожает! — Не буду. Уйди! Ну, чего встал? Дверь там, окно — здесь. Открыть?! Подтолкнуть? Упс. Зря я так… Кончик меча, черневший в опасной близости от моей шеи, подтверждал это. — Ха-ха. У тебя реально усохли мозги. — Вот совсем не дрожащим (ни чуточки!) голоском сообщила я и кончиками пальцев небрежно провела сквозь лезвие. — Вяк! Вспыхнула острая боль. Как?.. Как это могло произойти?! Меч почти нематериален! Пальцы провалились в него почти до середины, прежде чем их оцарапало! Именно оцарапало, на большее ранки не тянули. Я не верила своим глазам. Не хотела верить. Но ледяная, колючая боль, возившаяся в пальцах, была более чем реальна. И убедительна. — Т-ты все равно меня не убьешь. Меч лениво качнулся вперед. Заскулив, попятилась. Привет, стол! Ты не мог бы подвинуться? Как — «нет»?! Тогда сяду на тебя! Еще одно небрежное движение меча. Закрылась руками, дернулась в сторону. Книги заскользили, и я со всей дури брякнулась на локоть! Клинок взмыл снова… — Отвали! — Истерично взвыла я. — Исполни мой приказ.