Поттериана. Иная реальность.

Тоска… Тоска тягучая и непроходимая… Накопленная усталость… Не физическая, хуже – моральная. Как найти себя в том обществе, где ты не можешь искать? Где мысли и ум несвойственны? Гарри лежал на кровати, закрыв глаза. Волшебные минуты тишины… Он наслаждался ими. В детском доме мальчик находился вот уже больше года, но так и не успел привыкнуть к крику и ругани. Да и вообще, возможно ли к этому привыкнуть? Покажется странным, но Поттер даже скучал по Дурслям, ведь у них он мог хотя бы оставаться в тишине. Другая сторона – этой тишины ему хватало с избытком. - Эй, Гарри, чё с нами-то не пошёл? Зашибенно было! Вот и всё… Приехали! - А? Да ну, я чё-то вырубился, - «сонным» голосом промямлил Поттер столь несвойственную ему речь, приподнимаясь на локтях и смотря на своего заклятого друга. Коди Янг, его собеседник, был рыжим кудрявым мальчишкой с каким-то глуповатым выражением лица. Он считал Гарри своим другом, Поттер же его ненавидел. Мальчик много раз пытался разобраться в своих мыслях, ведь нельзя же на пустом месте испытывать к человеку столь сильную ненависть! Разобрался. Значительно позже, почти недавно, но разобрался. Янг был балагуром. Да, и это качество может дать повод ненавидеть обладателя. Сначала этого незаметно. Ты просто смеёшься вместе с человеком по-простому, по-дружески, тебе весело, не так страшны тяготы и лишения приютской жизни, ты счастлив. Потом, начиная приглядываться к другу, ты видишь, что он не всегда может мыслить здраво. То тут ошибётся, то там – и ты снова смеёшься, уже над ним. Но по-доброму, любя. Попадая под влияние такого человека, ты начинаешь видеть мир проще, незатейливей, не думаешь над каждым словом… Следствие – твоё высмеивание странностей друга становится всё более и более открытым, ведь не ответит он тебе злом – добряк же. Тут и наступает самый распространённый вид дружбы – незлое взаимоподкалывание, когда вы фактически учитесь на подсказанных друг другом ошибках, ведь товарищу они виднее. И оставить бы всё как есть, да нельзя – это переломный момент. Либо, поняв, что давно перегнули палку, вы будете более лояльными приятелями, либо же всё будет не так уж и радостно. Может и так случиться, что тебе надоест жить в мире вечного веселья, захочется серьёзности. Рассказывая другу сюжет интересной книги, ты можешь встретить и тоску, и непонимание, и даже волну неконтролируемого ржача, – тем более, если книга умнее, чем очередной проходной «бестселлер». Обидишься, ясное дело. А, обижаясь, что хочется сделать больше всего? Правильно – обидеть в ответ, как бы дико это ни звучало. И ты шутишь. Да, да, шутишь! Вот только шутки эти не имеют ничего общего с весельем, они остры как нож. И этот нож ты раз за разом вонзаешь в сердце некогда дорогого человека… А если тебя опьянит это чувство? То ты будешь наслаждаться видом вытекающей из души иллюзорной крови, чернеющей от яда ножа. Твоё сердце будет каждый раз дико стучать от очередного попавшего по назначению «пореза» в сердце «друга». Ты будешь упиваться нанесением боли, скрывая свои помыслы за маской дружбы. И, как ни странно, у этой псевдодружбы будут только два свидетеля – ты и твой новообретённый враг. Простым обывателям не раскрыть всех граней сознания… Гарри тряхнул головой, отгоняя наваждение. - Что со мной? Что со мной творится?! – шёпотом спросил мальчик, глядя в потолок, когда Янг снова убежал на площадку. – Откуда весь этот ужас в голове? Мне будто бы кто-то надиктовывает эту ересь! «Ересь ли?» - с сомнением спросил Голос. - А что же ещё?! Могу ведь я сомневаться в неправильности своих же единичных суждений… «Сомневаться-то можешь, но сомневаешься ли сейчас? Раз понравилось мне, то в глубине души нравится и тебе, прими это. Мы ведь одно целое. И знаешь что, нет ни одного человека, который сможет запретить тебе иметь свою точку зрения!» - А мораль? «Сам сказал – сам же и понял, что чушь сморозил!» - покровительственно рассмеялся Голос. – «Для проформы что ль спросил?» Гарри улыбнулся. Не зло, не искусственно, а сердечно. Вот такого юмора ему и не хватало. Такого – который мог понять лишь он. Он и никто более. Ни глупый Коди, ни воспитатели, вечно занятые своими делами, ни другие его одноклассники. Но не само слово «мораль» насмешило его, эка невидаль. А то, что, по сути дела, мораль навязать никто не может – это продолжение твоей души, и только тебе решать, какой она будет. Хочешь возвыситься над другими, в зародыше подавляя мнение врагов – дерзай! Стремишься достичь жизненных высот – расправь крылья! Те, кто ничего не сумел, всегда будут кричать за спиной: «неправильно, аморально, смерть тебе!». Но бежать за пережитками прошлого – это для слабых. Сильный же стремиться это общество оживить. Но было бы весьма странно, если бы девятилетний мальчик сам додумался до таких мыслей. Нет, Гарри, конечно, дураком не был, но и в осознании ему помогли. Нашёлся человек, который год назад из жалости ли, а может из других побуждений, протянул Поттеру руку, указывая путь в мир иной морали и иных жизненных ценностей. *** Конец лета. Сыро, на улице недавно прошёл дождь. Восьмилетний Гарри Поттер сидит, забившись в угол, и плачет. В открытое невзрачное окно задувает холодный ветер, мальчик дрожит. -Задолбали, Задолбали! – срывается с разбитых губ. – Как же они все мне надоели… Как же… Надоели… В полумраке неосвещенного коридора не видно никого. Ни маленькой скукоженной фигурки, раскачивающейся из стороны в сторону, ни силуэта уверенного в себе человека, направляющегося на звуки плача. - С тобой всё хорошо? – приятный бархатный голос выдёргивает Гарри из небытия. Мальчик поднял голову. На него смотрел серьёзный и немного обеспокоенный юноша, у него были тёмные волосы, бледная кожа и карие глаза. - А? Да… Ой, то есть нет… - Поттер понял, что опять ерунду сморозил, несмотря на решение быть сильным. – Ну, как бы, не совсем хорошо… А так… - Так значит, всё плохо, - лёгкая полуулыбка, впрочем, не лишённая сожаления. Гарри опустил глаза, рассматривая ставший вдруг невероятно интересным пол. Он понял, что не сумеет дать отпор всем и каждому. Этот мир никогда не станет подчиняться такому маленькому и слабенькому человечку. Какая власть, если у него по физкультуре чуть ли не два?! Но зато… Зато учится он неплохо, может найти необычный выход из сложной ситуации, чувствует настроение людей… А уж его сочинения так вообще, в пример старшим детям ставят. Но достаточно ли этого? Многие люди хорошо учились, и что, каждый из них на вершине славы? Нет. А на нет, как говорится, и суда нет. - Э-эй! Ты вообще меня слушаешь? – парень посмотрел на Гарри с еле заметным раздражением. - А? Я? Я… Отвлёкся… Прости, - вздохнул мальчик, но вспомнив, с кем говорит, тут же добавил, - …те. Простите. Да ничего, - засмеялся юноша, - я не такой уж и старый – мне всего лишь семнадцать. Поттер улыбнулся в ответ. До этого времени ему за неуважительную речь сильно влетало. Подзатыльник - меньшее из зол. Но никто никогда не шутил с ним, не улыбался так открыто и ласково. - Я говорю, что случилось? Почему ты здесь сидишь? – опять посерьёзнел парень. - Ну… Так вышло… - Гарри на секунду замялся, но решился продолжить. – В общем, я поссорился с ребятами из комнаты… И они… Они… Э-э-э… Ну, в общем… «Да говори уже, хуже ведь не будет!» - мысленно подбодрил нерешительного Голос. - И, так вышло… - откашлявшись продолжил Гарри, - они меня побили… Вещи из окна выкинули… И выгнали меня… С позором… Мальчик опустил голову, стараясь не встречаться взглядом со своим случайным благодетелем. Предательские слёзы полились из глаз Поттера. Воля, не воля, но в восемь лет как-то забываешь о таких мелочах, когда любая проблема кажется чуть ли не концом жизни. Сможет ли кто-нибудь понять, как тебе больно?! Синяки-то пройдут, но чем лечить душу? А время всё длилось и длилось… Гарри был не в состоянии говорить, тогда слово взял незнакомец. - Ох… Даже так? – сочувственно прошептал юноша. – Сильно избили? Идти сможешь? Поттер попробовал подняться. Голова кружилась от пережитого напряжения, всё-таки после больницы мальчик был ещё слишком слаб. Получилось. Так… Теперь не упасть… Не упасть… Не… - Не можешь, - констатировал парень, хватая Гарри за руку. У мальчика всё плыло перед глазами. Чёрное марево затмевало всю картину зрения, хотелось прилечь, закрыть глаза… Но нельзя. Нельзя… Ведь он же Гарольд Поттер. Он сильный и не покажет свою слабость никому… Никому… И никогда… Но, видать, против организма не попрёшь – Гарри потерял сознание. Странные расплывчатые видения и какой-то «космический» шум обосновались в голове мальчика, время от времени приходящего в себя на несколько секунд. Но окончательно Гарри пробудился только тогда, когда почувствовал запах какого-то едкого спирта. Поттер закашлялся и открыл глаза. - Да нашатырь это, нашатырь. Чё разнервничался? – засмеялась молоденькая медсестра. Мальчик осмотрелся – он находился в медпункте. Навязчивый запах вакцин и стерильности бил в нос, отдаваясь в мозгах, что вызывало крайне неприятные ощущения. - Кто ж тебя так? – спросила быстро посерьёзневшая медработница.- Да ещё и после того, что с тобой случилось. Ведь это же все знали, все ведь телевизор смотрят. Даже в детдоме… Гарри вздохнул. Тяжело ведь объяснять подобные события. Вроде как и признаваться не хочется, за ябеду сочтут, и промолчать нельзя, вдруг случилось что-то серьёзное? - Да нашлись вот нелюди! – на повышенных тонах проговорил новый знакомый Поттера. – Таких, не смотря ни на что, к стенке – и кончен с ними разговор! Сказать, что мальчик удивился – значит ничего не сказать. Ещё никто никогда не заступался за него, не жалел, а уж расправиться с поттеровскими обидчиками, пусть и в мыслях, точно никто не предлагал. Но Гарри, не додумав все свои мысли до конца, вдруг почувствовал, что проваливается в здоровый крепкий сон. Ему снилось, что однажды жизнь повернётся к нему лицом, что перед его покровительственным взором раскинется весь мир, огромный и прекрасный как рассвет над морем. Рассвет Новой Жизни.