В поисках Галлифрея

Даже в самых своих смелых мечтах, Харкнесс не представлял, что может оказаться среди бесчисленного количества Докторов, большинство из которых выглядели зрело, но не были слишком стары — пожалуй, кроме первых двух. Конечно, он не раз видел их фотографии в архиве Тардис и не мог ошибиться в нумерации. Поскольку Джек хорошо был знаком с галлифрейским летоисчислением, он и не думал строить глазки первым двум Докторам — зачем ему было смотреть на юнцов со старческими лицами, когда рядом были таймлорды постарше, визуально помоложе и посимпатичнее? Особенно лапочка Третий, Пятый и растерянный в ситуации Восьмой! Внутренне подавляя ироничный стон, капитан старался сдержать свои мысли, которые рвались наружу. Но, самое главное, здесь не было знакомых ему Докторов, значит никто не смог бы его остановить в процессе заигрываний. Как он самонадеянно ошибался! — Даже и не думай об этом, — холодно отрезал наблюдательный Третий, смерив Харкнесса угрожающим взглядом, и руководитель Торчвуда на время поник. Тем более, он не переставал анализировать ситуацию или ощущать тревогу в связи с парадоксальностью ситуации. Все было более чем странно и опасно. — Не тушуйся, землянин, он тебя не съест, — отшутился Второй, хлопнув капитана по предплечью. — Никогда не уверен насчет тебя и твоих правил, Доктор, — с серьезным выражением лица ответил Бессмертный. — Я тоже! — прыснул галлифреец, наконец избавляясь от своей громоздкой шубы, которая была крупнее него. Харкнесс с сожалением понял, что другого собеседника ему пока не найти, и снизошел до своей фирменной улыбки, направляя ее на Второго. — А вот это ты зря, — подпрыгнул «старикашка», щелкнув Джека по носу. — На нас твое обаяние не действует, мы предпочитаем пышногрудых блондинок! — Говори за себя, коротышка, — огрызнулся Шестой, — мне нравятся стройные шатенки. — Как скажешь, мультицветик, могу оставить вас наедине, наш гость — вполне себе стройный шатен! — ехидно заметил Второй. Радужный-таймлорд взбесился из-за намеков молодого себя и пошел в атаку. «Зеленых юнцов надо воспитывать!» — думал он, даже если они — его прошлые «я». Чтобы унять конфликт между враждующими Докторами, вперед вышел Четвертый, энергично предлагая мармеладки. Он скалился, озаряя всех своей широченной улыбкой, и играл своим безразмерным шарфом, все время спадающим не в те стороны. Четвертый начал болтать о греческом братстве, почему-то об обете целомудрия, о вреде телесных наказаний, о вкусности мармеладок и полезности купания в крахмале. — Есть очень действенный способ решить этот конфликт относительно мирно. Поскольку во всех своих регенерациях я так жажду разукрасить лицо себе же, существует мало возможностей избежать потасовки. Поэтому я предлагаю компромисс! — протараторил таймлорд. — Какой компромисс? Устроим боксерский поединок? — воодушевился Шестой, согнув напряженную руку и демонстрируя бицепс, даже не смущаясь при этом того, что у него там вместо крепких мышц — один сплошной жирок. — Нет, — сухо парировал Четвертый. — Выведем из строя самого агрессивного из нас… Не успел Доктор договорить, как Третий одним хуком справа вырубил Шестого и, довольно улыбнувшись, обмолвился: — Мечтал об этом с той секунды, как этот клоун ворвался в амбар и крикнул, что у него все схвачено! И как только можно было так нарядиться… — шокированно добавил галактический денди. Четвертый смерил Третьего ироничным взглядом, проговорив: — Вообще-то, я имел ввиду переговоры и арест, а не демонстрацию кулаков. — Арест? — выпалил Второй, картинно закатывая глаза. — У меня есть наручники, — буркнул Четвертый и с самым серьезным выражением лица начал опустошать свой безразмерный карман. Чего там только не было: три запасные отвертки, руководство по дрессировке Далеков, альтернативная анатомия женщин с планеты Амазония, полкилограмма мармеладок, десятисантиметровый степлер, зубочистки, голографический фонарик, старый ботинок с автографом самого Нострадамуса, золотой слиток и еще куча канцелярской или упоротой ерунды, странным образом уместившихся в обычном кармане. — Больше внутри, чем снаружи, — самодовольно пояснил Доктор, и Харкнесс повторно влюбился. — Старость — не радость, — монотонно произнес Первый, имея ввиду свои следующие инкарнации и демонстративно отвернулся от этих придурков. — Неужели я больше никогда не буду адекватным? — почти прошептал он, и, словно отвечая на его вопрос, завибрировал воздух, выбрасывая из образовавшейся воронки зрелого мужчину в черном галлифрейском национальном костюме. Яркие голубые глаза пришельца блеснули, и он пронзил всех в своем поле зрения леденящим душу взглядом. «Беру свои слова обратно», — подумал Первый, испытав нежданный страх, — «Лучше десять привычных придурков, чем один такой». Он был опасен, зол, безжалостен, но морозяще холоден. История запомнила его как Валеярда, хищника и разрушителя миров похлеще легендарного Воина, но только Седьмой его узнал. Для него все было слишком свежо в памяти. И он был готов на многое, чтобы снова остановить своего самого опасного врага — свое будущее темное воплощение…