Химера.

POV SS.

"Тех, кто сводит с ума, Без улыбок и слов. Стоя рядом и глядя в окна небес. Кто вливает дурман, Без вина и цветов. Отравляя без яда хрупких принцесс..."

Раньше я думал, что в один прекрасный день найду женщину, которая полюбит меня, несмотря на мой нос, волосы и манеры. Потом мои мечты стали более приземленными: победить Воландеморта, остаться в живых. После войны и долгого восстановительного периода я просто хотел сделать столько, сколько смогу, прежде чем умру. Приоритеты поменялись неожиданно и довольно быстро, когда в мою размеренную жизненную утопию ворвалась Она - уже не гриффиндорская заучка, но женщина, потрясающая во всех отношениях. Сейчас во мне говорит, уже не влюбленность, а настоящее, истинное чувство, о котором поэты слагают длинные заунывные Оды. Наверное, она никогда не узнает, как сильно я люблю ее. Я не произнес эти слова даже после нашей свадьбы. Хотя, уверен, она догадывается. Маг широкого профиля, артефактор и колдомедик, способный вытащить чуть ли не с того света, она была еще и великолепным аврором. Одна сторона ее натуры сочетала в себе не признанную томность и нежность, другая: резкость и строгость, так нравившиеся многим мужчинам. Так нравившиеся мне. Чувствую себя хаффлпаффцем, радующимся каждому дню, и проклинаю себя за это. Но я хочу насладиться этими короткими мгновениями счастья, проведенными с ней. Семья. Теперь это слово для меня не пустой звук. Это удивительно и, что уж тут скрывать, приятно, когда любимая женщина хочет иметь от Тебя детей. Надеюсь, они будут похожи на нее. Когда я сказал ей об этом, она возмутилась, даже оторвавшись на несколько минут от довольно древнего фолианта. - Ты прекрасно выглядишь! - А ты прекрасно врешь. Она любит спорить на эту тему, так как заканчиваем ее мы каждый раз в постели. Она пьет чай с тремя ложками сахара, ее раздражает моя привычка загибать уголок страницы там, где я остановился, бегает по утрам каждую субботу и совершенно не умеет готовить. Она не снимает обручальное кольцо даже в ванной и по ночам, когда думает, что я сплю, гладит кончиками пальцев ободок моего, скользя по тонкой искусной гравировке. Ей льстит моя ревность, но она сама при этом совершенно не замечает, какое впечатление производит на мужчин. Каждый третий оборачивается ей вслед, провожая взглядом, вызывая во мне собственнические чувства: посадить под замок и стеречь свое сокровище, как легендарный дракон Ро. Я согласен беспрепятственно делить ее лишь с некоторыми мужчинами: Поттером, Лонгботтомом, Уизли (после трех громких скандалов) и юным Люпином. Ее крестник - частый гость в нашем доме. Особенно после его открывшегося Дара. Эдварду не передалась ликантропия, но достались метаморфомагия и мираль* - ему стоило только пожелать, и Люпин мог увидеть (показать кому-то) в обычном зеркале то, что происходит в любом уголке планеты, обходя даже самые мощные чары ненаходимости и защиты. Дар этот был опасен, и при помощи Поттера мы сфабриковали документы о Наследиях мальчика, оставив только метаморфомагию. Сейчас на ребенке висел ограничитель, который продержится до совершеннолетия. Гермиона сама ездила за этим артефактом в Египет. В ребенке она души не чает, как и сам Люпин в ней. О нет, это не зависть и уж тем более не ревность. Просто меня немного раздражает, что она столько времени проводит с этим волчонком. Хотя, должен признать, он не так уж плох и довольно неглуп для своих семи лет. И, слава Мерлину, своей уклюжестью он пошел в предельно аккуратного отца, а не в мать. Моя девочка отдает ему всю нерастраченную ласку, которой зачастую для меня слишком много. Я до сих пор не привык к ее заботе. К ее любви. Я не привык приходить домой к уже готовому ужину (работа единственного домовика Лори, на которого она с трудом согласилась). Я не привык, что меня ждут. И, думаю, никогда не привыкну. Умирая, я сжимаю в руке орхидею, которую купил в цветочном магазине на углу. Стебель ломается, и бутон падает на мостовую. Жаль. * Mirall(каталанский) - зеркало