Я изменюсь ради тебя. Но сначала поиграем!

Но на последних словах его голос заметно задрожал. Сюмин же не мог произнести и слова, он забыл как дышать. … 'Я никогда не забуду тот взгляд. В тот момент во мне оборвалось всё, что я с таким трудом воскресил и открыл заново. Он убил меня. Да, не я его, а он меня. Жестоко, не сказав ни слова. Какая ирония. Каждый раз одна и та же история: из раза в раз он делает одно и тоже. Спрашивается, почему я ожидал от него другого? Но ничто не кончено, нет, да и я не из тех, кто сдаётся в середине пути или даже на последнем этапе. Но он преподнес мне огромный урок. И я с головой окунулся в это дерьмо, ибо понял его только сейчас. Пришло время отдохнуть. Нет смысла мотать нервы себе дальше. Прощай.' На корках своих мыслей оба сказали 'Прощай', но лишь один заметил, что его мысли этим не кончились. Было продолжение, интуитивно, не от одного лишь сердца: от всего его сущего. Лишь двое знают, только двое помнят о том, что произошло в ту ночь в темном парке рядом со старой облезлой скамейкой под елью, до куда еле — еле дотягивался свет фонаря, достаточный для того, чтобы всё увидеть. Им хватило его. Те тени, те эмоции, тот слабый ветер и Полярная звезда, подсказывавшая путь. Оставалось лишь поднять глаза и понять. Оставалось лишь принять мир, отдаться любви. Оба раскрыли глаза. То были полностью осознанные взгляды двух пар глаз, и столь разные мысли плескались внутри. Что можно говорить, как можно описать? Это были их сердца, ими даже неизведанные чувства. Это была любовь. Но кто бы догадался? Даже смотря в упор, многие не видят очевидных вещей. Их можно тыкать носом в эти самые 'очевидные вещи' как нашкодивших котят, а что толку?

雨のパレード — new place

Рано встаёт солнце и с его лучами просыпается всё: маленькая росинка на траве, медленно потягивается гусеница, выползает жук и распускают свои лепестки нежные бутоны магнолии и розы. Вверх по тропинкам и между деревьями пробивается ветер с моря и волны сурово разбиваются о навесные скалы. — Хорошо, когда твоя жизнь — сплошной выбор. Если бы мы выросли офисными тараканами, я уверен — повесился бы. Прикинь, не иметь выбора и мотаться по совещаниям. — Ну, если ты главный… — Да что толку-то, по телефону с Мальдив не науправляешься, по совещаниям мотайся, в кабинете восседай, вечные командировки… — А у нас разве не так? Жизнь — сплошная командировка, где мы дольше двух недель задерживались? — Так у нас эти хоть в удовольствие и по природе, гуляем и мир смотрим, наслаждаемся. А там: самолёт из офиса в офис, да в местный дорогущий ресторан, чтобы за лишней рюмкой крепкого заключить удачную сделку? — Здесь ты прав, конечно. Чем больше денег, тем больше проблем. — Мы тоже не бедствуем, слава небесам, но и выбор есть. Везунчики. — Ещё с детства, помнишь? И в универ пролетели на 'ура'. — Не без труда, дорогой. Ой, как вспомнить, что было… — Да не ворчи, как старикан с седыми подмышками, штаны больше протирали, да нервов мотали. — Знаем мы, кто и что протирал. — А давай Исину звякнем, а? Я уже соскучился по нему. Крепкая дружба такова — она растёт и корни становятся с каждым разом толще и устойчивее, если её все время обильно поливать и выхаживать. Вот и эти трое, как казалось, вечно будут вместе. Но тем оно и лучше, когда все разошлись по своим путям, связь держалась чуть ли не ежедневно не смотря ни на что. Их пути сходились, после вновь расходились, и так по кругу. Но нет, они не ссорились, просто одним — в один край мира, а третий закрепился в одном доме и в единственном для него сердце — любимом и родном. Счастье — его не выразить словами. Вот и он счастлив, и делает счастливыми своих двух ненаглядных друзей, которые всё ещё никак не найдут себя, хоть и утверждают обратное. Они рады жизни и наслаждаются ей. Но их жизнь нельзя назвать счастливой. В ней не было настоящей любви. Они от неё убегали, сами того не зная и не замечая.  — Директор, через час вы должны быть в офисе, чтобы назначить нового заместителя. Этот ни в какие ворота, сами же говорили.  — Вы мне дадите хоть один выходной? Почему ты не можешь назначить его сам, не глупый же, знаешь все и всех в этой компании не меньше меня, даже больше, за столько-то лет.  — Таковы правила, директор. Это из покон веков основания компании. Семейный бизнес передавался по наследству…  — И традиции эти неизменны, временем непоколебимы, — закатил глаза парень с волосами цвета тёмного кедра. — Знаю, но сколько можно повторять одно и тоже из раза в раз?  — Видимо, это тоже уже неисправимая привычка.  — В таком случае, я приказываю от неё незамедлительно избавиться. Директор сейчас здесь — Я! Иди и сам занимайся кадрами, в этом я тебе полностью доверяю. А проверю его уже в деле, как он будет держаться под моим руководством. Парень резко отодвинул кресло и встал, громко хлопнув крышкой ноутбука. Посмотрев исподлобья на свою единственную правую руку в корпорации, продолжил: — Печать поставишь у секретарши. Я ей оставлю разрешение. — Но, Директор! — Тебе выскрести мои слова на лбу? , — он подошёл к тому впритык, заставив мужчину вжаться в стену. — Ещё одно возражение, и все, слышишь меня? Все вылетят отсюда к чёртовой матери! Мужчина не смог скрыть страха перед новоиспечённым директором, хоть тот и был на поколение младше, и заметно сглотнул. — Сейчас, Мо Вонджэ, я предельно понятно выразился? — Да, директор, я Вас понял. — Сразу бы так, — огромная дверь отворилась и хрупкая фигура молодого и уже столь влиятельного предпринимателя покинула кабинет. «Сопляк!» Мо одёрнул свой темно-синий костюм, прокашлялся и пошёл прямиком к секретарше. — Джеса, он оставил тебе сейчас печать и новый словарный приказ? — Да, господин Мо, оставил. — Шустрый сопляк, — пробубнил мужчина себе под нос. — Хорошо, в таком случае, я скоро к тебе вернусь, чтобы заверить документ о принятии на работу нового заместителя. — Кто-то новенький? Он молодой? , — глаза девушки невольно заблестели от нарастающего интереса. — А ещё до безумия толковый и рассудительный, — уважительно кивнув и с лёгкой улыбкой, мужчина развернулся от стола главной секретарши корпорации и направился к лифту. — Не то, что этот полоумный ребёнок. И как я упустил момент, когда он стал таким неуправляемым? Эх, вернуть бы его отца, тот бы в один счёт поставил малыша на место. Он делает каждое па с такой харизмой, что захватит сердце каждого зрителя, даже с самого дальнего ряда. Блеск его глаз и ухмылка пухлых губ заставляют покрыться испариной и бесконтрольно раскрыть рот в удивлении, простите, в восхищении. Вы будете ненасытным зрителем, вы захотите его ещё и ещё, увидеть, а может и потрогать. И это адекватная реакция на ведущего танцора главного театра балета столицы, а через месяц — страны. Его популярность и невообразимый талант растут как на дрожжах. Но больше всего за него гордится даже не директор главной сцены страны, и даже не отец. Больше всего за полностью своего мальчика гордится Чунмён, его умный и обаятельный парень. — Мён-и! , — крик с другого конца и лёгкие касания стоп по паркету коридора говорят ему о многом, что сейчас его крепко обнимут и поцелуют за ухом, а он это так любит, и потому, не изменяя привычке, специально не разворачивается в его сторону. — Просто признай наконец, что ты без ума от моих рук и поцелуя за ухо, хён, — мускулистые руки обвили талию старшего и прижали к себе, а немного сухие и потрескавшиеся губы коснулись нежной кожи за ухом. — Это сводит с ума, ты прав, — Чунмён не в силах больше отрицать и смущённо склоняет голову с улыбкой. — Хён? — Что? — Я соскучился. И это даже не детские замашки Чонина, тот был в гастрольном туре в течение двух месяцев, и сейчас только второй раз видит свою половину. Первая встреча в аэропорту прошла скомкано и в ограниченном времени. Это расстраивало обоих, но никто не смог пожертвовать любимым делом, которое достигалось потом и кровью в прямом смысле этих понятий. — Может, поцелуешь меня, наконец? — Это общественное место, Чонин! — Общественное место — это когда присутствует хотя бы ещё десяток человек. А здесь и сейчас, кроме нас двоих — ни души, — заканючил парень. — Хорошо, хорошо. Уговорил. Ведь мне на самом деле плевать, я сам безумно соскучился по тебе, мой малыш! Момент истины и оба слились в долгожданном поцелуе. И эта встреча прошла не без лишних глаз, все давно были в курсе отношений между этими двумя, и ни в коем случае не были против, так как мчаться отнимать счастье у людей — было бы, как минимум, не вежливо. Плюс, Чонина никто злить не рисковал, парень поставил себя как импульсивную личность с собственным четким мнением, которого никому не сломить. Казалось бы, как эгоистично, грубо и резко с его стороны, но остальных, в том числе и руководство, его позиция только восхищала. Не только его упёртость и старание помогают ему достигать успеха и расти вверх, а ещё и поддержка самых близких для него людей — он считает это важным фактором. Лёгкий бриз ласкает уши, и треплет волосы. Солнце в самом рассвете сил и неумолимо жарит каждое существо: от травинки с букашкой до людей.  — Нет, ну что же ты за муж такой? Сколько тебя ещё ждать, салат сейчас весь поплывет и свежая клубника начнёт заветриваться!  — Счастье моё, прости, говорю же, что стою в пробке, но уже скоро буду!  — Нет, ты слышишь меня? Я специально утром ходил на базар и купил самые свежие продукты! А этот краб, прямиком из сетей! И ты смеешь заставлять меня ждать тебя с ними?  — Подожди ещё маленько, я все понимаю!  — Как приедешь, тебе все скажу! И не удивляйся начатой бутылке красного сухого 67-го года, сам виноват! Телефон был резко сброшен, заставив водителя рассмеяться и мечтать о ближайшем будущем, глядя на вереницу машин кругом. Крис так привык к этим ворчаниям, что пару раз даже специально задерживался. Но только не сегодня, годовщина самых трепетных отношений не может ждать. Поднимающаяся пыль из-под навороченной резины, шум поднимающегося гаража и последующий щелчок двери уже каждый день привычно вызывает улыбку и шаги в сторону прихожей. Строгий взгляд — не причина откладывать объятия на долгий срок, и, прижимаясь, вдыхать запах смешавшегося одеколона с ароматизатором салона машины. Не причина упустить момент перебирать пряди и поцеловать лоб на уровне носа, зато причина сказать трепетное 'ты же простишь, любимый? ' Уже сидя на веранде до безобразия дорогой виллы, которая не была оправданием любви одного к другому, пожевывая клубнику и подставляя лицо морскому ветру, не теряя улыбки:  — Хотел тебе рассказать кое-что. Только ты не ругайся, — до смешного пригрозил Исин.  — И что же?  — Я, конечно, понимаю, ты мне постоянно это запрещал, но я не могу целый день сидеть здесь как курица-наседка, — бегая взглядом, продолжил Син, но Ифань не сводил с его взгляда, ибо начал понимать тему начатого вновь разговора. — Нет, Фань, ты не подумай даже, я тебя очень люблю и не вижу смысла без тебя, я хочу, чтобы ты хорошо кушал и по возможности — домашнюю еду, непосредственно из моих рук.  — Син? Не забалтывай мне уши и скажи наконец. Ты опять решил найти себе работу?  — Хватит смотреть на меня, как на нашкодившего щенка! , — неожиданно взвинтился тот. — Да, Фань! И не пытался, я уже побывал на собеседовании и успешно принят на отличную желаемую мной должность. И моё решение не подлежит обсуждению и отговоркам!  — Я же тебя просил, я не хочу, чтобы ты был у кого-либо на побегушках.  — Я делаю это для тебя же.  — Что ты хочешь мне этим сказать?  — Ты бизнесмен, и я тоже учился на предпринимателя. Да, у тебя с пелёнок в руках была корпорация, а мне для этого надо многое сотворить. И я люблю работать. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты видел во мне не просто заботливого мужа и поддержку.  — Но только я хочу тебя видеть исключительно таким, — старался сохранять спокойствие Ифань. — И мне никто не сообщал о новых кадрах в компании за последние несколько дней.  — А я хочу быть счастливым по всем пунктам, не пуская нюни на своего богатого муженька, как ходят слухи.  — То есть, — размалывая на языке нежеланные слова, — сейчас ты НЕсчастлив? Резко встав и опрокинув мягкое уличное плетёное кресло в полоску, взглянув на морской бриз, непривычно впервые рядом с Исином пряча эмоции и стараясь сохранять равнодушие, Ифань ушёл прочь, как у проема двери его заставили остановиться, схватив за руку.  — Постой, я не о том тебе говорю.  — А я не хочу более слышать что-либо на эту тему.  — Давай спокойно поговорим, почему ты все время заводишься?  — Я уже все понял. Только скажи, куда ты устроился? А, хотя не стоит, я и без тебя все узнаю, — холодно отрезал Фань, выдернул руку и полноправно ушёл прочь, оставляя тень своего аромата и повисших в воздухе слов. 'Я делаю это для тебя же.' Узнав, что его муж отныне работает в компании друга, он слегка успокоился и в тоже время от этого гудела голова: что он этим хотел сказать? Но возвращаться домой и смотреть на него, слушать его не хотелось вообще. Неужели это называют кризисом в отношениях? Это была их первая серьёзная ссора. И, казалось бы, зачинщиком был он сам, хотя боялся этого больше всех. Отреагируй он более адекватно… Но сейчас его волновал иной вопрос. С одной стороны, с компанией Ханя они никак не могли подписать договор о крепком союзе и объединении акций. Провались пропадом эти советы директоров. 'Старые недовольные пердуны, будто жизни им мало, только и могут думать о наживе, ещё паре бесполезных миллиардов и лишний раз покривить ухмылкой среди толпы дорогущих шлюх.'  — Шен, — гаркнул в динамик телефона, и подняв голову на сиюминутно появившегося зама.- Принеси мне табель успеваемости Исина, на тот момент Чжана Исина из его университета, и так же возьми рекомендации или комментарии о нём от преподавателей профильных предметов и спроси о его интересах касаемо учебы, возможно планах, которые он озвучивал.  — Директор, но почему вы не можете просто сами у него спросить?  — Мне кажется, я дал тебе конкретную задачу, и не вижу в ней пункта задавать мне лишних вопросов, — строго отрезал мужчина. — Жду до утра. Ифань был очень строгим и даже пугающим. Весь персонал стоял на ушах от его управления и прятался по углам, упорно выполняя свою работу. Но в тоже время он был страшно справедлив, и требовал по правилам. После каждого замечания или упрёка, каждый понимал, что Директор прав как никогда и виноваты в своих проблемах исключительно твоя леность, невнимательность, лишние мысли и порой неуместная спешка. А нотаций или же лекций о должном поведении сотрудников Он никогда не читал, так как логично полагал, что каждый обязан свои задачи и пункты поведения знать на подкорке, иначе — вон из компании и незачем было сюда устраиваться. Все эти черты, местами хладнокровие, логика построения фраз и действий проявлялись в Ифане чуть ли не с пелёнок. Именно по этим факторам, и явной заинтересованности в делах компании, ещё детским лепетом: 'а что это? А здесь как? А почему так? ', отец твёрдо принял решение сделать наследником всей корпорации именно его, а не старшего брата раздолбая, который давно уже наслаждается тусовочный жизнью, пишет картины и живёт на одном из островов близ Америки. И здесь явно повезло — без всяких войн и добровольно каждый согласился и выбрал себе жизнь в желаемом направлении. В семье царили исключительно понимание и добро. А такое, как известно, в богатых семьях с имением немаленького конгломерата, бывает слишком редко. Документ на столе заставил ещё сонные глаза сфокусироваться и шевелить шестерёнки в мозгу. Как мужчина и ожидал, диплом с отличием, оценки исключительно высокие, рейтинг — соотвествующе. Дойдя до вкладки с комментариями, в голове директора всё прояснилось, тут же захотелось упасть перед любимым и горячо извиниться. Только вот, сыграла гордость бизнесмена и он лишь широко улыбнулся, поняв смысл брошенной мужем фразы. 'Чжан Исин всегда выигрывал споры, умел красиво и чётко излагать свои мысли и нескончаемый поток идей. То, как он анализировал бизнес-планы, и вообще любую документацию, данную ему, невообразимо. Он быстро делал выводы, писал предложение и всё это без запинок озвучивал. Мечта любой компании. Презентует так, что у всех отвалятся рты и каждый добровольно подпишет и начнёт претворять его идеи в жизнь. Чудесный мальчик! ' После очередной встречи с парой директоров, мужчина решил выйти на смотровую площадку высотки. За столиками и на скамейках сидели несколько сотрудников, подняв глаза на вышедшего директора, те продолжили обедать, тихо шептаться, а кто-то вновь уткнулся в ноутбук, продолжая работать на свежем воздухе. Мужчина подошёл к перилам и устало вглядывался вдаль, будучи без сил даже двигать глазами по сторонам, он прикрыл веки. Но даже здесь нет и минуты покоя. Прекрасно понимая важность своего положения, он презрительно цокнул и полез за вибрирующим в кармане фирменных брюк смартфоном. 'Твой муж — гений! И какого чёрта ты держал его в заперти, честное слово! '