Mon nom est Sebastien

Себастьян хрустнул пальцами; его самообладание, скомканное, было метко брошено в угол с расстояния в пару метров. Столько же было между ним и интервьюером, что нарочно тянул его время, перелистывая заготовленную бумажку и сопровождая это словами: "Вот черт, какой идиот это писал? Вопрос из разряда "спите ли вы в одежде"...". Становилось все напряженней. Это был его последний день в Нью-Йорке, и он был завален делами. Он бы успел решить их все, по большому счету, всего-то за пару часов, но парнишка (явно стажер) жрал его время и не думал давиться. - Вы потеряли какой-то вопрос? - Вежливо обратился к журналисту Себ, скрепя пальцы в замок. - Нет-нет, - парень потер нос. Себастьян сдержался, чтобы не захохотать. Привычный жест лгущего человека, такие вещи Лефебр замечал на раз-два, будучи наученным. - Простите, а как вас зовут? - Калеб. - Калеб, вы мне врете. - Себ выставил указательный палец, фокусируя взгляд парня на бумажках, которые он перелистывал. - Вы делаете вид, что не можете найти чего-то важного, потому что там просто этого нет. Если вам хочется что-то узнать, просто выключите диктофон и задайте вопрос. Если он будет приемлем, я отвечу. Калеб не был озадачен, такая часть характера Себастьяна Лефебра была ему известна. Хорошо известна. К этому интервью он готовился тщательно и не один день, и с хорошим учителем. Кстати, как раз-таки о нем он так страшился спрашивать. Но вдруг Калеб широко улыбнулся, готовый застать Себастьяна врасплох. Сцепленные руки придали интервьюеру сил. - А вы напряжены, мистер Лефебр, - заметил он, указывая, в свою очередь, на его "замок" из пальцев. - Эмоционально напряжены. - Я напряжен, потому что ожидаю самого каверзного вопроса за сегодняшний день. - Он покосился в сторону диктофона. - Так что насчет выключить его? Калеб послушно коснулся кнопки выключения. Себастьян было подумал закинуть ногу на ногу, но вовремя отказался от этой затеи. Как оказалось, интервьюер тоже что-то смыслил в языке жестов, и показывать свое истинное настроение Себ просто не желал. - В общем, мистер Лефебр, пора раскрыться вам. - Парень выдвинулся вперед, сложив ладони вместе и подперев ими подбородок. С пару секунд он просидел в такой позе, осматривая помещение и оппонента, который был подобен статуи, а затем встал, сделав несколько шагов к маленькому окну. - И кто же вы? - У Себастьяна было ощущение, что комочек его самообладания в урне теперь сжигают дотла. - Меня зовут Калеб Уокленд... - Парень прикрыл глаза. - Моя фамилия должна быть вам знакомой. По трахее Себа пополз комок из самых ужасных предположений. - Уокленд? Я не знаю людей с такой фамилией, кроме вас, прошу прощения. - Моя сестра живет в Монреале, она не американизировала свою фамилию. - Калеб повернулся, прожигая в теряющем сознание Себе дыру. - Ее зовут Пьерин Воклен. Или просто Пьер, как вы любили называть ее в своих кругах. Я думаю, чем глубже я копаю, тем больше вы понимаете. - Верно. - Мой следующий вопрос должен был быть о ней, мистер Лефебр. О Пьер. Вы догадываетесь, о чем пойдет речь? Что-то подсказывало Себу, что завтра он домой не уедет. *** Я договорилась о встрече с Пьером в пятнадцать тридцать у кофейни Abraço Espresso в Ист Вилладж, но, по своему старому обычаю, туда прибыла ровно на час раньше. Даже успела заскочить в салон, чтобы привести себя в порядок - в Монреале о таких вещах я даже не думала. С ним стоило выглядеть королевой. Сколько я знала Пьера Бувье (а наш дуэт Дабл-Пьер существовал уже около семи лет), даже в весе этот малый затмевал тебя своей внутренней красотой, которой у меня и не подразумевалось. Так что, если был шанс намазать на себя все, что угодно, только чтобы соответствовать ему, я им пользовалась. Я прислонилась к кирпичной стене, прямо над вывеской, и уткнулась в телефон. Калеб звонил несколько раз. Я сглотнула, и меня унесло в мысли о Себе, который, вероятно, уже овседомлен о моем местоположении. Спустя столько времени находиться с ним в одном городе было как-то даже страшновато. К собачьим чертям улетела вся моя решимость, конечно. Сейчас я увижу Пьера, мы крепко обнимемся, полчаса будем упорно стараться не говорить о Себе, а потом сдадимся. А все закончится чем? Верно. Я вспомню о том, что мне двадцать четыре, о том, что меня бросили и о том, что я ужасная неудачница; и вечер свой Пьер проведет, оттирая от своих плечей мои крокодильи слезы. Может, собачьи черти вернут хотя бы одну треть?.. Когда Бувье пришел, я и вовсе слетела с катушек. Сначала он долго не мог достучаться до меня, смотрящую в окно на абсолютно не живую улицу. Затем что-то упорно доказывал, пока не понял, что я его даже не слышу. Затем посмотрел на часы и объявил, что уходит - и даже это не помогло. И внимание мое он привлек лишь тогда, когда сел рядом, запирая мое тело в своих огромных лапах, картинки на одной из которых вырвали меня из состояния нирваны полностью. - Ну что такое, Пьерин? Я не узнаю тебя. Посетители кафе странным образом узнали в Пьере Пьера, и защебетали между собой - типичная стая. - Не знаю, Пьер, сегодня сама не своя. Как будто боюсь ехать к нему. - Я думал, мы все решили. Ты сама настаивала на разговоре, помнишь? Я кивнула, и Пьер глубоко вздохнул. - Не лишай меня удовольствия поспать, Пьерин Воклен, - я усмехнулась, - проплакаться мы друг другу успеем и в Монреале, в один из выходных. И к тому моменту, я надеюсь, вы с Себастьяном, наконец, помиритесь. - Так тогда и плакать-то будет незачем. - Выпрошу это у Санты. - Пьер ослабил хватку, а затем и вовсе убрал руки. - Поехали к Калебу, вставай. Сердце хоть и билось где-то на уровне гортани, но собачьи черти оказались понимающими братцами. Или слова Пьера подействовали каким-то волшебным образом. Но, в конечном итоге, у меня не осталось паники по поводу того, что через несколько станций метро я увижу Лефебра. Хотя, паника была всегда там, где был Себастьян. *** В офисе Калеба, моего брата, всегда воняло картриджем от принтера и кофе. Кофеин любила, не скрою, но в сочетании с чернилами смердило отвратительно, дышать невозможно. Я схватила Пьера за руку, боясь и шагу ступить - забудьте все, что я говорила до, паниковала невыносимо. Но делать было нечего, Бувье меня бы вместе с землей выкорчевал, если бы я сопротивлялась, это точно. Постепенно страх стихал, уступая место боли. Она оглушала, и, подходя к отделу, где должен был сидеть Калеб и Себ, я не слышала уже ничего, кроме биения сердца. Внезапно Пьер остановился, заглядывая в дверной проем, а в следующий момент закричал. Так, что затряслись стены. Глухота спала на раз, - я отодвинула его, сшибла с пути Калеба и оказалась внутри. Прямо рядом с телом Себастьяна, который, хватаясь за горло, откашливал свои легкие. С кровью.