Содом

01.11. Дорогой мой Дневник! Не знаю, что написать. Не знаю, с чего обычно начинают вести дневники. С чего-то важного или же просто со знакомства? Типа «привет, Дневник, я такой-то»? Или сразу «милый мой Дневничок, сегодня меня отшила такая-то и такая-то, ай как же я зол!». Понятия не имею, что сюда писать. Хуй. Пузырь. Манишка. Залупа. Анус. Панталоны. Синдром Аспергера. Дневник-хуйник. Ладно, извини, не буду так больше. Охуеть докатился, разговариваю с дневником! В общем, я Драко Малфой. Студент школы магии и колдовства Хогвартс. Блондин, стройный, с зелеными глазами. Увлекаюсь квиддичем, люблю читать. Люблю природу. Ненавижу людей. Чистокровный. Кстати, говорят, чистокровные вырождаются. Грязнокровки и полукровки-магглолюбы так говорят. Есть смысл задуматься над их словами, если глянуть, с кем мне приходится здесь общаться. Полный замок идиотов, и, чего уж душой кривить, многие чистокровные в числе самых выдающихся представителей сего дегенеративного племени. По счастью, я к числу умственно отсталых вырожденцев не принадлежу, и это даже удивительно, учитывая, насколько тупы мои многочисленные родственники, включая мамашу. Те же грязнокровки и их полукровные прихлебатели любят поговорить о влиянии этого вот вырождения на наше мировоззрение. Мол, это вырождение так пагубно влияет на менталитет чистокровного населения, мол, поэтому мы такие плохие, ужасные, жестокие, ксенофобы, да и вообще законченные шовинистические свиньи. Ну да. Пускай эти ебаные магглы вспомнят своего расиста Лавкрафта, внесшего огромный вклад в развитие их культуры, или о том, что их незабвенный Дисней был нацистом. К чему это я, дорогой мой Дневник? Сегодня по всему замку развесили объявления о розыске меня. Наткнулся утром на одно такое, висело на доске объявлений у Большого зала. Я, конечно, тут же начал терять контроль над своим очком, которое вознамерилось отгрузить огроменную кучу кирпичей прямо посреди зала, но быстро понял, что о личности моей в бумажке нет ни слова. Описание разыскиваемого попросту отсутствовало. И неудивительно, ведь откуда ему взяться, если меня никто не видел? Так что, оставив все кирпичи при себе, я успокоился и спокойно позавтракал. Однако это тревожный звоночек. Дело дрянь. За завтраком в зале явственно можно было слышать запах витавшей где-то неподалеку паники, готовой в любой момент, с подачи какой-нибудь особо нервной мелкой сучки принять все население школы в свои гостеприимные объятия. Это все означает, что теперь все и каждый в этом замке, включая даже Долгопупса, начеку. Это означает, что в Хогвартсе введен комендантский час и покидать свои факультетские помещения запрещено. Это означает, что в школу будут направлены мракоборцы, а выжившая из ума старуха Макгонагалл изо всех сил попытается вжиться в него обратно и начнет пристально следить за всем и каждым. Это означает, что все становится только интереснее. Какая оплошность! Ты ведь не знаешь, почему я в розыске, а я тебе рассказываю все это. Короче говоря, я маньяк. Нет, со мной все в порядке, я здоров, это просто так называется — маньяк. Маньяки тоже бывают здоровыми… хотя, скорее всего, я такой один. Я совершаю непозволительные с точки зрения нормальных людей поступки. А кто дал им право называться нормальными? Кто решает, что нормально, а что нет? Не буду отвлекаться. Я люблю девушек. Я писал, что не люблю людей, и это правда. Но девушек я люблю. С точки зрения физиологии, я от них без ума. Природа, никуда от нее не денешься. Человек это такое же животное, как и свинья, и только благодаря какой-то нелепой случайности мы, люди, эволюционировали до прямохождения и обзавелись настолько развитым интеллектом, что додумались рифмовать слова в стихотворениях и срать в керамические унитазы. Можете не пытаться меня переубедить, потому что я уверен, что природа такого не планировала. Человек это, скажем так, залет. А залет это плохо, даже для вселенной. Но не буду углубляться в дебри мироздания. Девушек я люблю исключительно плотски, платонические чувства во мне если и возникают, то очень скоро сходят на нет. Этим и объясняется мое непостоянство в половой жизни. Собственно, Пэнси в расчет брать не будем, ибо дуреха окончательно закрепилась в статусе «влюбленная рабыня». Обидевшись, она возвращается снова и снова, а мне, хоть я и совершенно самодостаточный человек, все-таки приятно, когда есть кто-то, кто готов заботиться обо мне, пусть вся забота и заключается в выслушивании моих размышлений, когда припрет поточить лясы, массаже спины и минета. Да и статус человека в отношениях никогда не повредит. Кстати, не думаю, что я один такая скотина, которая держит около себя такую вот влюбленную идиотку исключительно ради секса в отсутствие более интересных идиоток и ради статуса. Ну так вот. Я люблю девушек. Всяких. Разных. Независимо от факультета или степени чистокровности. Я люблю их запах, их нежную кожу, их наивные глупые глазки, мягкие губы, округлые бедра и сочные груди… Сиськи. Не люблю слово «сиськи», но «груди» звучит слишком в духе романтизма прошлого века. Сочные сиськи. Люблю их тихие стоны, постепенно становящиеся громче, люблю срывать с них одежду, оставляя на них чулки или туфли, люблю, когда их ногти царапают спину, люблю, когда они сопротивляются. Да! Вот оно! Сопротивление. Это именно то, что заводит меня пуще любых эротических нарядов, любых зелий или наркотиков. Началось все с тех пор, как однажды мы с Пэнси решили попробовать разыграть в постели изнасилование. После этого обыкновенный добровольный секс стал казаться смертной скукой. Через какое-то время имитация меня уже не впечатляла. Однажды я, прекрасно зная, что у Пэнси месячные, утащил ее в чулан для швабр прямо на перемене. Она перепугалась, попыталась сбежать, и я, несмотря на крайнюю степень возбуждения, все же отпустил ее, так как менструальная кровь это… в общем, грязно. А я чистокровный! Ладно, с каламбурами у меня не очень. Я не считаю, что я болен. Я всего лишь свободен от всех этих идиотских общественных норм. Но в таком случае меня вполне резонно можно обозвать преступником, а это не совсем так. То есть, я имею в виду, что состав преступления исчезает в процессе совершения мною так называемых противоправных действий. Ведь им нравится! Всем этим шлюхам нравится то, что я с ними делаю, они только этого и хотят! Черт, да если бы я засунул какой-нибудь из них зонт прямо в вагину и раскрыл его, эта маленькая потаскушка была бы в восторге. Я, конечно, утрирую, но тем не менее. Я не наношу никому вреда, я еще никого не убил. Без «еще». Я не собираюсь никого убивать, разумеется. 03.11. Проклятье! Вчера не было времени даже написать. Ебаная МакГонагалл со своей трансфигурацией. Лично бы засунул ей во влагалище воздушный шар, надул и лопнул иголкой! Да еще этот шухер по всей школе. Хотел заскочить перед сном в ванную старост, так эта мразотная гнида Филч на полпути выскочила из-за угла и развонялась по поводу того, что «все должны сидеть по своим конурам в это неспокойное время». Как оказалось, даже старостам полагается забиться в «конуру» и не высовывать оттуда носа. Но главное, что, как я и предполагал, теперь нет никакой возможности развлечься. Все учащиеся перемещаются по замку исключительно группами из 3-4 человек. А еще мракоборцы, сукины дети, на каждом углу. По правде говоря, далеко не на каждом, и вообще их как-то маловато завезли, но ведь никогда не знаешь, поджидает тебя один из них за углом или нет. Самое же гнусное то, что Слизнорт явно настроен найти меня. Точнее, преступника. То есть, я и есть преступник, но Слизнорт-то не знает еще. Стоп! Никаких «еще». Старик этого никогда и не узнает. Говорят, он знает легилименцию. Неизвестно, на каком уровне, но в любом случае это не есть хорошо. Есть определенный страх, что моих навыков окклюменции не хватит, если он всерьез решит заняться мною. Но пока что непохоже, чтобы он видел во мне виновного. Да и вряд ли когда-то кто-то вообще меня заподозрит в чем-то. Тем более Слизнорт, пфф. В общем, хватит мне тут пиздеть. Пора спать. А на улице похолодало. Ноябрь еще только наступил, а уже выпал снег, да еще этот ледяной ветер. Не припомню еще таких холодов. Пэнси тварь, завтра поясню. 04.11. Насрать на Пэнси, есть тема поострее. Ханна Аббот с Пуффендуя. Задержался на ней взглядом сегодня на травологии, когда шлюшка сняла мантию. Великий Салазар, что за телка! Почему я раньше не замечал? Горю. Раскатывать губу, конечно, не стоит, времена сейчас трудные… Но Мерлина же в сраку, она прекрасна! 05.11. Узнал кое-что интересное про патрульных. От кого бы вы думали? От Слизнорта. Рискнул завести с ним разговор, хотел убедиться в том, что его лояльность по отношению к моей персоне никуда не делась. Короче. Между собой у патрульных связи никакой нет, но в случае опасности или если кому-то потребуется подмога, они могут сообщить об этом остальным при помощи ауксиллиумов, которые им раздал директор. А это значит, что пользоваться ими они будут только в крайнем случае, так как тревожить всех своих соратников из-за подозрительного шороха в темноте никто не станет. Кроме того, это именно патруль. Соответственно, они не стоят в одном месте, а регулярно меняют свое местоположение. Плохо это или хорошо — не знаю. Всего их около дюжины человек, то есть примерно столько же, сколько я и предполагал. Нетрудно догадаться, что все они либо лаборанты, либо старосты, но наверняка каждую ночь с ними дежурит по крайней мере один преподаватель, потому что Слизнорт мельком упомянул, что дежурит послезавтра (хотел чтобы я передал Нотту, что его дополнительное занятие переносится на четверг). Вот и все. Информации негусто, но тем не менее. Похоже, успокоиться мне не суждено. А ведь я мог бы спокойно выдержать паузу, если бы не ты, Ханна Аббот! Дождался бы, пока все угомонятся. Может быть даже тех двух идиоток в итоге обвинили бы во лжи, и поиски прекратились в принципе… Но нет, тебе обязательно надо было тогда снять свою ебаную мантию, да непременно так, чтобы блузка задралась, обнажив твой плоский животик. Сука. 6.11. Ничего интересного на сегодня. Намереваюсь пойти последить за патрульными до отбоя. 7.11. Проследил заодно и за Ханной. Узнал, что она практикуется в больничном крыле у мадам Помфри после занятий. А еще, что она чистокровная. И кажется, я начинаю влюбляться. По-настоящему, это не просто какое-то влечение. Она изумительная. Стоит о ней подумать, на лице тут же появляется идиотская улыбка. Но пока что лучше выдержать паузу, нельзя давать волю эмоциям. Хотя иногда мне так хочется дать ей знать, что у нее есть поклонник. Пусть анонимно, пусть это ничего не даст. Написать ей? А может, лучше отправить ей прядь своих волос или… отрезать кончик мизинца и приложить к письму? Но довольно размышлений, я пиздец как устал сегодня. Хочу спать. Хочу увидеть во сне Ее. 8.11. Сегодня случилось страшное. До сих пор успокоиться не могу. Выпил мензурку успокоительного зелья, должно помочь. Но обо всем по порядку. Вечером, уже после отбоя, я снова отправился наблюдать за патрульными, так как неплохо было бы изучить основные маршруты их передвижений. Вчерашние ошибки повторять не стал. Оделся исключительно в черное (благо у меня есть черный спортивный костюм, в нем удобно) и бросил затею притворяться заблудившимся дурачком. Наверняка заблудившегося проводят до самой факультетской гостиной, да и запомнят. Поэтому сегодня я был похож на ниндзя, крадущегося в ночи. Кстати, тупые магглы, не найдя иного объяснения тому, как ниндзя удавалось притворяться мертвыми, «рационально» объясняют струйку крови изо рта высасыванием этой самой крови из десны, а отсутствие дыхания и пульса всего лишь мастерским контролем над организмом. На деле же ниндзя применяли зелье мгновенной смерти, убивающее принявшего его на долгих пять минут. Тайком покинув факультетские комнаты, я совершенно беспрепятственно добрался до зала с лестницами. Возможно, это самое опасное место, так как зал гигантский, во все восемь этажей, и очень хорошо освещается. Благо что гул постоянно перемещающихся лестниц позволяет не беспокоиться об эхе, иначе локация оказалась бы совершенно непроходимой даже для такого ниндзя, как я. Конечно же, из подземелий на поверхность есть еще с десяток других выходов, но я намеренно хотел разработать маршрут по самой трудно преодолимой местности. Путь через зал оказался действительно сложным, потому как я планировал добраться до третьего этажа, а на платформах четвертого и шестого дежурили эти сраные блюстители порядка. Однако все обошлось, и спустя долгих десять минут (приходилось ждать, пока каждая из лестниц повернется в нужно направлении и одновременно следить за дозорными) я прошмыгнул на третий этаж. Притаившись в углу сразу за входной аркой, я подождал, пока глаза привыкнут к практически полному мраку, царившему в просторном коридоре, а заодно и прислушался — вдруг поблизости кто-то есть. Обождав с полминуты, и не уловив ни звука, я смело двинулся вперед. Однако не успел я сделать и десяти шагов, как раздался какой-то скрип и темный коридор внезапно озарил яркий свет, словно кто-то включил прожектор. Я немедленно метнулся в сторону и вжался в стену. Из распахнувшейся впереди двери вышел человек, и мне показалось, что это был староста Когтеврана. Вспомнив, что за той дверью находится туалет для девочек, я подумал, что надо бы быть осторожнее в подобных местах. Туалет место такое, оттуда вечно кто-нибудь выскакивает в самый неподходящий момент, когда ты несешь в руке стопку учебников или чашку с кофе. Ну, или крадешься куда-нибудь ночью. Тем временем староста Когтеврана — черт бы помнил, как его зовут — стремительно направился в мою сторону. Я уж было приготовился сдаваться, но парень вдруг присел и принялся поправлять шнурок на ботинке. Поняв, что остался незамеченным, я как можно осторожнее, двигаясь боком, словно краб и скользя лопатками по стене, стал перебираться в сторону туалета, из которого только что вывалился этот подлец. Криворукий болван, видимо, страдал диспраксией. Он так долго и увлеченно возился со своими шнурками, что я успел доползти до самой двери. Наконец он поднялся и ушел. Я решил, что раз проклятый когтевранец направился туда, где и без него уже дежурят двое молодцов, значит, настало время смены караула, и в ближайшее время из зала с лестницами сюда заявится кто-то другой. Я направился дальше, соблюдая еще большую бдительность, чем прежде. Коридор повернул налево. Где-то здесь находился кабинет заклинаний, а чуть дальше библиотека. Здесь по правую сторону было много окон, и я держался ближе к холодным каменным стенам слева от меня. Почти полная луна ярко освещала меня, и я опасался, как бы кто не появился из-за следующего поворота. Это было крайне нежелательно, потому что никаких укрытий по близости не было. А появиться кто-нибудь мог в любой момент, потому что услышать шаги заранее не представлялось возможным, так как по всей длине коридор был устлан коврами. Я прошел мимо кабинета заклинаний, прошел еще две какие-то двери и теперь мне предстояло повернуть направо и спуститься по винтовой лестнице, так как переться в библиотеку не было никакого смысла. Вдруг внезапный шорох со стороны этой самой библиотеки едва не вызывал у меня инфаркт миокарда. В панике я сначала прильнул к стене, потом развернулся и бросился назад, к двери, мимо которой только что прошел. Теперь ковры играли мне на руку, заглушая мои собственные шаги. Ухватившись за ручку двери я, стиснув зубы, как можно аккуратнее надавил на нее и осторожно приоткрыл тяжелую дубовую дверь. К моему огромному везению петли не издали ни звука, и я проскользнул внутрь. И вот тут-то я и увидел то самое «страшное», о котором упоминал вначале. Я оказался в пустом классе, который, по всей видимости, никем не использовался уже не один год. Первым делом я заметил зажженный факел в дальнем от меня углу. Не на шутку пересрав, я тут же осел на пол, укрывшись за шкафом, стоявшим у самой двери. Далее я услышал подозрительный звук, напоминающий чавканье голодавшего неделю флоббер-червя, а затем стон. Осторожно высунувшись из-за шкафа, я посмотрел в ту сторону, где висел факел и совершенно обалдел. На парте лежала эта мерзкая, противная, гадкая грязнокровка Грейнджер. Лежала с широко раздвинутыми ногами и, а между ними виднелась чья-то шевелюра. Какой-то тупой мудак страстно вылизывал заучку, и мне «посчастливилось» оказаться здесь именно в эту минуту. Я даже не мог понять, смешно мне от того, свидетелем чего я оказался, страшно от того, что меня могут засечь или же просто противно. Однако пытаться выбраться обратно в коридор сейчас было не лучшей идеей, ибо там еще мог кто-то быть. К тому же было жутко интересно узнать, кто же этот счастливчик, что таки смог забраться в трусы к зубриле Грейнджер. Я снова выглянул из-за шкафа. Шевелюра между ног Грейнджер была огненно-рыжей, это явно был Уизел-младший. Вроде бы ничего удивительного, ведь они друзья. Но по правде говоря, несмотря на грязную кровь, я был лучшего мнения о мисс Заучке. Уизли? Младший? Серьезно? Интересно, что же он такого сделал, что Грейнджер перед ним ноги раздвинула? Решив перебраться в более надежное место, я огляделся по сторонам и на корточках, гусиным шагом переместился в противоположный от сладкой парочки угол. Здесь было почти совсем темно, и меня нельзя было увидеть за рядами парт. Тем временем Грейнджер встала на четвереньки, повернувшись к ржавому Уизли задом, и выгнулась, отставив назад свою круглую задницу. Задница у нее, к слову, на удивление красивая. На мгновение Уизел застыл с раскрытым ртом, словно не веря своему счастью. Ебаный девственник. Потом он пристроился к девушке и положил обе ладони на ее ягодицы. Он провел языком между ними и немедленно испортил момент идиотской репликой. — Я должен признаться, что… я никогда еще этого не делал, — прошептал он таким тоном, словно признавался в убийстве с отягтяющими. — Это делает меня еще более счастливой, — приторно нежно произнесла Грейнджер. Момент был настолько отвратительно-романтическим, что я едва не блеванул. Но рыжий, слава Мерлину, заткнулся и, зажмурившись, словно собирался нырнуть в ледяную воду, наконец вошел в нее. Застонав, он проник в нее на всю глубину. Войдя полностью, Уизли набрал в легкие воздуха и, не в силах сдерживаться, резко вышел из нее. Потом так же резко вернулся обратно, и еще раз. И так еще много, много, много раз. С каждым его движением тело Грейнджер сотрясалось, и ее ягодицы соблазнительно подрагивали. Волосы ее разметались по сторонам, из груди вырывались наполненные наслаждением стоны. Вскоре она стала подаваться бедрами назад, навстречу движениям Уизли, а тот стоял позади и вбивался в нее сзади, закусив губу. Рожа у него была настолько напряженная, будто он напрягал каждую извилину своего мозга, чтобы не промазать мимо «тоннеля». Движения его были весьма резкими и быстрыми, даже удивительно, как быстро этот жалкий девственник осмелел. Он толкался в девчонку и без того быстро, но постепенно начал стремительно ускоряться. Надавив руками на плечи Грейнджер так, что ей пришлось упереться в парту щекой, он наклонился буквально улегшись ей на спину, и продолжал фрикции. Вскоре он уже вбивался в свою возлюбленную с такой силой, что парта, несмотря на свою массивность, начала шататься. — Ро-о-он! — стонала грязнокровка. Она видимо хотела сказать что-то еще, но наслаждение не давало ей связать и двух слов. И хорошо, потому что мне не особенно хотелось слушать их розовые сопливые речи. Продолжая стонать, Грейнджер просунула руку между своих ног. Нащупав клитор, она стала натирать его с таким остервенением, будто хотела высечь огонь, и явно была уже на грани оргазма. Какая-то она чересчур быстрая. Уизел же уже явно сдерживался лишь силой мысли. — Гермиона! Я сейчас… — хрипло произнес он, и заставил себя остановиться. Выйдя из ее влагалища, он сжал свой член в кулаке, словно не понимая, что делать. Грейнджер обернулась и, видимо, дабы не разочаровывать неумеху, улыбнулась и прошептала, переворачиваясь на спину: — Иди-ка сюда! Рыжий неуклюже взгромоздился на парту, устроившись над девчонкой на коленях, и наклонился вперед. Уперевшись руками в столешницу по обе стороны от ее головы, он навис над Грейнджер и посмотрел вниз. Увидав, как ее маленькая ладошка обхватывает его твердый, налившийся кровью ствол, он раскрыл рот и задержал дыхание. Грязнокровка с минуту тщательно облизывала его член, а потом обхватила губами большую малиновую головку и попыталась заглотить член на как можно большую длину. Поместив его в себя на две трети, она тут же выпустила его изо рта. Однако в следующий раз она все же засосала член практически полностью, сдавленно захрипела и с характерным звуком вновь выпустила изо рта. Наверняка много тренировалась на бананах. Ржавый тяжело дышал и дрожал от нетерпения, ожидая, когда же она приступит непосредственно к отсосу. Пару раз он непроизвольно подался бедрами вперед. Наконец Грейнджер взяла член в рот и принялась с аппетитом поглощать его. Жадно, словно Джеффри Дамер после многолетней веганской диеты. А вообще, на кой-хрен я все это пишу? Через пару минут рыжий принялся сам толкаться в рот Грейнджер, а она откинулась назад на вытянутые руки и постанывала. Выйдя изо рта заучки, он прижал ее голову к своим яйцам. Что этот рыжий себе позволяет в первый-то раз! Раскрыв рот, Грейнджер присосалась к ним, все так же приглушенно стеная. Какое-то время Уизел дергал свой член рукой, пока эта внезапно горячая гриффиндорская сучка обсасывала то одно, то другое его яйцо. — Трахнешь меня еще раз? — прошептала она спустя пару минут. «Еще раз!», ха-ха. А идиот ведь действительно поверил, что будет трахать ее уже второй раз, как настоящий секс-гигант. Наш мучачо стал мачо. Роналдо Уизлос блять. Рыжий лох что-то невнятно пробурчал, и Грейнджер аккуратно подтолкнула его в сторону преподавательского стола. Отодвинув высокое кресло, Уизли плюхнулся на него и едва успел приподнять рукой член, как ненасытная грязнокровка тут же опустилась на него сверху. А кто не был бы ненасытным, если бы ему обломали оргазм, да потом еще и заставили член сосать? Снова оказавшись в глубинах своей глубоко образованной подружки, Уизли издал нечто походящее на рык, обхватил Грейнджер обеими руками и принялся долбиться в нее, в то время как она сама насаживалась на его «штык» сверху. Вскоре грязнокровка, исступленно закричав, вздрогнула и так крепко прижала к груди рыжую башку Уизли, что его нос наверняка застрял где-нибудь между ее ребер. Изо всех сил уперевшись ногами в пол, он все так же продолжал толкаться в сучку снизу до тех самых пор, пока оргазм наконец не кончился. Прекратив извиваться в судорогах, Грейнджер спешилась и, опустившись на колени между ног рыжего, сжала его член в кулаке. Ритмично двигая рукой вверх-вниз, она обхватила его ствол губами. С минуту Уизли, задыхаясь от наслаждения, громко стонал. Затем он дернулся, выхватил член из ее рук, и я отвернулся. Как-то не особенно хотелось смотреть на кончающего Уизли. И вот я вернулся в спальню, сижу в кровати, пишу, и думаю: Дьявол испытывает меня? Нет, я конечно не верю в Дьявола, и пусть многие чистокровные семьи до сих пор проводят древние ритуалы поклонения богам, идущие еще из зороастризма, это не про нашу семью. Но разве могут происходить подобные совпадения сами по себе? В любом случае, мне не по себе. Я начинаю осознавать, что без Ханны… У нее есть бойфренд. Кажется, я все-таки ревную. Я должен его убить? Я не хочу никого убивать. Нет, у меня есть идея получше.