Содом

Эмили сегодня была не в настроении. Не доев кусок пирога с почками, который обычно уплетала за обе щеки, она отложила вилку и поднялась со своего места. — Ты куда? — спросила Трейси. — Ничего не съела... Эмили неопределенно пожала плечами. — Не знаю, пойду прогуляюсь, — ответила она подруге. — Нет аппетита. Трейси сочувственно посмотрела на нее и вздохнула. — Понимаю, все из-за Дэвида, — сказала она. — Если хочешь поговорить... — Это тут совершенно ни при чем! — отрезала она, поморщившись так, словно Трейси сказала какую-то мерзость. — Ну хорошо, извини, — отведя взгляд буркнула подруга. — Буду тогда ложиться без тебя. Эмили, стиснув зубы, чтобы удержать слезы, зашагала к выходу из Большого зала. Подруга была совершенно права насчет Дэвида — ее первого настоящего бойфренда — все было из-за него. Из-за него у нее уже второй день совершенно не было аппетита; из-за него ее подушка насквозь пропиталась горькими слезами; из-за него она перестала отвечать на занятиях и начала срывалась на подругах. Из-за него она шла сейчас по темному коридору третьего этажа одна, кутаясь в мантию от сквозняка, витающего в окружавшем ее полумраке. Свернув в длинный коридор, ведущий мимо туалета Плаксы Миртл в сторону западного крыла замка и когтевранской башни, она удивилась царившей там вопреки обыкновению кромешной темноте. По рассеяности не обратив внимания на табличку «Проход воспрещен», она продолжила путь. Вспомнив на полпути о заклинании «Люмос», она остановилась и вынула палочку. Мягкий свет заклинания осветил коридор, но не успела она сделать и шага, как кто-то вдруг схватил ее сзади за волосы. — Ах! — испуганно воскликнула она, выронив палочку. — Какого... Она не успела больше издать ни звука, потому что чья-то горячая ладонь плотно зажала ей рот. — М-м-м! М-м-м!!! — замычала она в ладонь нападавшего, изо всех сил пытаясь вырваться. Но сильные руки схватили в удушающий захват: шея оказалась в тисках между плечом и предплечьем, а сзади на затылок давила ладонь, не позволяя шевельнуть головой и вырваться. Рот был свободен, и она попыталась закричать, но звуки не смогли прорваться сквозь стиснутое горло. Она испуганно замахала руками, инстинктивно пытаясь вцепиться ногтями в лицо нападавшего. Но до лица обидчика она достать не могла, потому что ногти лишь цеплялись за ткань, скрывавшую его. Она почувствовала, как немеет голова, перед глазами забегали черные мошки. Она вцепилась в душащую ее руку, стучала каблуками по каменном полу, до последнего надеясь, что ей удастся вырваться, пока нападавший, не выпуская ее из захвата волок ее в темный угол коридора. Несколько секунд спустя она отключилась. Когда она пришла в себя, ее рот был заткнут кляпом, настолько плотным, что она не могла шевельнуть языком. Совершенно голая, она сидела на стуле, и руки ее были туго привязаны сзади к спинке грубой веревкой. Она испуганно огляделась: была кромешная тьма, и определить, где она находится, было невозможно. Вскочив на ноги вместе со стулом, она попыталась вытянуть руки из веревок, но в следующую секунду ощутила сильный толчок в грудь, усадивший ее обратно. Раздался цокот каблуков, и она почувствовала, как кто-то обошел вокруг нее и встал за спиной. Задыхаясь от страха, она завизжала в кляп, но больше не смела шевельнуться. Вдруг где-то за спиной зажегся факел, озарив помещение светом. Она увидела, что находится в одном из пустых классов Хогвартса. Определить, что это был за кабинета было невозможно, но это волновало ее меньше всего. Страх сковал ее настолько, что она не в силах была даже закричать, и только еле слышно застонала дрожащим от ужаса голосом. - Оно очнулось, - раздался вдруг вкрадчивый, глубокий голос, от вибраций которого у нее екнуло сердце. Голос так напугал ее, что ступор сменился паникой. - М-м-м! М-м-м!!! - замычала она в кляп, пытаясь вытянуть руки из пут. - Оно сидит смирно, или примерит кочергу в свою маленькую задницу! - жестко сказал голос. Она почувствовала дыхание за своим ухом и, заскулив, попыталась отстраниться. - Оно должно сидеть смирно, - произнес голос. Леденящий шепот незнакомца - если это вообще был человек! - заползал в ее ухо, как холодный мокрый уж, проникая в грудь, к самому сердцу. Незнакомец отстранился и она почувствовала, как его руки легли на ее плечи. Он вцепился пальцами в ее трапециевидные мышцы, словно краб, и она поморщилась от боли. Положил одну ладонь на ее макушку, он ласково - она знала, что это лишь притворство! - провел по ее волосам. Она предчувствовала, что за этим ложным ласковым движением последует что-то нехорошее, и почувствовала, как по позвоночнику пробежал холод. - Если оно издаст хоть звук, когда изо рта вынут кляп, оно получит урок, - ровно произнес незнакомец. - Оно должно слушаться, или Он разозлится. Найдя в себе силы кивнуть, Эмили увидела резкое движение тени на стене напротив и зажмурилась. Владелец ужасного голоса резко поднял руку и, ухватив ее сзади за волосы, грубо дернул за них. Девушка замычала от ужаса, почувствовав, что опрокидывается навзничь вместе со стулом. Его рука не дала ей удариться затылком о каменный пол, но она больно прижала связанные за спиной руки собственным весом и спинкой стула. - Оно так напугано! - произнес незнакомец с нотками восторга в голосе, если в этом кошмарном басе вообще могли быть какие-то нотки. Распахнув глаза, Эмили завизжала. Даже кляп не смог сдержать звуки, рвущиеся из ее горла, потому что ужас, который она испытала, чуть не остановил ее сердце раз и навсегда. Прямо над ней была ужасная козлиная голова. Глаза были вырваны, и пустые глазницы зияли мертвыми дырами, по краю шеи на шерсти запеклась кровь, а на лбу был неряшливо вырезан знак, напоминавший не то древний кельтский символ, не то индуистскую свастику. Она не могла замолчать, даже зная, что это чудовище обещало наказать ее. Захлебываясь от ужаса, она визжала, мычала в кляп и мотала головой, но была не в силах оторвать взгляд от черных глазниц, в глубине которых виднелся тусклый блеск глаз мучителя. С минуту он, держа ее за школьный галстук, молча наблюдал за ней, получая наслаждение от созерцания ужаса в ее глазах, от ее испуганных, заглушенных кляпом воплей; он шумно вдыхал, будто наслаждаясь запахом страха, как дикий хищник. В конце концов он отпустил галстук и выпрямился. Сделав шаг в сторону, он взял что-то со стола, на котором в строгом порядке от меньшего размера к большему лежали какие-то устрашающего вида вещи. Он взмахнул рукой, и Эмили услышала характерный звук, какой издает ремень, если им резко хлестнуть по столу. Съежившись, она приготовилась получить удар плетью, но вместо того, чтобы бить ее, маньяк с головой козла обвязал ледяную плеть вокруг ее горла. - Оно спрашивает, почему я не хлещу ее плеткой, - сказал он. Это явно был вопрос, но произнесен он был как утверждение, и от такой странной, ненормальной интонации стало особенно жутко. - Потому что оно получает последнее предупреждение, - продолжил незнакомец. - Он не любит бить до того, как трахнет. Он трахнет это? Да! Не он, а Он! Он. Трахнет! Он вынул у нее изо рта кляп. Эмили до смерти напугали его непонятные слова, и она, будучи не в силах совладать с собой, наверняка завизжала бы вновь, но он потянул за плеть и прямо за шею потащил в дальний угол комнаты вместе со стулом. Петля на шее затянулась, и девушка почувствовала, что задыхается. Казалось, ему стоило приложить еще совсем немного усилия, и ее сонная артерия оказалась бы пережата. Но он как будто точно знал, с какой силой тянуть, чтобы она, задыхаясь, не отключилась. Она даже не могла схватиться за душащую ее плетку руками, чтобы попытаться ослабить ее. Руки были связаны за спиной и локти больно царапались о грубый каменный пол. Дотащив ее до стола, он снял петлю с ее шеи и снова наклонился к ее лицу. Она зажмурилась, чтобы не видеть ужасной маски. - Оно может кричать, оно может визжать, - медленно произнес он. - Никто не услышит здесь. Он развязал ее, но у нее не было даже мысли попытаться убежать. Она не открывала глаз до тех пор, пока он не толкнул ее, повалив на стол. Почувствовав спиной холодное дерево, она поежилась, прекрасно зная, что сейчас будет. Она была почти уверена, что после того, что он с ней сделает, он убьет ее. Где-то в глубине души несмотря ни на что теплилась надежда, и хотя разум был замутнен ужасом, она понимала: единственное, что она может сделать для своего же блага, это подчиниться и не сопротивляться. Но один взгляд на жуткую фигуру в тусклом свете факела в дальнем углу заставлял ее дрожать от страха. Пока он возился с чем-то у другого стола, она неподвижно лежала, не находя в себе смелости даже приподнять голову. - П-прошу... П-пожалуйста, пустите меня, - дрожащим голосом произнесла она, чувствуя, как слезы стекают по уголкам глаз. Прозвучало это так жалко и хрипло, что она не узнала собственный голос. Не поднимая головы, она увидела движение его тени на потолке и поежилась, вспомнив о том, что ей запретили издавать какие-либо звуки. - Оно должно молчать, - сказал он спокойно, а потом резко повысил голос. - Оно должно слушаться и молчать, или оно будет глотать осколки стекла, пока не заткнется! Эмили жалобно заскулила и невольно посмотрела в сторону зеркала в дальнем углу комнаты. У нее не было сомнений в том, что это чудовище разобьет его и действительно заставит ее глотать осколки. Он подошел к ней, и она увидела, что он совершенно обнажен. Худощавая фигура контрастировало с глубоким, нечеловеческим голосом, и от этого неправдоподобного сочетания было не по себе. На худом теле не было ни грамма жировой прослойки, и в тусклом свете рельеф его пресса и жилы на предплечьях выглядели зловеще, будто это был не человек, а животное. Она до последнего заставляла себя не смотреть ниже пояса, но глаза сами собой спустились ниже. Заметив ее взгляд, он издал непонятный звук и вдруг набросился на нее. Он прижал ее к столу, и ужасная маска из головы козла оказалась в сантиметре от ее лица. Эмили завизжала и попыталась выползти из-под него. Он не был тяжелым, но его цепкие руки схватили ее за запястья и прижали их к столу у нее над головой. - Пусти меня, ебаный маньяк!!! - заорала она в отчаянии. - Молись! - заорал он в ответ, и его жуткий голос заполнил всю комнату, будто густой дым. - Я хочу, чтобы ты молилась. Молись богу! - Нет! - срывалась на визг Эмили. - Пожалуйста, я не могу... Я не хочу... Пусти меня!!! - Молись!!! Молись, или вставлю тебе в задницу тот факел и заставлю бегать вокруг замка до тех пор, пока он не потухнет! Он захохотал, как безумец и боднул ее лбом своей маски прямо в лицо, чтобы усмирить. Почувствовав, как в носу теплую кровь, девушка замолчала и замерла. Угрожающе шепнув что-то неразборчивое, маньяк медленно отпустил ее запястья и повязал ей на глаза повязку. Эмили, запуганная болезненным ударом, боялась пошевелиться, и не сопротивлялась, и только беззвучно плакала про себя. Не имея больше возможности видеть, она стала острее слышать и осязать. Она услышала, что как он снял маску и ощутила его дыхание на своем лице. Дрожа от ужаса, она чувствовала, как он дотрагивается до ее скул, век и ушей, чувствовала его шершавый язык на своей шее. Она смирилась со своей участью, и , ощутив его губы на своих, покорно впустила язык насильника в свой рот... *** 12.11. Сегодня приснилась Эмили, моя вторая жертва. В последнее время сны начинают меня тревожить. Не то, чтобы я был против того, чтобы еще разок пережить те моменты, но после пробуждения отчаянно хочется пойти и сделать это с первой встречной, даже неважно, кто она будет. Гриффиндорка, слизеринка, чистокровная или грязнокровка, блондинка или брюнетка. Монстр внутри меня снова проголодался, и мастурбацией в душе его не насытить. Жажда нарастает с каждым днем. Попробовав однажды, остановиться уже невозможно. Я хочу еще. Но я совершил ошибку с последней девчонкой, вырыл яму самому себе. Нужно было придумать что-то поумнее, а не возвращать ее из моего убежища голышом, где ее в таком виде обнаружили под утро. А теперь весь замок на ушах, и нет никаких шансов продолжить. В теории я мог бы провернуть все очень аккуратно и грамотно, но еще одна изнасилованная заставит мракоборцев поставить допросы на поток и вызывать на них всех поочередно, от преподавателей, до первокурсников. Это мне совсем не нужно, хотя я уверен, что не проколюсь даже на допросе у лучшего из лучших. Личности психопатического типа вроде меня вообще практически не поддаются анализу, и «вскрыть» психопата на простом допросе совершенно невозможно. Конечно, бывали разные случаи. Но мне не представит труда обмануть даже сыворотку правды, если я очень постараюсь, ведь я не испытываю полный спектр эмоций, как обычные люди. Я могу контролировать свои эмоции, могу прятать и заменять их. Я не хвастаюсь, и лучше бы никому не знать, откуда у меня взялись такие способности. Я никогда никому... А почему бы и не рассказать? Разве не для того дневник нужен, чтобы сливать в него все говно, как в выгребную яму? Я привык скрывать свои эмоции, контролировать чувства, управлять им. Это было необходимо для выживания, просто чтобы не сойти с ума. Дело в том, что несмотря на то, что я родился с серебряной ложкой в жопе, мое детство было не очень правильным. Когда мне было пять, я видел кое-что. У нас тогда часто гостила Кэрол Круквуд, мамина подруга, с которой они вечно пропадали по светским приемам. У нее был сын, может быть, на пару-тройку лет старше меня. Они всегда ночевали в гостевом крыле особняка, где из никто не беспокоил, но однажды, когда я в очередной раз — а я занимался этим частенько — крался на кухню за конфетами, я услышал со стороны коридора, ведущего в то крыло странные звуки. Я тогда еще не понимал, что может издавать эти звуки и испугался. Но сорванцом я был смелым, и потому, затаив дыхание, подкрался к двери в их комнату. Та к несчастью была приоткрыта, и я заглянул в щелку. Кэрол Круквуд делала минет своему малолетнему сыну! Больше всего мне запомнились не ужасные для детского слуха чавкающие звуки, не само осознание того, что происходит в комнате, а лицо мальчика, исполненное тревоги и ужаса. Он не смел шевельнуться, бедный пацан был в ступоре. Каким-то образом он заметил меня и наши глаза встретились. Испугавшись разоблачения, я дал деру. Не успел я добежать до своей комнаты, как меня вырвало. И это было только начало. Я насмотрелся разного ебанутого говна за свое детство. Примерно в этом возрасте я начал смутно осознавать, кто моя семья. Мои родственнички больны на голову, я рос в каком-то болоте, из которого, казалось, невозможно выбраться. Но я выбрался, так ведь? Я не трахаю сестер с братьями, не поклоняюсь каким-то там божествам, не мечтаю о том, что грязнокровки когда-нибудь будут стерты с лица земли и мир будет принадлежать исключительно чистокровным магам. Блять, да я даже домовиков не мучал никогда! Только кошек... Тем не менее в детстве я замечал за собой немало странного. Я ссался в постель лет до девяти, в двенадцать убил воображаемого друга и соорудил ему надгробие из костей кошки. А моя половая жизнь началась с того, что однажды я подрочил на фейерверк, запущенный отцом на рождество, затянув на шее ремень от собственных брюк. Триада Макдональда? Да, слышали. Но все это говно в прошлом, сейчас я нормальный, здравомыслящий человек. Да, меня преследует прошлое, как говорят в таких случаях, но я успешно борюсь с ним. Борюсь так, как умею. Но хватит о грустном, да? У меня тут возникла мысль. А что если тайком пробраться в учительскую и подслушать разговоры? Наверняка я смогу узнать что-нибудь о ходе расследования. Потому что снова заводить об этом разговор со Слизнортом рискованно. Он дядька проницательный, хоть и не легилимент. Но это вечером, а сейчас я хочу принять ванну. Всегда полезно посидеть в горячей ванне, в пропаренной ванной комнате, чтобы сосуды расширились и лицо пульсировало от жара так, будто вот-вот лопнет и отвалится. Я так делаю каждую субботу. Днем, чтобы старосты не наезжали за то, что кто-то втихаря пользуется их ненаглядным джакузи. Ванна кипятка расслабляет, а именно релаксации мне со всеми этими проблемами и не хватает. 13.11. Пишу утром, потому что из-за бессоницы и жуткой головной боли не смог пойти на занятия. Изнемогаю, весь чешусь без своей "дозы". Вчера в каждой блондинке видел Ханну, чуть с ума не сошел. Все время казалось, что вот, вот она! Ночью долго не мог заснуть. Вышел прогуляться по ночному замку. Пока бродил по коридорам, стараясь не попасться на глаза мракоборцам или старостам, встретил прущуюся с отработки Дафну Гринграсс, и опять же принял ее сначала за Ханну. Потом словил что-то наподобие панической атаки и, очнувшись, застал себя пытающимся засунуть член в задницу статуи Одноглазой Ведьмы на четвертом этаже. Пришлось прямо там передернуть, потому что стояк был такой, что им можно было бы пробить стену с разбегу. Раньше такого не случалось, хотя в последнее время я часто психую и срываюсь по пустякам на всех, от Крэбба с Гойлом до Пэнси. Нужно срочно раздобыть что-нибудь расслабляющее, потому что не дай бог попасть в подобную ситуацию снова у кого-нибудь на глазах. На ум приходит только марихуана, но ее в Хогсмиде днем с огнем не сыщешь... И все равно, хочется снова ощутить это. Страх, ярость, сопротивление. Борьба. Она вырывается, она визжит, она пытается расцарапать мне лицо - вот, что мне нужно! Адреналин. Мне впервые в жизни не хватает Поттера. Точнее его мантии-невидимки, которая у него точно, совершенно точно имеется. Выкрасть ее из чемодана этого разъебая не составило бы особого труда. Пароль можно было бы подслушать или выкрасть у какого-нибудь первокурсника, которые поголовно записывают кодовые слова на бумажках. Дальше - дело техники: проникнуть в гостиную гриффиндора под утро, когда спят даже самые отбитые любители покуролесить до поздноты; проскользнуть в спальню Поттера и воспользоваться заклинанием "Акцио". Главное, взять с собой метлу, чтобы в случае чего улизнуть через окно... Но довольно мечтать. Пора собираться на обед. *** Мракоборцы поочередно таскают на допросы "неблагонадежных" учеников. По вечерам, чтобы не шастать по классам в учебное время и лишний раз не напоминать и без того напряженным студентам о ведущемся расследовании. Нужно срочно что-то придумать, иначе дело в самом деле дойдет до допроса всех и каждого в порядке живой очереди. Потому что, не найдя насильника среди всех этих плохих парней, они с большой вероятностью перейдут на тех, кто зарекомендовал себя в качестве сторонников Волан-де-Морта. И я в их числе, от прошлого никуда не денешься. Прошлое преследует, как бывшая девушка, пытающаяся затянуть тебя обратно в болото скользких отношений и негатива, которого ей по каким-то причинам оказалось недостаточно, и вот она снова мило улыбается при встрече и интересуется, нашел ли ты ту единственную. В общем, у каждого такая была, что тут говорить. И я не только о своем служении это лысому скотоложцу, как ты, милый дневничок, уже знаешь... Но вернемся к нашим мракоборцам. У меня пока что нет ни единой мысли о том, как повлиять на ситуацию, но жизнь научила меня, что гениальные идеи приходят в самый неожиданный момент. Кто знает, может быть у этих недотеп из Министерства все же появятся подозрения насчет одного из местных плохишей, ведь среди них есть те, кто приставали к девчонкам с той или иной степенью интенсивности. Самым разумным было бы сфабриковать улики против такого подозреваемого, если он появится. Это будет невероятно сложно, да и подделать я смогу только косвенные улики, никаких ДНК. Хотя учитывая несовершенность нашей правовой системы, посадить могут вообще практически без улик. Сам читал о том, как казнили невинных людей, после чего, когда выяснилось, что бедолаги были оговорены, клеветники отделались от силы парой лет. И то не в Азкабане, а в исправительном лагере под Эдинбургом. Короче говоря, паниковать рано. Скорее всего шанс увести расследование в нужную сторону рано или поздно появится. Мракоборцы хорошо умеют воевать, но вести следствие не их конек. Для них это все равно, что для меня любить кого-то, - сложно.