Немного Лития для Психа (НЛдП)

Lithium - don't want to lock me up inside Lithium - don't want to forget how it feels without Lithium - I want to stay in love with my sorrow Oh but God I want to let it go *Evanescence - Lithium — На выход, — зло кидает охранник, ввалившись в маленькую ярко-белую комнату. — На электрический стул или в спец-корпус? — чуть ухмыляясь, спросил я. — Тебя забирают, — с малой долей отвращения сказал он. Рассудок на время вернулся ко мне, и я удивленно вскинул голову: — Забирают? Кто? Я же сирота. — Хватит болтать, живо поднял свой зад и за мной! Я хорошо знал этого охранника, очень хорошо. Было много времени узнать. Много здесь тех, кто работают не по своей воле и просто ненавидят это место. Все они в свое время были просто вынуждены сделать этот выбор. Сомневаюсь, что кто-то бы хотел работать в психиатрической лечебнице для заключенных. Гиблое место, хоть и платят довольно много. Придерживаясь за стену, я поднялся и, сунув руки в карманы, нехотя поплелся за мужчиной в форме. Длинный коридор и множество белых дверей. Белый цвет был везде: стены, двери, одежда. Это и заставляло сходить с ума еще больше. Я провел пальцами по одной из решеток. Пустая камера не говорила ни о чем хорошем. Отсюда не забирают. Если тебя увели, значит тебя ждет электрический стул. Мы все это знаем, все заключенные. Стены шепчут. Тишина, слышен только стук туфлей охранника. Только они, казалось, помогают не забыться и идти дальше. Еще один поворот и мы на месте. Переговорная, именуемая «Черной комнатой». Вызывали сюда только в случае прихода адвоката, то есть никогда. Когда ты сюда попадал, к тебе приставляли адвоката, который помогал тебе в тех или иных вопросах. У адвоката могло быть до десяти подопечных, и за всеми надо было следить и заботиться. Однако здесь никого не интересовало состояние подопечного. Были, конечно, редкие случаи с порядочными адвокатами, но они были новичками и в скором времени тоже теряли интерес к работе. Знакомый мне неприятного вида мужчина с улыбкой предложил сесть перед ним. Ему было сорок лет. Среднего роста, толстый, с глазами-бусинками и зализанными назад, вечно грязными и сальными, черными волосами. На нем как всегда был затасканный темно-зеленый костюм, пуговицы которого были напряжены настолько, что, казалось, вот-вот треснут. Обут в черные туфли. Конечно, больше всего в глаза бросался синий галстук в горошек, который мужчина запихнул под и так изнемогающие пуговицы пиджака. Улыбка этого престарелого свина скорее напоминала кривой оскал. Ничего хорошего. Арнольд Кузьмич был самым гнилым и отвратительным типом, которого я когда-либо видел. Во всем искал только выгоду, включая своих подопечных. Часто загребал имущество заключенных. Выплачивал часть денег судьям, и заключенного тут же вели на электрический стул. Я виделся с ним всего пару раз, но и этого было достаточно, чтобы понять, что долго я здесь не пробуду. Слишком частыми были расспросы о моем финансовом состоянии, о наследстве, жилплощади. Он нередко запрещал выдавать своим подопечным нужные лекарства, которые хоть немного, но возвращали им рассудок. Я фыркнул, но сел на железный стул под пристальным взглядом охранника. Все, что разделяло меня с этим уродом, - это лакированный, темно-бордовый стол и толстое пуленепробиваемое стекло. И правильно. Иначе отсюда живым он бы не вышел. Я бы сделал огромный подарок заключенным в качестве его распотрошенной жирной туши. Очередные мысли заставили пульс бить в виски. Я потянулся в карман за новый порцией разноцветных таблеток и разом вкинул несколько штук в рот. — Алексей, как поживаешь? — улыбнулся Арнольд Кузьмич, обнажая все тридцать два желтых зуба. Я невольно вздрогнул, и сознание будто пропустило первое сказанное им слово... — Опять поссорился с матрасом, но вскоре он извинился, и все было отлично до того момента, пока я не увидел Вашу свинью рожу, — безразлично кинул я, рассматривая такие приятные черные стены. Дверь за адвокатом отворилась и в комнату вошла молодая улыбчивая девушка. Та любезно попросила о чем-то охранника и он немедля принес еще один стул и поставил его возле Кузьмича. Она поблагодарила молодого мужчину и присела на свое место, прижимая к груди папку такого же цвета, как и костюм адвоката. Я с некоторым интересом начал осматривать девушку, оценивая ее изучающим взглядом. Светлые кудряшки доставали ей до лопаток. Темно-зеленые глаза задорно блестели, губы были нежно-розоватого цвета, кожа настолько светлая, что почти белая. Как фарфоровая кукла. Она почти моментально начала меня раздражать. Девушка напоминала одну из счастливой американской семьи, которая играла в рекламе хлопьев. Всегда завидовал им: у них все так светло, так радужно, до блевоты. Весь ее внешний вид, взгляд, осанка, поза. Все говорило, нет, все просто кричало о том, что она готова нести добро во имя мира. Меня передернуло, и я повел плечом. Однако платье девушки было цвета моего матраса, и я понял, что ей можно доверять. — Ну что же, — начала девушка. — Раз все в сборе, пожалуй, начнем. Я представитель компании "Blue World", мы помогаем неполноценным семьям, детям, сиротам, пенсионерам, бедным и всем, кто в том нуждается. Наша компания занимается благотворительностью и проводит частые акции в пользу нуждающихся, — с этими словами она извлекла из папки бланк с логотипом компании и просунула лист в тонкую щель под стеклом. Я устало перевел глаза с нее на бланк, но даже не сдвинулся с места. Не дождавшись, пока я ознакомлюсь с полной письменной информацией, она продолжила: — Сейчас мы начали программу "Второй Шанс", в которой предоставляем заключенным детям и подросткам шанс прожить нормальную жизнь и освободиться из мест задержания досрочно. Я вскинул голову вверх и начал рассматривать белые трещины на потолке. Странное хихиканье прокатилось по комнате, и я, закрыв глаза, стал вслушиваться в тишину. Стены шепчутся, а я, как всегда, пропускаю самое интересное. — Мы можем отправить тебя к одному из добровольцев. На протяжении недели ты будешь жить у него или них обычной жизнью подростка. Если никаких отклонений не будет, тебя переведут в детский дом, откуда ты будешь перемещен в специализированную частную школу. По достижению определенного возраста тебе будет выдана жилплощадь и выбор университета по твоему личному желанию... — Отклонения? — перебил ее я, не сводя глаз с белых трещин. — Если ты будешь вести себя как обычный среднестатистический подросток, — но я вновь не дал девушке договорить. — Поясните. Или же вы хотите сказать, что я должен запихнуть всю свою "индивидуальность" куда подальше и вести себя как овощ, напихиваясь таблетками? — холодно спросил я. — Весьма ненадежная программа. Никто не учитывает состояние человека и его потребности. Как будто безумный человек посмотрит на мир другими глазами, — продолжал я вести диалог с собой. — Любой имеет право отказаться, никто не заставляет соглашаться против воли, - немного изумленно ответила она. - Однако зачем отказываться? Если есть шанс, то нужно хотя бы попытаться! Осознание лучшей жизни поможет сделать выбор! Все решится в тот момент, когда ты разделишь и взвесишь все то, что было до и после, - девушка извлекла из папки еще один лист и подсунула рядом с первым. На этот раз я наклонился к столу и от непривычки с трудом прочитал его содержимое. На тонкой бумаге было множество имен и фамилий. Помимо этого сбоку были две колонки по типу "До" и "После". Множество инициалов и мест заключений мне ни о чем не сказали, пока я не наткнулся на уж больно знакомую фамилию. Лечебница имени Михаила Штурмина... Это же... — В этой больнице мы помогли двоим детям, которые сейчас благополучно учатся в школе-интернате. Одного из них даже скоро усыновят, — с малой долей гордости произнесла девушка, крепче прижимая к себе папку. Это заставило задуматься. Я стал метаться между за и против. — Я могу подумать? — Я вернусь завтра, чтобы принять ответ. Запомни, ты сам вершишь свою судьбу. Я спрошу у матраса, как только вернусь. Матрас врать не будет. Я же пока не решил, потом спрошу совета у него. Главное, чтобы стены молчали. Стены всегда были ужасными советчиками, они шептали отвратительные вещи. Девушка встала и попрощалась с адвокатом и охранником. — Вот, возьми, — она просунула маленькую карточку со своей фамилией и номером — Ты всегда можешь на меня рассчитывать, — улыбнулась она и исчезла за дверью. Я собрал со стола все листки бумаг и положил в карман, свернув в четыре раза. Если запихать их в подушку - будет мягче спать... Адвокат тоже заспешил уходить. В его обязанности входили подобные встречи, хотя к ним он не имел никакого отношения. При посещениях его присутствие также было обязательным. Зачем - известно только стенам. — Только попробуй отказаться - и ты труп, - еле слышно прошипел, точнее провизжал он и также ушел. А вот это уже заставило задуматься. Разве он мог извлечь из этого выгоду? Хотя, если меня усыновят, мое наследство... При мысли об усыновлении по коже пробежала череда мурашек. Нет, это все только ради того, чтобы выбраться. Только и всего. Семья? Дохлый номер. "В прямом и переносном смысле" — пронеслось в голове. Каждый здесь совершил что-то ужасное. Ужасное настолько, что это выходило за разумные рамки. Не удивительно, что каждый после подобного сходил с ума. Вообще-то по мне уже давно плачет спецкорпус. И каким образом я все время его избегаю? Ах, да. Не стоит забывать про Арнольда Кузьмича. Не сложно догадаться, что тот всеми силами старается перекрыть своим подопечным путь в спецкорпус. Это место, куда отправляют, если шансов на выздоровление уже нет. Там тебе уже не нужен адвокат, у тебя уже нет прав, ты даже не животное, ты ниже этого. А я? Ни одни лекарства не помогут. Хотя от желания воткнуть нож в первого попавшегося меня спасают только лекарства. Становится тепло. Непривычно тепло. В висках уже не стучит, становится легче. Я начинаю чуть меньше ненавидеть все это с каждой таблеткой... *** И вновь. Белые сияющие стены. Ненавижу. Я на ватных ногах поплелся к такому родному, пропахшему лекарствами матрасу. — А ведь серьезный вопрос, — его тихое бормотание мгновенно подняло настроение. — Не хочу ни о чем думать, — пробурчал я, поудобнее на нем умащиваясь. — У меня еще есть время. Его полно, как всегда. — Тебе следует попробовать, — тихий вздох. — Это может твой последний шанс. — Тебе не кажется, что ты всегда навязываешь мне свои мысли?! Я опасен для этого "здорового общества", — возмущенно вскрикнул я и приподнялся на локтях. — Фактически я существую только в твоей голове, — тяжело прохрипел он и я, извинившись, лег ровно. — Ты ведь не думал, что у всех такие чудесные матрасы? А вернее даже такая чудесная голова. Поверь, немого разноцветных таблеточек - и вот он! Обычный среднестатистический... — Безумец-безумец-безумец, — по комнате разнесся неприятный шепот. — На этот раз стены правы, — обреченно фыркнул я, закрывая глаза и вытягиваясь в струнку по длине матраса. — А ты побольше их слушай! — прорычал матрас и, кажется, ткнул меня одной из своих пружин. — Может, хватит так делать?! — я начал маниакально тереть поцарапанное место и прожигать взглядом выскочившую пружину. — Я старею, друг мой. Уже очень скоро и меня тут не будет. Сам подумай, кто из пациентов выживал наедине со стенами? — Знали и таких, — хмыкнул я. — Но ты не такой. — И что на свободе помешает мне просто по желанию не прирезать кого-нибудь? — вздохнул я, все еще косясь на пружину — Ну, помимо таблеток. — Ты сам не захочешь. У тебя появится стержень, а вернее, он уже есть, — похихикал матрас, при этом размеренно бурча. — О чем ты? — Екатерина, — довольно протянул он. — Именно она заставила тебя не повеситься в первый же день. Ну а может ее лекарства, не суть. Хотя тогда твоим стержнем станут лекарства и должность среднестатистического наркомана... — поспешно заговорил он. — Я опять потерял нить разговора, — прохрипел я. — Но ты прав. Можно постараться хотя бы ради Кати... — Ну, или ради того, чтобы поучаствовать в оживленных дебатах со свиноподобным Кузьмичом и с помощью невероятно удачного стечения событий отыграть свое имущество и посмотреть на его обломившуюся рожу! Мы одновременно рассмеялись. — Хотя зачем мне оно? — вдруг спросил я. — И то верно, — поддакнул матрас. Мысли спутывались одна за другой. Я сжал ладонь в кулак и глубоко вдохнул сквозь зубы. Я боюсь того мира. И ненавижу отказов. Я почти уверен, что проблема именно в этом. И к чему эти мысли? Я потянулся в карман, проверяя наличие и количество лекарств. — Не густо, — нахмурился я, переминая в ладони ровно три пилюли. — Уже остается меньше, чем в прошлый раз. Они и на лекарствах экономят? — Тебе они не нужны. Если не ты, то я так точно в это верю, — вновь пробурчал матрас, на что я лишь скептически фыркнул. Перевернувшись на бок, я устало закрыл глаза. Впервые за столько времени сон пришел быстро. Впервые стены молчали. *** — Вставай, — громкий голос заставил меня открыть глаза. Я проспал как минимум пару дней, такое бывало несколько раз в месяц. В голове отдавало пульсирующей болью, тело наполнилось утомительной тяжестью. Не лучший момент для очередной встречи со свиноподобным Кузьмичом. А может все-таки электрический стул? Я поднял глаза вверх. Мне хватило минуты, чтобы понять, что что-то не так. Меня не оскорбляли, не гнали из камеры пинками. Я подозрительно сощурился. А может, сощурился с подозрением? Я еще с минуту раздумывал над этим вопросом, когда меня вновь окликнули: — Алексей, тебя вызвали на встречу, — настойчиво проговорил охранник. Этого мужчину я никогда тут не видел. Возможно, с прошлым случилось что-то непоправимое! Как же ему повезло! Я зуб давал, что когда-нибудь расчленю его. А новый... Понять, что я его ненавижу, было легко. Да, ненависть с первой секунды была для меня ожидаемой. Я с недоверием уставился на нового охранника. Кто посмел сказать ему мое имя? У меня его забрали. Забрали жизнь. Забрали воспоминания. Как он посмел его вернуть?! Ярость затмила разум, еще секунда - и я бы кинулся на это жалкое подобие на охранника. Несомненно, меня бы не остановила и выпущенная в живот обойма пуль. Эти мысли заставили еще раз задуматься, я прикоснулся тонкими пальцами к своему животу. Я медленно поднялся и подошел к охраннику почти вплотную. Тот с опаской уставился на меня, но все еще стоял на месте. Казалось, он задержал дыхание, когда я медленно провел пальцем по его груди, прощупывая рельефные мышцы. Моя рука опустилась ниже и остановилась на его животе. Даже сквозь униформу чувствовались кубики. По сравнению с моими выпирающими ребрами и впалым животом, он был похож на Аполлона, или кого-то наподобие того. Хотя это только по сравнению. Этот мужчина, а скорее даже парень, не был заядлым качком. А просто был в меру крепким и подкачанным. Он был красив - хоть его лицо и скрывала кепка и недостаточное количество освещения, это было несложно ощутить. Я точно его ненавижу. Теперь еще сильнее. Я с каким-то скрытым упреком взглянул на него, и, устало вздохнув, засунул руки в карманы и вышел из камеры, первым зашагав по коридору. На кончиках пальцев все еще ощущалось тепло другого тела. Про себя я отметил, что уже давно не прикасался к живым. Хотя может не про себя, поскольку парень чуть оступился и равномерный стук его обуви потерял свою ритмичность. Я укоризненно фыркнул: он точно новичок, это невооруженным глазом видно. И вновь приятный черный цвет предстал перед глазами. Я вальяжно развалился на железном стуле, конечно, настолько, насколько он это позволял. В комнате уже сидела прошлая моя знакомая. Конечно, я забыл рассмотреть визитки и прочие бумажки, которые мне предоставили. Я знал, что читать все равно не буду, но мысль о том, что они пригодятся, не давала их выкинуть. Тем не менее, их наличие в кармане раздражало. — Алексей, так ты подумал? — улыбнулась девушка, заставив меня мгновенно напрячься. С чего вдруг все они про меня вспомнили?! Прежде, чем она снова успела открыть рот и начать нести весь тот радужный бред, я, наконец, кивнул. — Я очень рада! — девушка, как ребенок, хлопнула в ладоши. Мое настроение хоть немного, но поднял тот факт, что она заметила столь мелкий жест и повторять мне не пришлось. И я стал ненавидеть ее чуточку меньше. Доверия не прибавилось. Оно и так было безграничным, особенно сейчас. Она ведь вновь пришла в платье цвета моего матраса. Возможно, она бы ему понравилась и у них в скором времени бы появились матрасо-дети. — Поверь! У тебя все выйдет! — и настроение вновь упало. Может хватит меня все время подбадривать? — Через два дня тебя отправят в твою новую семью, — я повел плечом от этого слова и мгновенно напрягся. — Тебя обеспечат частью нужных тебе лекарств, ты будешь принимать их первые три дня. Конечно, все те эмоции, вложенные в мое лицо, и жесты на этот раз были проигнорированы. И все равно, что я сидел с каменным и безразличным лицом. Они же оба должны почувствовать эту угнетающую энергию, посланную мной. Это заставило задуматься над тем, что это стекло защищает не только от пуль. Чертовы изобретатели стекол. — Подробные и иные части информации, — части? Что она скрывает? Меня что, на шахты работать отправят? Или на органы отдадут? Почему часть?! — тебе выдаст еще один наш агент. Он будет являться твоим поручителем всю неделю, будет контролировать твои действия и указывать на ошибки. — "Мамочка", — фыркнул я. — Именно так, — твердо заметила девушка. — А теперь мне пора, — она вновь встала, и меня посетило ощущение дежавю. Она улыбнулась одному из охранников, и я понял. У матраса конкурент. Помахав ему на прощание, она вышла, а охранник с широкой улыбкой остался ждать адвоката. — Ты должен кое-что подписать, — узко и криво улыбнулся Арнольд Кузьмич и просунул под стеклом лист бумаги и резиновую ручку не больше пяти сантиметров в длину. О да, я же могу себя убить. Вот так взять и заколоть себя или покуситься на жизнь охранника. Я опять фыркнул. — Это требуется для того, чтобы ты выбрался, — он гаденько потер пухлые ручки, напоминая какого-то злодея-гоблина из мультфильмов. — И что там? Вообще, я не имею права ничего подписывать. Поскольку считаюсь душевнобольным, и... — я прикусил губу, сосредоточено вспоминая, что говорила мне Катя. — И мне нужно третье, доверенное лицо, — наконец выдохнул я. Широкие брови свиноподобного нахмурились, теперь он посмотрел на меня уже исподлобья. — Подписывай, — твердо проговорил он сквозь зубы, то сжимая, то разжимая пальцы-сардельки. — И нет, та девушка о документах ничего не говорила. А если что-то таки надо подписать, то я спрошу у ее помощника, когда за мной явятся. С довольной физиономией, смакуя каждую гримасу ярости, раздражения и больше всего удивления, просунул лист с ручкой обратно. Тот отдернул его сразу, как только под стеклом показался угол документа. Когда он, схватив его, буквально вывалился из комнаты, я пожалел, что даже не заглянул в документ. И что я скажу Кате?.. С обреченным вздохом я вышел из комнаты. На этот раз я старался идти как можно ближе к охраннику. Хотел увидеть лицо. Однако низко натянутая на глаза кепка все еще этого не позволяла. Я увидел только ровный нос, плотно сжатые губы и абсолютно ни о чем не говорящий мне подбородок. А разве они не одинаковые? Ну, разве что квадратный там, круглый... А так. Возраст до сих пор вводил в замешательство. Охранник подходил под критерии как парня, так и мужчины. Он был выше меня на две головы, подкачанный, сам я был низким и чахлым. Волосы его скрывала та самая злосчастная кепка. Моя камера уже давно была для меня такой привычной. Белые стены, обитые плотной, но в меру мягкой тканью. Обшарпанный грязно-бежевый матрас, одиноко лежащий в дальнем угле комнаты. Настойчивый запах лекарств. Как будто что-то могло измениться за то короткое время, что меня не было. Толстая стальная дверь за моей спиной захлопнулась. Я все еще вглядывался в полумрак комнаты, когда услышал, как щелкнуло ровно три замка. А было ли мое желание выбраться настолько сильным? Неужели я бы мог согласиться на побег? Если бы не эти решетки. Все мои мысли о жизни "за замком" пресекались сразу, как только я видел эти решетки. У меня нет свежего воздуха. У меня нет линии горизонта. У меня нет даже ночного неба. Все, что у меня есть - это затхлый, пропитанный лекарствами воздух, обшарпанные былые стены и решетка на двери. Единственный остаток связи с внешним миром. Я был уверен, что бежал бы, если бы не она. Этот ответ засел у меня в голове без малейшего этому объяснения. Может просто дело в том, что было бы грех этим не воспользоваться. А хотел бы я или нет - дело уже второстепенное. Пол мягко качнулся, заставляя упасть на колени. Затем сильнее, еще сильнее. Гадкий и тихий смех стен разлился по комнате. Сейчас я бы хотел бежать. Мне с трудом удалось вынуть из кармана таблетку и закинуть ее в рот. Стены стали на место и пол под ногами уже не раскачивался. А сколько же я протяну без них? *** Большие капли падали откуда-то сверху и звенели, разбиваясь об пол. Я медленно открыл глаза, поворачивая голову в сторону звука. Вода... Легкие брызги окропляли лицо. Необъяснимая и приятная легкость пульсацией разливалась по телу. Я снова прикрыл глаза, окунаясь в ощущения и стараясь каждой клеточкой тела почувствовать долгожданную влагу. — Это же... — чуть погодя прохрипел я, а затем вмиг раскрыл глаза. Вода?! Здесь?! Я встал со своего матраса. Мысленно я еще несколько раз взывал его к ответам на созревшие в тот миг вопросы, но тот молчал, словно неживой. К моему же удивлению, я быстро забыл про него. Оглушенный назойливым звоном разбивающихся капель, я пошел на звук. Он был все дальше и дальше: я уже и не заметил, как бежал, пытаясь нагнать его. Я остановился, чувствуя влагу под ногами. Что-то внутри меня трепетало и отчаянно просило остановиться. Заглушив вой внутри меня, я шагнул вперед. Потом еще и еще. Пока не разглядел черную фигуру во мраке помещения. Я замер: впереди меня происходило что-то непонятное, и мне оно однозначно не нравилось. Я смог различить среди теней большую кровать. Внутри что-то болезненно сжалось и заныло. Темная тень нагнулась над кроватью. Тихий шепот, медленно перерастающий в сорванный крик. Тень занесла руки вверх и с усилием обрушила вниз. Потом еще несколько подобных и, казалось, бессмысленных ударов. То, что он бил, уже давно не шевелилось и не подавало признаков жизни. Тень упала на пол, свернувшись калачиком. Из ее рук выпало что-то большое и упало к моим ногам. Я посмотрел вниз. Большой армейский нож заставил вздрогнуть. Переступив его, я подошел ближе. В тот момент мне хотелось все увидеть. Окунуться в происходящий кошмар с головой. На полу, свернувшись комочком, лежал и всхлипывал мальчишка. Совсем еще ребенок: не старше двенадцати. Его хрупкое и болезненно худое тело покрывали многочисленные синяки и ссадины. Тело на полу вздрагивало от беззвучных рыданий. Я опустился перед ним на колени. Медленно протянув руки к нему, я стал шептать что-то непонятное даже мне. Я перенес голову мальчишки к себе на колени. Зарывшись одной рукой в мягкие светло каштановые волосы, я улыбнулся. Мальчик выглядел слишком слабым и беззащитным, но это только на первый взгляд. Его всегда недооценивали. Слабые на такое не способны. Свободной рукой я вытер выступающие из его ярко-зеленых глаз слезы. Красивый цвет. - Ты молодец, - ласково зашептал я. - Ты все правильно сделал. Мальчик еще раз всхлипнул и, потянув ко мне руки, повис у меня на шее в крепких объятиях. - Ну-ну, что ты? Тише, мой хороший, все будет в порядке, - шептал я, ласково и бережно поглаживая его по спине. Я сам не понял, откуда у меня в руке возник тот самый армейский нож. От него исходило холодное чувство смерти. Я переложил из руки в руку, чувствуя его тяжесть. Сжал покрепче рукоять. У этого ребенка уже нет жизни. Он мертв, его не существует. Я могу облегчить его боль. Я могу помочь. Могу ведь... Я прижал мальчика к себе. - Слышишь меня? - слабый кивок. - Ты же понимаешь, что будет дальше? - и вновь кивок. Я отстранил его от себя. И заглянул в глаза. Пусто, и лишь какая-то холодная решимость. Я улыбнулся и протянул ему нож. Тот с полным согласием взял его и, зажав рукоять в руке, будто стал увереннее. - Такие как они не достойны... - я с ненавистью обернулся. Белые простыни были окрашены в алый. В них было завернуто месиво, что когда-то было человеком, а вернее - людьми. Нетрудно было догадаться, что был нанесен далеко не один удар. Из-под одеяла выглядывала человеческая рука, с которой, капля за каплей, на пол сочилась кровь. Со звоном упавшей капли я распахнул глаза и вскочил с места. По телу бежал холодный пот. Оглянувшись, я перевел дыхание. Я был в своей камере. Всего лишь кошмар... Я раз за разом прокручивал в голове этот сон. Что меня подтолкнуло сделать это? Почему мой мозг опять играет со мной злую шутку? Я же старался забыть... Но, видно, не вышло. Я потер руками лицо и зарылся ими в волосы. Дальше заснуть уже не удавалось, и это было ожидаемо. Я же проспал прошлые два дня. Подавить вздох удалось с трудом. Мне почему-то абсолютно не хотелось ничего делать. Казалось, если замру, то растворюсь. Сольюсь с этими однотонными стенами. Дальше будет сложно. Сложнее. Я провел рукой по своим выпирающим ребрам. Нет, я все еще здесь. Ощущение, что дальше ничего не должно было быть, долго не покидало голову. - Спишь? - чуть слышно шепнул я. - Нет, - ровное и спокойное бурчание в ответ. - Понятно, - я перекатился на левый бок и провел пальцами по плотной ткани стены. - Я всегда готов выслушать, - как бы напомнил матрас. - Тебя что-то терзает. Понять совсем не сложно. - Мой поступок, - на момент я запнулся, комок в горле мешал говорить. - Нет, уже не мой... - Это уже давно не ты, - успокаивающе забурчал он, - но в зеркале не поменялось ничего. Каким бы чужим не было это имя, но оно твое. - С тех пор... Неужели придется с этим жить? Тогда все это было слишком правильным. А потом оказалось, что все полная ложь?! Как это понимать?! - Тихо, перестань. Твои мысли спутались. Ты сам не понимаешь, что говоришь, - зашептал матрас. - Это твой поступок. Тебя, но уже былого. Теперь ты сам можешь решать, что правильно, а что нет. Ты же и сейчас это знаешь? Верно? - Все эти твари должны умереть. - Но от другой руки... О чем мы говорили дальше, я уже и сам не понимал. Казалось, разговор уже давно зашел в другое русло. Другими руками? В тот момент я создал себе еще одно правило. Правило, которого собирался придерживаться до конца. Они поплатятся, я найду способ. *** Шел второй день после встречи с той девушкой-агентом. Сегодня не подали даже таблеток. Живот сводило в судорогах. Кишки связались в морской узел. Я уже давно доел оставшиеся две таблетки, но голод не спешил покидать мое тело. На этот раз мне удалось уснуть. Во сне ведь есть совсем не хочется и это обнадеживало. Я проспал весь день и проснулся лишь к смене постов. Своеобразные часы заключенных. Каждый день происходила замена охранников с дневной смены на вечернюю, а затем ночную. Я подошел к решетке и стал вглядываться в происходящее за ними. Мне с трудом удалось узнать, кто именно из охранников стоит возле двери. Только голос помог окончательно определиться. А ведь голос - тоже важная часть личности человека. Этот голос был приятно низким, без единого намека на возраст его хозяина, как и все остальное. Я невольно сжал ладони в кулак. У него все лучше, чем у меня. Сквозь железные поручни и мутное стекло удавалось разглядеть черную, выделяющуюся на фоне белой одежды и стен кепки. Смешные мысли полезли в голову. У меня же действительно не выйдет. А может все-таки стоит попробовать. — Эй, — тихо позвал я сквозь решетку. — Эй, ты. Человек с прессом и пистолетом! Я отчетливо слышал, как кто-то поперхнулся и закашлял. — Ээээээй, — чуть громче стал звать я. Охранник приник к стене возле двери. — Что тебе? — не поворачиваясь, спросил он и сильнее натянул кепку на лоб. — А как тебя зовут? — невинность из меня аж перла. — Ева, — бросил он. Стоп. Ева. Ну да, странное имя. Странный парень. А может и странная. Мой внутренний мир перевернулся. — Ты парень? У тебя есть грудь? Почему ты накачанный, а я нет?! — Да. Нет. Люблю спортзал, — коротко и сдержанно ответил он. Я фыркнул. Так и думал, что не получится.