Что там радость нежданной встречи, по сравнению с блаженством долгожданного расставания!
Думаю, в этот момент разницу между мной и обычным одиннадцатилетним мальчишкой нельзя было бы заметить даже в электронный микроскоп. Меня, признаться, интересовало всё: и котлы, и ингредиенты (в отличие от прообраза я очень уважала алхимию), и книги, и одежда (хотя она — в последнюю очередь), и всякие волшебные сладости, и мётлы (они меня, признаться, разочаровали — толстая палка с ручкой и?.. хоть бы сиденье сделали), и множество других предметов, о назначении большей части которых я даже не догадывалась, которые продавали в магазинах, с открытых лотков или вовсе с рук. А еще меня впечатлил Гринготтс. Чем-то он напомнил мне бункер — приземистое серое здание, стены которого создавали ощущение несокрушимости, распахнутые бронзовые двери полуметровой толщины, шлюз из еще пары дверей солидной толщины, причём всё это украшено с изяществом, но без пафоса и потери функциональности. Как впечатлили и сами гоблины — крепкие, низенькие, в удобной одежде (не то что большинство волшебников!), следящие за миром внимательными светящимися острым умом глазами. В зале, следом за дверьми, стояли столы с аккуратными зелеными лампами, за которыми сидели клерки-гоблины. Какая милая домашняя картинка! Часть служащих занималась с посетителями, часть сосредоточенно работала с бумагами. К одному из столов, у которых не было посетителей, я и направилась. Я глубоко вздохнула, пальцами начесала челку на лоб, чтобы скрыть шрам, и быстро пошла к банку, не отвлекаясь на все остальное. Зайдя в величественное здание со знаменитым стихом на торце, я притормозила. С одной стороны, можно было взять денег и уйти. Но это по меньшей мере глупо, разбираться надо сразу. Поэтому я подошла к ближайшей свободной стойке и обратилась к гоблину: — Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, к кому мне можно обратиться по поводу выявления кровного родства, если такая процедура возможна? Внешность у гоблинов, кстати, особого впечатления не произвела. В реальности они выглядели куда как человечнее, чем в фильме. Нелюдь окинул меня взглядом и ответил: — Ритуалы на крови были запрещены декретом Министерства Магии от 5 декабря 1989 года. Тут я впала в легкий ступор. Одна из главных опор моего плана практически превратилась в щебень. Впрочем, стоит сделать вторую попытку: — Не подскажете, как тогда я могу определить своих родственников в волшебном мире? — Молодой человек, а почему вас так интересует данный вопрос? – прищурился гоблин. — Я знаю имена своих родителей, и то, что они были магами, и оставили мне счет в этом банке. Но при этом у меня есть некие подозрения, что я могу наследовать еще от кого-то, – и честные зеленые глаза из-под челки. Гоблин нахмурился, помолчал секунд пять и со вздохом сказал: — Что ж, в таком случае мы можем по слепку вашей магии попытаться прояснить данную ситуацию. Но необходимо согласие опекуна. — Мои опекуны – магглы. — Быть того не может! Каждому юному осиротевшему волшебнику назначается опекун из магов, это непреложно. — Сэр, но я ни разу не видел этого опекуна, даже если он и существует. – Я почему-то не была удивлена внезапно открывшимся фактам. Гоблин на мгновение застыл, затем достал из кармашка зеркало и начал говорить что-то на резком, грубом языке. Хммм… Впрочем, продлилось это от силы секунд двадцать, а затем гоблин резво спрыгнул со своей табуретки, молча поманил меня пальцем, развернулся и быстро посеменил куда-то вправо, за огромную колонну. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Сразу за колонной я увидела неприметную дверцу, практически сливающуюся со стеной. Гоблин приоткрыл её и махнул мне рукой: заходи, мол. Я мысленно пожала плечами и вошла. Дверца неслышно закрылась, оставив гоблина в главном зале. Передо мной лежал длинный коридор, от потолка до пола облицованный серым гранитом. Метров через двадцать от меня он заканчивался черной двустворчатой дверью без каких-либо украшений. И без ручки. Я обернулась: за спиной был только серый гранит, и ни следа входной двери. Ну, и ладно. Стоило только приблизиться к противоположному концу коридора, как дверь тихо распахнулась, открыв моему взгляду большую светлую (несмотря на отсутствие окон) комнату. Синие стены были покрыты тонкой серебряной вязью, но, сколько я не вглядывалась, различить узор не смогла. Посреди комнаты стояла высоченная неотесанная глыба все того же гранита. А рядом с ней – гоблин. Видно, что старый, несмотря на то, что возраст гоблина по внешнему виду человеку определить как минимум затруднительно. Он смотрел на меня секунд пять, а затем представился: — Рагнок. Директор банка Гринготтс. Я тут же поклонилась: — Гарри Поттер. Рагнок поднял бровь: — Не ожидал от столь юного человека серьезности в ведении дел. – Он явно имел в виду не только деньги, это было немного неожиданно. — Невнимательность в данной сфере всегда оканчивается плачевно,— так же уклончиво ответила я, — и потому я желаю узнать все, что касается моего благосостояния. – Вить словесные кружева я умела, спасибо чтению за это. — Что ж, мистер Поттер, ваше желание исполнимо. Мне необходима проба вашего ДНК, — на этом моменте я едва не выпала в осадок, аки соль из пересыщенного раствора, — и ваше согласие на проведение идентификации. — Мое согласие у вас есть. А что до пробы – какая ткань предпочтительней? Как мне показалось, Рагнок удивился: ему, очевидно, не часто встречались волшебники, да еще и малолетние, слышавшие хоть краем уха про ДНК, не говоря уж о подробностях. — Предпочтительнее кровь, но… — глубокомысленно, ничего не скажешь. Министерство, видать, изрядно попортило эту саму кровь гоблинам. — Я думаю, что происходящее не выйдет из этих стен? – с намеком спросила я. — Разумеется, мистер Поттер, – невозмутимо ответил гоблин. Я кивнула: — В таком случае, используем кровь. Рагнок будто и ждал такого ответа: он быстро достал откуда-то из складок своего одеяния нож из дамасской стали с богато украшенной рукоятью и протянул его мне. Что характерно, рукоятью вперед: — Необходимо нанести кровь на данный артефакт, — гоблин махнул рукой в сторону глыбы, — затем начнется проверка. Она продлится минут пять, не дольше, после чего на стенах высветится ваше родовое древо. Чем больше крови, тем глубже пойдет проверка. – Ага, то есть для прослеживания родства до Основателей пары капелек не хватит. Жаль, хоть и ожидаемо. Я перехватила правой рукой нож поудобней и быстро и резко разрезала запястье левой. Вдоль, а не поперек. Струйка крови потекла по руке в сложенную ладонь, а я быстро вернула нож и подставила и правую ладонь тоже. Дождалась, пока не наберется полная пригоршня, и плеснула на глыбу. Кровь моментально впиталась. А где пафосные вспышки или свечение? Обидно, черт возьми: первый увиденный артефакт меня совершенно не впечатлил. А кровь тем временем продолжала течь. Я уж было собралась паниковать, как Рагнок протянул мне какую-то серую блестящую пластинку: — Приложите к ране. Я осторожно взяла эту пластинку. На ощупь она оказалась теплой и мягкой. Приложила. Пластинка поменяла свой цвет на фиолетовый, а затем на ней проявилась золотая вязь на непонятном языке. — Разрешите? – обратился ко мне гоблин. Я протянула ему пластину, и пронаблюдала за постепенно вытягивающимся по мере прочтения вязи лицом. Что-то не так? А рана, кстати, зажила, ни следа не осталось. — Мистер Поттер, данный артефакт по преданию является творением Мерлина и создан для определения магического потенциала и превалирующих способностей волшебника. – Тут у меня аж язык зачесался спросить, в каких единицах определяется этот потенциал. Неужто в вольтах? Но гоблин не дал мне возможности проявить свое любопытство: — С потенциалом у вас все практически в порядке, только раскрыт он сильнее, чем у среднего мага вашего возраста, – ну, правильно, я же старше, — и по объему общей энергии гораздо выше среднего. Мое недоумение вызывает список ваших потенциальных способностей. Я молча подняла бровь. Гоблин секунды три смотрел на меня, а затем продолжил: — В подавляющем большинстве случаев волшебник способен лишь к одной из ветвей магической науки. – Дааа, неужто она существует? – Лишь изредка волшебнику даются смежные ветви – и такие маги входят в историю. — Простите, но какие вообще ветви существуют? – крайне неловко чувствовать себя полной идиоткой. Хоть я и догадывалась примерно об этих самых ветвях, но твердое знание всяко лучше. Рагнок недовольно нахмурился, но все же ответил: — Трансфигурация, Заклинания, Боевая Магия, Ритуалистика, Зелья и Материалистика. Ритуалистика запрещена, и на данный момент существует лишь зачаточном виде, как Нумерология и Руны. Материалистика по сути тоже канула в лету: от неё остались лишь Травология и Уход за магическими существами, да изредка встречаются маги – метаморфы, тогда как в древности материалисты творили великие дела. – Гоблин вздохнул. – Все эти ветви взаимосвязаны, и, в-принципе, их можно выстроить в цикл. Последовательность будет та же, что я вам и сказал, только Материалистика будет связана с Трансфигурацией. Соседние дисциплины родственны между собой, и каждое направление имеет антагонистическое – то, что лежит в цикле напротив. Пары антагонистов – это Трансфигурация и Ритуалистика, Боевая Магия и Материалистика, Заклинания и Зелья. Таким образом, способности волшебника к любой из ветвей можно охарактеризовать как положительные, нейтральные либо отрицательные. Рагнок умолк. Описанная им система мне совершенно явно напомнила бензольное кольцо с заместителем у одного из атомов, который оттягивает на себя электронную плотность – то есть, магию. К какому атому, пардон, магической науке, прикреплен заместитель – то и лучше дается. Две науки хорошо идут – значит, два заместителя. А противоположная не получается – плотности не хватает. Магической. Тут у меня возникла гипотеза, которую я поспешила проверить: — Скажите, существовали ли когда-либо волшебники, одинаково хорошо овладевающие всеми науками? — Да. Был один. Его имя теперь известно повсеместно. — Мерлин? Гоблин лишь кивнул. Значит, у этого самого Мерлина либо не было «заместителей» вообще, либо были, но у каждого «атома». Ясненько, надо будет пообдумывать теорию, авось и выйдет чего путное. — А что же удивительного в моем случае? Я смогу постичь две смежные ветви? — Нет. В вашем случае все гораздо интересней. – Ой, что-то мне не нравится такой хищный интерес, слегка отдающий желанием провести немедленную вивисекцию. – Ваши способности не только распределены между двумя смежными науками, но еще и дуальны. И умолк. Я подождала продолжения секунд пятнадцать, а потом не выдержала: - Иии? — Вы весьма одарены в Зельях и Материалистике, — ну, еще бы, я же химик с капитальным уклоном в биологию, чего еще ждать-то?, — и в Боевой магии с Заклинаниями. – Оппа, а вот это уже, похоже, подарочек от первоначального владельца тела. А если делать выводы на основе моей теории, то оставшиеся две науки мне тоже будут даваться как минимум на уровне нейтрала. Рагнок тут же подтвердил эти самые выводы: — К Трансфигурации и Ритуалистике у вас также имеется склонность, хоть и не такая сильная, как к остальным наукам. В целом, у вас превалируют Зелья и Боевая магия. И тут я поняла, что все – супер. Все идет не просто по плану, но и гораздо, гораздо лучше! А гоблин все не умолкал: — Семья Поттеров была известна преимущественно как Боевые маги, как и Блэки – ваш магический крестный из этого рода… Возможно, он говорил бы еще долго, но тут раздался тихий, но отчетливый звук, похожий на перезвон колокольчиков, и на дальней от входа стене узор начал изменяться. Некоторые нити постепенно блекли и сливались с синим фоном, другие – багровели, и лишь маленький участок узора посередине стены медленно наливался золотом. Трансформация стены заняла примерно полминуты, и с каждой секундой все яснее и яснее были видны имена, складывающиеся в развесистое древо. Ничего неожиданного я для себя не узрела. Поттеры, Блэки, Малфои, другие известные семьи вроде Лонгботтомов, Прюэттов и Уизли, в левом верхнем углу – Годрик Гриффиндор и цепочка Певереллов, ведущая по верхней части стены к центру, вдоль левого угла от одного из Певереллов – родственная связь со Слизеринами и Мраксами. Никаких ныне живых представителей известных фамилий показано не было – все имена были вышиты багровыми нитями. Имя Гарри Поттера – единственное золотое, аккурат в центре стены. Был лишь один настораживающий нюанс – три тонкие серебряные ниточки, соединяющая «меня» и уже почивших в обозе персонажей, в том числе и Тома Марволо Риддла, чье имя, вышитое все той же багровой нитью, скромно притулилось в левом нижнем углу. — Я думаю, тут все очевидно. – Подал голос Рагнок. – У вас есть достаточно дальние ныне живые родственники, но они тут не отображены, поскольку гобелен предназначен в первую очередь для выявления наследства, хранящегося в нашем банке. Итак, как видно, помимо сейфа, оставленного вам вашими родителями, имеются еще три. Два из них не вызывают у меня никаких вопросов, а вот третий… — гоблин задумчиво нахмурился. — Вы сейчас говорите о наследстве так называемого лорда Волдеморта? – откликнулась я, отобразив на лице живейший интерес. – Да, это было немного неожиданно, но достаточно логично. Мы дальние родственники, да и к тому же я, по сути, победил его – разве этих оснований недостаточно для получения наследства? Гоблин только хлопал глазами. Что, не ожидал? Ну, еще бы. Если немного отвлечься от происходившего в банке и совершить короткий экскурс в мои слегка разворошенные мысли, то достаточно легко заметить, что единого плана действий как такового у меня не было. Слишком уж много неизвестных факторов таилось в магическом мире; планировать что-либо было практически бесполезно – в следующий момент все могло рухнуть, как карточный домик. Поэтому единственную четкую позицию – «следовать подсказкам интуиции» — я исполняла безукоризненно. Если слегка разогреть и пнуть мыслительный аппарат, то в результате полу минутной работы он выдаст примерно следующее: единственный потенциальный союзник, чьи требования окажутся для меня необременительными – это гоблины. На магглорожденных опираться бесполезно – они не имеют никакого веса в обществе, Дамблдор и сотоварищи потребуют слишком многого – и требования у них будут весьма жесткие. Аристократия совсем недавно ставила на Волдеморта и капитально проигралась. Кентавры в заповедниках, про русалоидов можно и не вспоминать, оборотней ненавидят все… Только гоблины и остаются. Ей-богу, этому миру давно пора принять демократические, хе-хе, ценности. Единственное, что нужно сделать – это признать за магическими существами равные с магами права. Большего гоблины требовать не будут. А это уж не проблема — по крайней мере для промаггловской политики. И из всего этого следует один лишь вывод: гоблины мне нужны. В качестве союзников и советников – по крайней мере, в финансовых вопросах. А это, в свою очередь, означает, что я должна тоже стать гоблинам нужной. Единственное, чем я владею на данный момент – информация. Плюс некоторые наброски по её использованию. Рагнок наконец отмер и сказал: — Дело в том, что наши эксперты вовсе не уверены в окончательной смерти вышеупомянутого господина. – Тут я, наверное, должна была упасть в обморок, но лишь, ухмыляясь, кивнула: — Да-да, он поныне жив, если его нынешнее состояние можно назвать жизнью. Впрочем, это ненадолго – к моему совершеннолетию он будет окончательно упокоен; это в моих интересах. И в ваших тоже. Главное сказано, теперь остается ждать реакции гоблина, а потом – отчаянно импровизировать. Директор пошевелил ушами, прикусил губу, глубоко вздохнул, поправил лацкан пиджака и лишь затем сказал: — Откуда столь уверенные сведения о состоянии Темного Лорда? Заметим, на секундочку, что фразу об интересах он успешно проглотил. В ответ на заданный вопрос я молча провела по лбу. Куда как легче спихнуть все сведения на ментальную связь крестража с создателем, чем попытаться объяснить, что я вообще за странное явление природы. Тем более я сама пока не разобралась. На лице Рагнока отобразилась оживленная работа мысли. Я, не дав ему додуматься, говорю: — Непреложная клятва о неразглашении сведений, и я рассказываю вам все, что может вас заинтересовать. В том числе и о Лорде. И вот на этом моменте я отчаянно пожалела, что у меня нету с собой мыльницы. Потому как кадр, запечатлевший выражение лица гоблина, мог быть продан за огромнейшую сумму. Хотя бы потому, что конструкция черепа в принципе не давала возможности для такой гримасы. Мне совершенно явно вспомнился момент из совсем недавно (в моем времени) вышедшего «Хоббита», тот самый, где бедолага Горлум отчаянно пытался отгадать загадку коварного Бильбо… Бедный гоблин тужился, тужился и, наконец, сдавленно просипел: — Я согласен. Вот и лааадушки…***
Из банка я выходила в приподнятом настроении. Все три сейфа, помимо родительского, переходили под мою юрисдикцию. В двух из них, тех самых, что достались мне от неведомых предков Поттера (из-за внезапного и крайне нехарактерного для семейства Поттеров дара в области Зелий), лежали разнообразные фолианты, большей частью запрещенные. А вот сейф дражайшего Волдеморта содержал все, что Темный Лорд успел стрясти со своих невезучих последователей. Я, услышав про сумму, поразилась хомячьей натуре Риддла – на эти деньги, даже если они будут лежать мертвым грузом, можно прожить крайне безбедную жизнь, ни в чем себе не отказывая притом. А я не собираюсь давать деньгам залеживаться – несмотря на мои весьма скудные познания в экономике, кое-какие постулаты были-таки вдолблены в мою головушку папой-финансистом. Эх, знала бы, где упаду…! Тут, кстати, меня ждал легкий шок – подавляющее большинство магических семей хранило свои деньги просто так. То есть, им даже проценты не начислялись – Рагнок изрядно удивился, когда я его об этом спросила. Этот мир можно захватить, используя простейшие экономические приемы. Значит, надо действовать – подумала я со злорадной усмешкой. Гоблина, наблюдавшего мои мимические упражнения, аж передернуло. А я, рассказав то, что знала о крестражах, быстро засобиралась дальше по делам. Заехали в сейф (а в Диснейленде всё равно круче!) и расстались с гоблином абсолютно довольные друг другом. Кстати, о крестражах. Сначала, услышав о наличии сейфа у Риддла, я задумалась: а зачем Лорд отдал драгоценное вместилище куска своей души Лестрейджам, а не спрятал в своем сейфе? Впрочем, отгадка лежала на поверхности: сейф Волдеморта, в отличие от хранилища древней благородной семьи, находился не в глубинах банка, под защитой драконов и черт знает чего еще, а на одном из самых верхних уровней. Вот тебе и весь секрет. В ателье мадам Малкин, как и ожидалось, был Драко. А он не так уж и похож на Тома Фелтона. Черты лица были более... аристократичными? Тонкими? В общем, другими. И этот Драко мне нравился больше, чем изображенный актером. — Ты — Гарри Поттер? — Да, с кем имею честь? — Драко Малфой. Слушай, Поттер... Если это не нескромный вопрос, тебя вырастили магглы? — Кто? — сыграла я под дурочку. — Ясно, — пробормотал Драко. — Видимо, ты знаешь немногое о волшебном мире, — я кивнула. — Я мог бы помочь тебе сориентироваться. Показать, с кем имеет смысл общаться, а кто никогда не будет достаточно влиятельным... — Драко, — я добродушно улыбнулась, — ты ведь меня совсем не знаешь. Твоё предложение, которое ты сейчас озвучил... Оно ведь не мне, а “Мальчику-Который-Выжил”, так? — А есть разница? — иронично отозвался Драко. — Мне казалось, ты и он — один и тот же волшебник. — Разница, Драко, в том, что ты предложил покровительство... Я ведь правильно понял суть твоего предложения? Драко едва заметно поморщился. — Скорее совет и поддержку. Возможно, даже дружбу. — …Не человеку, а фигуре. А мне бы хотелось, чтобы ко мне как-то относились, потому что я — это я, а не потому, что я Мальчик-Который-Выжил. — И как это соотносится с моим предложением? Оно всё ещё в силе. — Хм. И совет, и поддержку я принимаю. А потом, возможно, даже дружбу. Когда мы узнаем друг друга лучше и ты станешь относиться ко мне безотносительно моей славы, узнав мои достоинства и недостатки. Кстати, о недостатках, — я хитро глянула на Драко. — Тебе не кажется, что ты держишься чересчур высокомерно? — Ты меня в чём-то обвиняешь? — Драко вскинул бровь, а тон стал заметно прохладнее. — Просто указываю на то, что считаю недостатком. Представь себе, все мы далеки от совершенства! — Мне казалось, что я просто держусь с достоинством, как отец, — пожал плечами парень. — Он всегда говорил, что мы происходим из могучего и древнего рода волшебников, поэтому гордость — естественная наша черта. — Скорее всего так и есть. Но, Драко, гордость и надменность это не одно и то же. Да и гордость... Вот скажи, ты уважаешь своего отца? Не любишь, а именно уважаешь? — Да. — Без колебаний кивнул мальчишка. — И у тебя наверное, есть для этого объективные причины? — Конечно. Он умный, хитрый, расчетливый, многое знает и умеет. А ещё, он великолепно управляет людьми, — благоговейно прошептал Драко. Потом немного смутился. — И вообще, почему я тебе всё это рассказываю? — А почему нет? Откровенный разговор — это первый шаг к дружбе, — Драко посмотрел на меня о-о-очень скептически. Я ответила ему невинным взглядом. — Ладно, речь не о том. Вот ты его уважаешь. И можешь им гордиться. И предками, наверняка, тоже? — Драко кивнул. — А есть ли у тебя причины гордиться собой? — Драко растерянно замер. — Мерлина ради, Поттер! Ты странный! Но... Пожалуй я тебя понял. Я, действительно ещё не добился многого. У меня всё впереди. — Ну, вот и гордость тогда пусть будет впереди, — улыбнулась ему я. — Вот только не надо меня поучать! Ты-то ведь собой гордишься? — Нет. С чего бы? Родителями — да. Они отдали всё, даже жизни, чтобы меня спасти. А еще — мне их чертовски не хватает. — Я понимаю, — Драко казался сбитым с толку и утратил изрядную часть язвительности. — Но почему ты не гордишься собой? Ведь ты убил Тёмного Лорда! — Да правда? Ты действительно думаешь, Драко, что пятнадцати месячный карапуз способен уничтожить величайшего темного мага современности? Это даже не смешно. Скорее он убился об меня. Причём вряд ли это можно поставить мне в заслугу... — Я никогда не думал об этом событии в таком ключе... — задумчиво сказал Драко. — Слушай, — спросил Драко. — Мне показалось или ты говорил о Темном Лорде с... уважением? — Тебе не показалось. Человеком, если его вообще можно считать человеком, Волдеморт был... отвратительным. Если, конечно, верить официальным источникам. Но нельзя не признать, что он очень многого добился. Ведь чтобы тебя боялись все маги Британии, мало быть злобным психопатом. Надо быть ещё и трудолюбивым гением и просто очень сильным магом, — Драко передёрнулся, но кивнул. — А тебя не смущает, что он был тёмным? — О, Драко, оставь. Хоть серо-буро-малиновым в крапинку. Если я правильно понимаю, темными заклятиями, на самом деле, пользуется масса магов. Только... не афиширует это, — по лицу Драко скользнула змеиная улыбка. — Да и... Убивают не заклинания, убивают люди. И уж тем более, никакое знание не является плохим само по себе. Его таковым, опять таки, делают люди, которые им пользуются. — Превосходно, Гарри. Ты уверен, что тебя воспитывали магглы? — к Драко начала возвращаться его ирония. — Да, к сожалению. Ты не представляешь, Драко, что такое жить с людьми, которые ненавидят тебя и саму возможность того, что ты окажешься магом. Хотя я только недавно понял, из-за чего меня так не любили, — Драко промолчал. — Думаю, меня не убили только потому, что за мной наблюдали люди Дамблдора, — Малфой поднял бровь. — Драко, письмо, пришедшее ко мне, было подписано “Гарри Поттеру, бла-бла-бла, чулан под лестницей”. Тебе как написали? — Просто — “Драко Малфою, в Малфой-мэнор”. Постой, ты жил в ЧУЛАНЕ ПОД ЛЕСТНИЦЕЙ? — Да, Драко. Надеюсь, ты сохранишь это в тайне? — Знаешь, Поттер. Даже если бы я не хотел иметь с тобой никаких дел... Я бы не стал разглашать такое. Что бы не говорили о Малфоях, для нас честь — не пустой звук. К тому же, моя мать — урожденная Блэк, а они относились к этому серьёзнее всех чистокровных семей. Но почему ты думаешь, что это были люди Дамблдора? — Он засунул меня в этот дом. И от него, в конечном итоге, было письмо. К тому же... Хотя я допускаю, что магия способна на очень многое, старая-добрая слежка, думаю, куда проще? — Пожалуй, ты прав. А мне нравится твоё отношение к Дамблдору. Думаю, тебе самое место в Слизерине, — Драко ухмыльнулся. — Хм. А где это? — Тьфу ты, Гарри. Всё время забываю, что ты почти ничего не знаешь о нашем мире. Ты настолько свободно рассуждаешь о делах магов, что кажется, ты из наших. — Из наших? — Чистокровный. Конечно, так оно и есть, у тебя волшебниками были оба родителя, просто тебя ведь вырастили магглы. Поэтому ты знаешь о мире волшебников почти столько же, сколько и магглорожденные. — А ты их не любишь? — Хм. Официально — да. Такова позиция нашей семьи, — мне показалось, улыбка Малфоя стала проказливой. — А на самом деле — не знаю... Сам я с ними почти не сталкивался. А ты как думаешь? — Знаешь, Драко. Только между нами. Маггловские дети меня частенько били, за то, что я отличался от них. Думаю, некоторым, как ты говоришь, магглорожденным приходилось не сильно лучше. Поэтому я их понимаю и вряд ли буду относиться к ним с пренебрежением просто потому, что они не родились в семье магов. — Малфой задумчиво кивнул. — Кстати, ты ведь не уверен, что твой отец действительно так не любит не чистокровных волшебников? — Как ты догадался? — Ты сказал, что это официальная позиция твоей семьи, Драко. Думаю, будь ты уверен, что отец так думает, выразился бы иначе. — Пожалуй, ты прав. Мне стоит поработать над тем, что я говорю. Спасибо, — Драко задумался и серьёзно кивнул. — Не за что. Кстати, Драко, объясни мне, пожалуйста, про факультеты(Надо же знать разные точки зрения, верно?). — С легкостью. Факультетов всего четыре, по количеству основателей школы. Самый популярный — Гриффиндор, факультет героев, — Драко произнес слово “героев” с та-акой едкой иронией, что в ней можно было бы растворять даже золото. — Для умников и заучек — Рейвенкло. Для глуповатых трудяг — Хаффлпафф. Еще, правда, это самый дружный факультет... А вот для тех, кто достаточно умен, чтобы этого всем не демонстрировать — Слизерин. У меня отец там учился, я тоже хочу туда попасть. Хотя это и самый непопулярный факультет в школе... —Наверное, это тебя тяготит? — Не знаю... Наверное, да, немного. — Драко, а волшебники — христиане? — Сказать, что Драко посмотрел на меня удивленно, значит — ничего не сказать. — Кто как. В Британии в основном — да. Только не очень религиозные. — Тогда ты поймёшь... Один умный человек сказал: “В раю климат лучше, но в аду компания настолько приятнее”((С) Вольтер). Так что поступай на Слизерин, не мучайся! — Так я и собирался. — Улыбка Драко чётко показывала, что в его глазах я только что продемонстрировал лучшие качества Капитана Очевидности. — Но всё равно спасибо! — А мне, скорее всего, придётся идти на Гриффиндор... Чтобы не показывать, что я достаточно умён, и не выбиваться из тщательно взлелеянного образа народного героя, — пояснила я и подмигнула недоумевающему Драко. Тот пару секунд переваривал сказанное, а потом расхохотался. — А ты мне нравишься, Поттер, — сказал он сквозь смех. — Я думаю, мы поладим, — он вытер выступившие от смеха слёзы. — Будет интересно наблюдать, как ты будешь водить за нос всю школу. Только, — он внезапно посерьёзнел, — совет, не шути с Дамблдором. Старик может казаться не опасным, но этого интригана боялся сам Темный Лорд. — Спасибо за совет. Постараюсь учесть, только вот, боюсь, в этой партии моего желания участвовать никто не спросит(раздавят и не заметят), — Малфой покачал головой. — Тогда удачи! Кстати, то, что ты пойдёшь на Гриффиндор, приводит к неким последствиям. На людях мне придётся общаться с тобой холодно, иначе меня не поймут, — я кивнул. — Мне, скорее всего, поначалу тоже придётся придерживаться того же поведения. Пока я не обзаведусь собственной репутацией, — мы с Драко переглянулись и синхронно усмехнулись. — Папа сказал бы, что ты истинный слизеринец. Настолько, что даже прячешься ото всех не на нашем факультете, — глаза Драко одобрительно сверкнули. — В общем, на людях мы — почти незнакомы, общаемся холодно. Ещё бы продумать систему связи. — А у вас нет никаких парных приспособлений? Чтобы то, что делают с одним, делалось с помощью волшебства и с другим. — Хорошая идея. Я слышал о чём-то подобном от отца. Кажется, это называется протеевы чары. Я поговорю с ним и попробую передать тебе какую-нибудь заклятую таким образом вещь. Кусок пергамента, например. Дальше мы общались о школе, выбирали ткани (персонал мадам Малкин нас предусмотрительно не беспокоил, да и народу было немного, мы только время от времени слышали негромкие голоса из соседних комнат). По моей просьбе Драко помог мне выбрать ткань для мантий, что, с учётом качества, здорово влетело мне в копеечку. Семь галлеонов, как с куста! Но в общем, хорошо пообщались. Думаю, какой-никакой фундамент для будущих взаимоотношений заложен. Хочется верить, что Драко действительно нормальный парень, а не просто обвёл меня вокруг пальца. Впрочем, даже из этого разговора было видно, что он совсем не прост. И рассуждает куда разумнее большинства одиннадцатилетних детей. Надо будет попытаться узнать его получше. А еще, спасибо мадам Малкин за такт и понимание.