Беты (редакторы): Parenek
Мир Тьмы Одна древняя легенда гласит, что первым вампиром был Каин. За убийство своего брата он был изгнан в земли Нод и проклят на вечную жажду, тьму и войну с себе подобными. Однако, нет никого, кто был бы живым свидетелем тех событий, поэтому сказки о Каине сопоставимы с мифами. Существует легенда, что Каин был тем, кто породил всех существующих чудовищ в ночи, тем, кто пролил первую кровь. Он и сейчас продолжает проливать новую кровь, однако, уже руками своих детей. Каин создал второе поколение, а они — тринадцать тех, кто стали праотцами великих кланов. Их отпрыски разбрелись по всему свету, пытаясь подчинить себе собратьев и смертных. Сам же Каин пропал, или был уничтожен своими же детьми, которые также стали жертвами его проклятья. Многие люди, жаждущие бессмертия и власти, идеализируют вампиров, однако их жизнь не так прекрасна, как рисуют ее в своем воображении люди. Не каждый способен найти в себе силы и отказаться навсегда от солнца, не каждый способен справиться с внутренним чудовищем, называемым Зверем, что в ужасе бежит при виде открытого огня и бездумно бросается на жертву, когда почувствует запах крови. Вампиры жестоки и бессердечны. Они только и ищут возможность подставить, обмануть или уничтожить своих собратьев. Джихад толкает их на страшные поступки и в этой борьбе за власть и силу выживают лишь сильнейшие. Однако от проклятий есть спасение. Не каждый может помыслить, что избавиться от Тьмы возможно путем полного очищения от греха и лишь единицы добились той девственной чистоты души, столь необходимой, чтобы избавиться от Зла и Проклятий. Лишь единицы смогли найти свою потерянную человечность.Животную часть натуры вампира называют Зверем, в чем, как подозреваю, проявляется попытка демонизировать ее посредством ассоциаций. Увы, но просто дать чудовищным побуждениям другое имя недостаточно, чтобы приручить их. В итоге Зверь всегда побеждает, как мне говорили. Если пробыть вампиром достаточно долго, то собственная природа заставит вас совершать различные ужасные поступки. И со временем он привыкает к совершению подобных зверств и переходит к новым, и все, что было в подобном вампире человеческого, умирает. Когда последняя кроха человечности в вампире умирает — а если вы видели достаточно друзей, любимых и потомков, смешивающихся с прахом веков, она умирает, неумолимо — тогда Зверь берет верх раз и навсегда. Вампир становится животным. Если вы когда-либо дойдете до подобного состояния, есть шанс, что вы даже не заметите, как вас убьют, словно бешеную собаку. Если ваша воля сильна и вы хорошо себя контролируете, вы можете держаться десятилетиями, веками, мне даже приходилось общаться с Сородичем, которому было больше двух тысячелетий. Но вы никогда, никогда не освободитесь от страха, что Зверь однажды восторжествует, страха, что Зверь вас загонит. Vampire: The Masquerade, Revised Ed
Мюнхен, Сент-Пол-стрит 7, Сент-Пол Отель, 11 ноября 2004 года Бэнджамин Грюневальд Мужчина открыл перед ней двери, пропуская вперед, и нажал на кнопку выключателя, зажигая свет в огромном гостиничном номере. — Какая большая! — воскликнула девушка, выбегая на середину залы и скидывая на ходу туфельки. Мужчина закрыл двери, и быстро обвел взглядом свое жилище, запоминая и примечая детали. Ничего не изменилось за те пару часов, что он отсутствовал. Подойдя к бару, он вытащил бутылку шампанского, бокал и сигару. — Присаживайся, — указал он даме на стул перед длинным столом напротив кухонного отделения номера. Девушка широко улыбнулась и, сев на высокий стул, закинула ногу на ногу. Мужчина откупорил бутылку. Издав хлопок, шампанское выплеснуло несколько капель мужчине на руку. Он взял белое полотенце, вытер им капельки. Наполнив бокал, подал его девушке. — За знакомство? — спросила она. — Себе не нальешь? Мужчина не ответил. Сев напротив нее, он откусил гильотиной край сигары и стал раскуривать. Когда та задымила, он откинулся на спинку и положил сигару в пепельницу. — Ты хотела что-то спросить, — напомнил он девушке. — Для начала я хотела доказательства. — Девушка хитро прищурилась, но он лишь холодно взглянул на нее и, пытаясь развеять его суровость, она рассмеялась. — Ты совсем не похож на вампира, Бэнджамин. — А каким, по-твоему, должен быть вампир? — Ну... бледнее, с задумчивым взглядом красно-коричневых глаз. С приятным шотландским акцентом и прекрасной спутницей. — А еще вампир должен блестеть на солнце, — добавил он с усмешкой. Девушка рассмеялась слишком громко и вульгарно, и Бэн отодвинулся от нее. — Какие доказательства ты хочешь? — спросил он всё так же сурово. — Ты умеешь летать? Ты можешь исчезнуть у меня на глазах? Или превратиться в летучую мышь? — В какой глупой книге ты читала, чтобы вампиры летали? Нет, я не могу превращаться и исчезать... «Но могу прочитать твои мысли», — эта фраза была столь чёткой, что девушка не сразу поняла, что она слышит ее у себя в голове. Она замерла, осмысливая и пытаясь понять, трюк ли это или человек перед ней действительно проник в ее сознание. Пока она обдумывала, Бэн быстро поднялся и в одно мгновение оказался у нее за спиной. — Мне доступна огромная скорость, — сказал он, наклоняясь к шее девушки, и от его голоса у нее мурашки побежали по коже. — Сила, — продолжил он и одной рукой приподнял даму вместе со стулом так, что стул даже не наклонился, отчего ей показалось, что он использовал скрытый подъемник. — И, конечно, регенерация. Бэн провел ножом для фруктов по ладони и появившийся разрез мгновенно исчез. — Что-то еще, Катрин? Девушка смотрела на него то ли с изумлением, то ли с недоверием, а потом, взяв нож из его руки, осмотрела и покрутила его. — Фокусы какие-то? — Было видно, что она не может поверить в существование невероятного. — Давай я сама! Она потянулась к его руке, но он отстранился и вернулся на свое место. — Конечно, лучшим доказательством могло бы быть восходящее солнце. Вампиры с восходом впадают в глубокий сон, схожий со смертью. А если лучи коснутся его тела, то вампир почти мгновенно обратится в прах. — Бэн вновь взял сигару и с силой втянул в себя воздух. — Но ты, кажется, хотела задавать вопросы, а не проверять достоверность моего существования. — Ладно, тогда ответь, почему я? — Она продолжала поигрывать ножом и хитро коситься на его руку. — Ты хочешь, чтобы я рассказывал тебе о тебе самой или ты всё же хочешь узнать о Мире Тьмы? — Бэн выпустил в нее клубок дыма и снова отложил сигару. Катрин закашлялась и сделала глоток из бокала. — Тогда рассказывай о своем мире тьмы! — Что именно ты хочешь знать? — Всё! — Всё не знают даже старейшины, спрашивай, а я будут отвечать. — Расскажи свою историю. — Как в «Интервью с вампиром»? — он усмехнулся. — Для меня всё было намного прозаичнее. И мне совершенно не хочется сейчас вспоминать, — при этих словах он отвел взгляд, словно пытался спрятаться. — Если вампиры не похожи на то, что описано в книгах, я не представляю, что спросить. Расскажи мне для начала, откуда вы взялись. — Я ничего не знаю о первых вампирах, но поговаривают, они существовали еще в расцвет египетской цивилизации. Возможно, это была отдельная ветвь эволюции, а возможно, как предполагают некоторые, нас проклял Господь. — А во что веришь ты? — Какое-то время я был уверен, что это дар. Что нас всех создало волшебство. Но теперь мне всё равно. Прошлое осталось где-то там, далеко, я не хочу тратить свое бессмертие на поиски несуществующих ответов. — А на что ты готов тратить бессмертие? — спросила Катрин, заглядывая ему в глаза. Бэн задумался. Прикрыв веки, он словно улыбался сам себе, или просто решал, что можно ей говорить, а что нет. Катрин приподняла нож, пока он отвлекся на свои размышления, она хотела немного его поцарапать. — Месть, — наконец ответил он. — Важные для меня Каиниты погибли в результате заговора. И я собираюсь найти и уничтожить того, кто к этому причастен. Катрин немного опешила от такого ответа. Забыв о ноже, она потянулась к бокалу, и, словно перебарывая охватившее ее смущение, сделала большой глоток. — А как же светлое и чистое будущее, которое можно создать в любви и понимании? — Вампиры не способны любить, — резко ответил он. — Сердце не бьется, кровь замерла в венах, ни один из органов не работает. — Ни один орган? — переспросила девушка, дернув бровями. — Ни один! — еще более сухо ответил Бэн. — Вампиры мертвы. Мертвец — и есть мертвец. — Вампиры мертвы, солнце вас сжигает, так в чём же радость существования? — Поглощение крови — великое наслаждение. Да, мы вампиры, и мы пьем кровь. — Мужчина закрыл глаза, и, казалось, описывает картину, стоящую перед ним. — Мысли о питании — захватывающие, чарующие. Словно сладкая дрема, словно сбывающиеся мечты. Ожидание прикосновения зубов к мягкой коже, словно экстаз, наполняющий всё естество от кончиков пальцев на ногах до корней волос. Человеческое желание, близость — лишь слабое отражение того, какую радость может подарить Поцелуй вампиров и удовольствие от вкуса крови на твоих губах. — Бэн невольно облизнулся, и девушка зачарованно посмотрела на его зубы. — Покажи мне клыки, — попросила Катрин, — и выпей моей крови, — добавила она с некоторым стеснением. — Я не смогу пить твою кровь, — произнес он с разочарованием. — Я член клана Вентру и нам свойственна разборчивость в еде. — И какую же кровь ты можешь пить? — поинтересовалась девушка. — О таких вещах никто не распространяется. Это как сообщить врагам, где ты хранишь ключ от своего убежища и как проще обойти сигнализацию. — Тогда расскажи мне о кланах. Ты сказал, что ты Вентру. А какие кланы есть еще? Бэн довольно улыбнулся и, сложив руки в замок, опёрся на стол, заглядывая девушке в глаза. — Прежде чем рассказывать тебе о кланах, я расскажу тебе о сектах. Общество бессмертных разделено на две противоположные стороны — Камарилья[1] и Саббат. Обе секты образовались во времена костров инквизиции. В тёмные века Старейшины создавали сотни потомков, манипулируя и уничтожая их, исходя из своих прихотей. В начале прошлого тысячелетия молодые вампиры восстали против своих праотцов, отказываясь подчиняться и быть их средствами достижения целей. Молодые вампиры уничтожили старейшин, низвергнув мир в хаос. После десятилетий междоусобных войн и после того, как сотни из нашего рода были уничтожены инквизицией, бессмертные создали две секты. Саббат, — Бэн усмехнулся, — я много лет слышал слова о том, что это безумцы, пожирающие младенцев, потрошащие людей и устраивающие кровавые бани. Но Камарилья не лучше, они лишь тщательней скрывают свои преступления. В Саббате свободные законы, каждый вправе поступать, как ему нравится, если только это не противоречит желаниям других членов секты, — последнее он сказал с каким-то непониманием или сомнением в глазах. — Саббат верит в существование Каина — первого вампира. Возможно, поэтому они называют друг друга Каинитами. Он сделал небольшую паузу, словно обдумывая, что еще стоит говорить, а что нет. — А ты как считаешь? Почему вы зоветесь Каинитами? — осторожно спросила она. — От древнегреческого слова каивос[2] — «новый». Мы новая раса, новая ступень. Мы вершина пищевой цепи. Катрин фыркнула. — Заносчиво. Бэн не обратил на это внимание. — Камарилья в моих глазах это строгая система соблюдения правил и контроля над жизнью каждого члена, — продолжил он. — Но эта строгость помогает нам жить разумно, помогает справляться с внутренним безумием и сосуществовать с людьми. Камарилья отрицает существование Каина, не верит в библейские предания и пытается положиться на логические объяснения. Саббат говорит, что они должны наказать своих прародителей за то, что те ослушались истинного Отца и уничтожили его первых потомков. Хотя сами только этим и занимаются — уничтожают себе подобных. Все эти кровавые истории нужны для привлечения недоумков, которые неспособны сами поразмыслить над тем, что правда, а что ложь. Готов поспорить, что обе секты управляются древними старейшинами, избежавшими мести своих детей. Древние всё так же дергают за ниточки, пытаясь добиться большей власти, или уничтожить друг друга. Кроме этих основных сект существует также несколько более слабых и незначительных. Среди них выделяются Анархи, которые утверждают, что балансируют между правилами Камарильи и милитаризмом Саббата. Но в действительности они просто сброд, не знающий чем себя занять. — Мне показалось, что и твои цели не совсем здравые, — заметила девушка, выпивая последние капли из бокала и Бэн тут же наполнил ее сосуд вновь. — Ты говоришь о Камарилье, как о своей секте, значит, ты один из них? — Да. Я верен своей секте, своим убеждениям, — произнес он словно заученную фразу. — Я думаю, что тебе стоит попробовать другие секты, прежде чем так категорично судить их. — В некотором роде попробовал, — сказал мужчина, прожигая ее взглядом. — Мюнхен — город Саббата. И я тут на задании. — Вот как? На каком? — Шпионю, — просто ответил Бэн. — И переход из одной секты в другую практически невыполним. Мы все очень боимся перебежчиков, которые могут стать волками в овечьей шкуре. Лишь единицам было позволено сменить свою веру. Но чаще всего, если ты родился в Камарилье, ты останешься там навсегда. — Значит, и мне ты не предоставишь выбора? — Лишь один — пойдешь ли ты за мной или умрёшь, — произнес он с улыбкой, но Катрин не показалось, что он шутит. — Тебе платят за твою службу? И какую информацию ты собираешь? — продолжила допрос она. — Плата за мою преданность — уважение и статус. Но это именно то, что мне сейчас и нужно. — Статус? — фыркнула Катрин. — Положение в вашем обществе так важно? — Более чем. Статус дает власть. А власть это сила и возможности. Когда я добьюсь положения, то смогу заняться смертным миром и получить всё, что пожелаю. — И чего ты хотел бы добиться? Бэн с улыбкой откинулся на стул и скрестил руки на груди. — Я хочу владеть всем Бранденбургом. Стать Принцем этого домена и самому устанавливать в нем правила. — Что такое домен? И ты не раз уже употреблял слово «принц». Это как президент? — Давай расскажу тебе всё по порядку. — Бэн сделал глубокую затяжку и посмотрел на угасающую сигару, словно с удивлением. — Когда-то земной шар был безгранично большой, и добраться из одного конца в другой занимало годы. Тогда каждый город был во власти вампира, и он называл свою территорию доменом. Название сохранилось, и современные города Камарильи всё так же считаются доменами Принцев. Принцы — это правители. Императоры, короли, цари. Они могут называть себя как угодно, но суть одна — они владельцы доменов и полноправные их хозяева. В своих доменах они могут устанавливать любые порядки, но большинство следует основным правилам Камарильи: запрещено раскрывать свою сущность и нарушать Маскарад. Запрещено создавать Детей без разрешения, и в случае их создания требуется забота о них и ответственность. При посещении домена следует представиться Принцу, и подчиняться его законам. И, самое главное, — запрещено убивать себе подобных без разрешения Принца. Убийство считается страшным преступлением. Но сильнее всего наказывают за Диаблери. Диаблери — это не просто убийство. Это поглощение души вампира вместе с его могуществом. Диаблери убивает частички души и дает силу Зверю. Старые вампиры называют его Амарантом[3]. Кроме перечисленных, Принц может навязать и другие жестокие правила, в зависимости от его психозов и извращенности. — Описывая Камарилью, ты не говорил, что их законы жестоки, — произнесла девушка. Она выглядела захмелевшей, ее глаза блестели, и она словно случайно постоянно задевала своей ногой штаны Бэнджамина. — Любые законы жестоки, если ты пытаешься нарушать их. Многие мои сторонники были уничтожены, когда несколько вампиров, извратив правила, обвинили их во всем, в чём только можно! — произнес он с нескрываемым раздражением. — Я не считаю, что правила стоит смягчать. Я просто понимаю, насколько они могут быть суровы, если ты недоволен своей жизнью. — А ты когда-либо пробовал этот «амарант»? — решила отвлечь парня Катрин, замечая его недовольство. — Нет, но я не раз видел, как это происходит. Неприятное зрелище. Но и чарующее вместе с тем. Словно смотреть, как перекочевывающая душа выжигает тело своего носителя и вливается в нового, передавая ему всю грязь и ненависть прошлого хозяина. Бэн прикрыл глаза. Катрин видела, как он наполняется воспоминаниями и не хотела ему мешать. — Но вернемся к статусам, — внезапно продолжил он. — Принцу помогают и поддерживают, или тайно управляют Примогены. Представители кланов, избранные своими соратниками, они являются их голосом и дают советы правителю города. Рядом с Принцем всегда находится Сенешаль — его правая рука и тот, кто имеет право принимать решения в отсутствие владельца домена. Охраняет границы и уничтожает врагов Палач — личный убийца принца. Шериф помогает поддерживать Маскарад, подчищает промахи вампиров и устраняет любые доказательства существования Тёмного Мира. Хранители Элизиумов поддерживают порядок на территории Элизиумов. Основными правилами Элизиума всегда является покой и соглашение. Там запрещено использовать дисциплины, драться и тем более питаться или убивать. Элизиумы создаются для общения и переговоров. Кроме этих должностей в городе может также существовать Секретарь — помощник Сенешаля и Принца, тот, кто ведет их личные дела и занимается приезжими. И Гарпия. В простонародье — сплетница. Вампир, который способен создать или уничтожить репутацию другого вампира одним словом. Гарпия собирает слухи и передает их в верном ключе. Самых молодых отпрысков называют Птенцами или Новорожденными, за ними следуют Анциллы[4], после — Старшие. Важен не только возраст, но и положение в обществе. Вампиры друг друга называют Каинитами[5], Братьями по крови или Сородичами. Во главе всей Камарильи находится Внутренний круг. В него входит некоторое количество вампиров, которые руководят всеми. Правда мало кто знает, что именно они предпринимают и как. Внутренний круг назначает Юстициаров[6]. От каждого клана по одному. Всего семеро[7] в Камарилье. Юстициар следит за порядком, за законами Камарильи, за ее традициями. В их руках огромная власть и большинство предпочитают не спорить и не возражать Юстициарам. У каждого из них есть множество помощников — Архонтов. Как полиция они тайно контролируют города и их Принцев. Никто не знает, когда они прибывают и когда уходят. Но информацию, что собирают Архонты, рано или поздно получают их хозяева, и тогда праведного суда не миновать. Он глубоко вдохнул и готовился продолжить, но, заметив, что бокал девушки опустел, сначала налил ей. — Об иерархии Саббата я знаю лишь в общих чертах. Города Саббата управляются Архиепископами и Епископами — их помощниками. Система распределения должностей в Саббате похожа на строгий военный режим. От старшего чина к младшему. Тамплиеры — телохранители Архиепископов. Все члены Саббата разбиты на группы — стаи. У стаи есть свой военный предводитель и духовный наставник. Над всеми городами стоят Кардиналы и Доминионы. У всех свои роли и сложные задачи. Бэн улыбнулся, заметив, как девушка зевает. Словно его забавляли ее человеческие слабости. — Лишь немного пообщавшись с бессмертными, ты поймешь, что настоящая власть находится в руках тех, кто способен ее удержать. На пьедестале может оказаться лишь сильный и властный правитель. Потому что слабого убьют и займут его место. Слишком много желающих. Слишком сильна жажда власти. Слишком силён Джихад. — Значит, ты сам понимаешь, что это твоя слабость, но всё равно стремишься получать свои статусы, — спросила Катрин, но в ее голосе чувствовалась сонливость, а не заинтересованность. — Это слабость всех бессмертных. Мы прокляты бороться друг с другом. Бороться за власть. — Кем? Богом или Каином? Ты же не веришь во всё это? Ее слова задели вампира, и он вдруг стал серьезен. — Я знаю, что я проклят. И наблюдал за бессмертными достаточно, чтобы осознавать всю безвыходность своего положения. Либо я, либо меня! — последнее Бэнджамин прокричал, словно выходя из себя. Но тут же принял прежнее равнодушное выражение лица и глубоко затянулся. Девушка недовольно поежилась и потянулась за бокалом. Но мужчина остановил ее. — Подожди. Не напивайся слишком быстро. Мы только начали, и вся ночь у нас впереди. — Если ты собираешься провести ее, болтая об этой скукоте, то лучше я напьюсь, — произнесла она с капризным разочарованием. — Тогда позволь заказать для тебя вина и закусок, — спокойно согласился Бэн. Поднявшись со своего места, он подошел к коммуникатору и, связавшись с портье, сделал заказ. Когда он вернулся за стол, бокал девушки был снова пуст и Бэн вылил остатки из бутылки, наполняя его вновь. — Тебе скучно? — Я никогда не была большим знатоком политики, а эти секты и звания напоминают мне партии с их различными лозунгами и предложениями, хотя в действительности все хотят просто занять места в парламенте и заработать больше денег. Бэн усмехнулся. Он продолжал стоять, смотря ей в глаза. — Хорошо, давай я расскажу тебе что-то более веселое. — Отлично! — сказала девушка. — О себе? — Да, — сказал он и замолчал. — Я слушаю! Это интересно. Мужчина не отвечал, смотря на нее, он улыбался одними лишь глазами, и от его взгляда у нее плавилось всё внутри. Бэнджамин был красив, как фотомодели на обложках дорогих журналов, только ростом невысок, чуть больше метра семидесяти. У мужчины была выправка, как у солдата, широкие плечи, узкие бёдра, словно он ежедневно посещал тренажёрный зал. Сильные руки с широкими ладонями и чарующий, завораживающий голос. Аккуратно подстриженная щетина обрамляла острые скулы и небольшой подбородок. У него были серо-голубые пронзительные глубоко посаженные глаза, они, казалось, всё время насмехаются над своим собеседником. Небольшие бакенбарды и вьющиеся волосы примерно десяти сантиметров в длину светло-русого цвета. Правильные арийские черты лица и очень пухлые подвижные губы. Он обворожительно улыбался, у него была яркая мимика и артистичные брови. Лицо казалось выразительным, но эмоции он сдерживал и, в большинстве случаев, просто холодно поднимал уголки своих пухлых губ. Катрин всё надеялась, что он рассмеется, потому что была уверена, что смех у него божественный. — И где же ты родился? — не выдержала она его молчания. — В Бранденбурге. Это была маленькая деревня недалеко от Старого Шёнеберга, рядом с безграничными лесами Грюневальда. — Бэн снова занял свое место. Потянулся за сигарой, но, передумав, откинулся на спинку. — В 1488 году, в День Лугнасада, по новому летоисчислению — первого августа. Мой отец был конюхом, содержал лошадей господ. Мать была знахаркой. Она верила в старых богов. В те времена протестантство сурово наказывало язычников, но мать умела лечить язвы и бородавки и деревенские ее уважали. Когда мне было десять, она умерла. Но ее песни и старые предания я помнил долго. Поэтому вера в Единого Бога давалась мне с трудом. За несколько месяцев до своего двадцатилетия я стал трэллем могущественного вампира. — Что значит трэлл[8]? — прервала его девушка, чем вызвала его молчаливый гнев. Увлекшись своим рассказом, Бэн словно забыл о существовании Катрин. — Трэллы — слуги вампиров. Сейчас более распространено другое название для них — гули. Они пьют кровь своих хозяев и перенимают малую толику их могущества. Я был трэллем очень долгое время, прежде чем получил Становление. Моей госпожой была Катерина, — произнеся ее имя, он замолчал. Словно смакуя каждую букву, он пережевывал это слово и повторил его вновь. — Катерина обучила меня всему, что я умею, научила жизни и смерти, и вела за собой, пока я не получил Становление. — Становление — это обращение в вампира? — снова прервала она его. — Да. И не путай термины. Становление — это превращение в вампира. Обращение — превращение в трэлла. Тебе были скучны подробности, и я решил рассказать тебе о себе, теперь же ты меня прерываешь! — строго заметил он. — Больше не буду. — Катерина невероятно сильна, она служила Палачом и спасала город не один раз. Становление мне дал Вильгельм. Он был старшим Потомком Принца города. Вильгельм старее Катерины и большую часть своей жизни покровительствовал ей, — он поморщился. — Не то слово. Он был ее любовником, — воспоминания об этом явно не приносили Бэну удовольствия, — и имел на меня большие виды. Потому почти всю свою жизнь пытался похитить меня у Катерины. В 1850 ему почти это удалось. Но я остался верным госпоже и вернулся к ней, когда представилась возможность. А после Первой Мировой Вильгельм почти занял пост Принца. Вильгельм всегда показывал себя гибким моралистом и демократом. Он легко приспосабливался и подстраивался под любые требуемые условия. Главным и сильным преимуществом старого, очень старого вампира стала его философия и мораль. Родившись в жестокую эпоху войн и реконструкций, Вильгельм верил в закон и справедливость. И даже спустя семьсот лет своего бессмертия, в нем, как ни в ком другом сохранилась любовь к человечеству, к их непокорности, непоколебимости и стремлениям. Вильгельм хотел быть как они. Но именно это делало его слабым. В нем никогда не было достаточно жесткого стержня, чтобы должным образом противостоять Принцу Густаву. И Вильгельму не хватило силы, чтобы править городом. Поэтому в 1938 году Густав вернул свое, изгнав Вильгельма из Бранденбурга. Но сын вернулся в домен после Второй Мировой, поделил Берлин и правил Западной стороной. Думаю, ты знаешь, что стало с городом по урокам истории. Добавить особо нечего. Бэн замолчал, давая девушке понять, что ей позволено говорить и Катрин осмелилась спросить: — Ты говоришь о Вильгельме одновременно с восхищением и с критикой. Не могу понять, как ты к нему относишься. — Я действительно им восхищаюсь. Вильгельм невероятно умён, предприимчив, мог добиться многого и, возможно, даже добился. Спустя столетия Вильгельм не растерял своей сноровки и политических навыков. Он стал лишь еще мудрее и опытнее. И даже изменившийся и стремительно выросший мир не поколебал его стойкий нрав и целеустремлённые взгляды. Вильгельм следовал цивилизации, изменяясь и подстраиваясь под нее, прогибаясь и изгибаясь, выживая снова и снова и готовя почву для своего правления. Но я не испытывал к нему особой симпатии никогда, даже когда он дал мне Становление. — Что еще? — пытливо посмотрела она на него. — В 2003 я стал вампиром, получил должность Хранителя элизиума, — произнес он коротко. — Поучительные факты, трогательная любовь, карьера, беды и радости? — Она с недоверием смотрела на него. Бэн выдержал ее взгляд без особого труда, и на уголках его губ вновь заиграла улыбка. — Я служил госпоже и служил городу. После Второй Мировой я буквально построил Берлин с нуля своими собственными руками. — Ты влюблялся, любил? — с горящими глазами спросила она. — Нет, — сухо и поспешно ответил он. Катрин поняла, что он врет, но более не решилась расспрашивать. В дверь постучали. Бэн поднялся, быстро приблизился к глазку и, внимательно посмотрев на прибывшего, отпер дверь. В комнату внесли поднос с выпивкой, блюдами сыра и фруктов. Как только обслуживающий официант покинул номер, Бэн вновь запер его изнутри. — Думаю, я готова слушать дальше про политику, — сказала девушка, пододвигая к себе кушанья. — И зря ты взял красное вино, у меня от него голова кругом. — Как раз то, что надо, — произнес мужчина и стал откупоривать бутылку. Вытащив пробку, он поднес ее к носу и принюхался. — И чем пахнет? — поинтересовалась Катрин. — Пробковым деревом, кислым виноградом тёмных сортов, немного недозрелым и собранным слишком рано. Еще миндалем и парами алкоголя. — Из твоих уст это звучит не так привлекательно, как с рекламной этикетки, — поморщилась она, принимая бокал из его рук и рассматривая густое красное вино на просвет. — Запахи я различаю лишь по воспоминаниям. Я неплохо разбирался в винах при жизни и легко могу определить состав, даже не понимая значение вкуса. Сейчас мои вкусовые рецепторы не отличают тухлое яйцо от яблочного мусса. Для меня всё на вкус, как смесь пепла и земли. Лишь кровь имеет оттенки. — Не повезло. Вино прекрасно, — сказала она, отпив из бокала. — Я знал, что брать, — спокойно ответил он. — Как ты понимаешь, неспособность есть это одно из проклятий бессмертных. Но кроме общих проклятий, каждый клан имеет свои достоинства и недостатки. — Что-то мне всё меньше и меньше нравится твоя жизнь. — Девушка положила в рот кусок мягкого сыра. — Я бы не смогла без еды. — Когда ты осознаёшь преимущества, ты забудешь о еде, — уверенно произнес он. — Мне рассказывать тебе о кланах или ты будешь сокрушаться о том, как много я потерял, получив бессмертие? — А ты выпей со мной вина, — сказала она, хитро улыбаясь и поглаживая его руку. — Я же сказал, вино потеряло для меня вкус. — Не обращай внимания на вкус. Хочу, чтобы ты опьянел со мной, может тогда перестанешь занудствовать. — Я не могу почувствовать вкуса, я не могу сделать глоток, потому что мои внутренности не примут эту пищу и меня тут же стошнит. И я не могу опьянеть. По крайней мере, не так. — Ясно. Тогда мне ничего не остается, как слушать твои истории. Бэн достал новую сигару, обрезал конец и раскурил. Девушка, почти не обращая на него внимания, выпивала и ела, но когда мужчина был готов продолжить повествование, он отодвинул от нее угощения, заставляя обратить на себя внимание. — Кланы имеют определенные названия, но многие трактуют и произносят их по-разному. Говорят, каждый клан был создан Праотцом — первым вампиром клана, но я слышал и другие истории. К Камарилье примкнуло семь кланов. Тореадоры — любители прекрасного, искусствоведы и гедонисты. Сами же они утратили способность творить. Бруджа — вспыльчивые, агрессивные. Когда-то они создали величественный город Карфаген, считались мудрецами и философами, среди них и сейчас много Идеалистов. Но всё же большинство поддерживают репутацию бешеного сброда. Вентру — тайные властители этого мира, но их сильное стремление руководить отталкивает слабаков. Кроме того, Вентру очень придирчивы и их страшным проклятьем является разборчивость в питании. Носферату — продавцы информации, живущие во тьме и управляющие городом. Им дана большая власть и великие способности. Но Носферату уродливы. Бесформенные, деформирование тела не позволяют им появляться на людях. Малкавианы — одни называют их безумцами, другие — провидцами. И те, и другие по-своему правы, но что в действительности происходит в головах этих Лунатиков, не знает никто. Гангрелы — дикие звери, животные — так говорят о них. Но они просто любят свободу. Тремеры — маги и колдуны. Когда-то они были смертными магами, но, обнаружив способ стать бессмертными, они создали один клан и уничтожили другой. Многие не простили им этого, но большинство ничего не знает о тайных тайнах тайного клана. Как и сами его члены. Он говорил чётко и быстро, как учитель на уроке истории, и у девушки сложилось впечатление, что делает он это не впервые и подобный разговор ему вошел в привычку. — К Саббату присоединились Ласомбра — теневые повелители, способные слиться с темнотой ночи. И Тзимиси — управляющие телами и способные создавать страшных монстров из людей и менять свои тела. Все другие кланы также присутствуют в Саббате, но их называют отступниками. Множество других мелких кланов изредка проявляют себя в сектах, но в основном считают себя независимыми. Самыми крупными являются: Равнос — воры, цыгане; Джованни — итальянские некроманты; Ассамиты — наемные убийцы. Все эти стереотипы лишь поверхностно могут описать отдельно взятых вампиров. Как и любого человека, их нельзя объединить под флагом их клана. Среди них есть флегматики, холерики, любители больших компаний и книжные черви и их человеческие качества никак не зависят от принадлежности к клану. Тем не менее, каждый клан предпочитает определенные характеры для своих членов, то ли поддерживая репутацию, то ли просто ища в своих детях собственное отражение. Положение кланов со временем сильно менялось. В тёмные века и времена инквизиции укоренились значения: высшие и безродные. Но в викторианскую эпоху добавился еще и низший клан. К высшим кланам относились Вентру и Тореадоры. К низшим — Тремеры и Гангрелы. Остальные — безродные. Сейчас границы стёрлись, расплылись и даже Бруджа могут претендовать на звание Уважаемый. — Слишком много названий. Я никого не запомнила. Кроме Вентру. И уродливых Носферату. — Девушка покачивала ногой и сонливо водила глазами по столу. — Насколько они уродливы? Как в фильме? С длинными ушами и с зубами, как у крыс? — Персонаж из фильма «Носферату» был весьма ярок, но он ни в какие сравнения не идет с тем, насколько ужасны настоящие крысы. У меня есть зарисовки. Когда-то мне нравилось делать наброски, и я вел дневник. — Ты мне покажешь? — проснулась Катрин. — Покажу. Но мне не хотелось бы, чтобы ты вчитывалась в мою личную жизнь. Конечно, почерк тебе не разобрать, и писал я на старонемецком. Но я не собирался когда-либо показывать свои дневники. Впрочем, так тебе будет проще понять. — Прекрасно. Когда я смогу их увидеть? — Сейчас, — ответил Бэн. Он поднялся, подошел к сейфу, встроенному в стену. Набрал код и достал из него несколько книжек в кожаном переплете. Вернувшись к столу, он осторожно разложил их перед девушкой. — Ты всегда возишь их с собой? — удивилась она, рассматривая старинные книги. — Они будто часть меня. Это первая, — сказал он, открывая самую старую, потрёпанную, с грубой бумагой. Было видно, что листы когда-то были вырваны и порваны, но потом вновь любовно склеены и подшиты в новый переплет. — 1508 год! — воскликнула девушка, указывая на дату в углу первой записи. — А я думала, ты пошутил, когда сказал что тебе пятьсот лет. — Осторожно с листами, — строго произнес он, — я сам буду листать для тебя. Покажу всё что необходимо, а ты спрашивай, если будут вопросы. — Кто это? — остановила она его руку, указывая на портрет девушки. — Катерина? — догадалась она. — Я же сказал, что покажу необходимое. — Бэн быстро перевернул страницу, закрывая рисунок. — Постарайся не лезть в мою жизнь, если не хочешь разозлить меня. — Ты сам предложил показать свои дневники, — нахмурилась Катрин. — Я предложил показать то, что посчитаю нужным! — Бэн перестал листать и указал девушке на портрет. — Вот. Это Носферату. С рисунка, сделанного чернилами, на Катрин смотрела какая-то непонятная масса. Лишь существование глаз и рта подтверждали, что существо перед ней гуманоид. Волос у существа почти не было, лицо было в шишках и иглах, шеи тоже не было, и голова плавно перетекала в плечи. — Ужас, — произнесла она. — Зачем ты это рисовал? — Любопытство, — пожал плечами Бэн. — Одна из старейшин Носферату, что жила в Берлине. Она редко показывала свое истинное лицо, и мне хотелось запечатлеть его, чтобы помнить, что она из себя представляет. — Это еще и «она»? — Катрин была сильно потрясена. — Как они вообще выживают? — Благодаря способностям менять свою внешность, — спокойно пояснил Бэн. — А вот это уже интересно. Способности! Ты раньше не говорил, что вампиры способны изменять внешность. — О способностях, или «дисциплинах» можно говорить очень долго. Но всё сводится к обычным навыкам — вампиры сильнее, быстрее и крепче, чем обычные смертные. Каиниты способны одним взглядом контролировать мысли, желания и эмоции. Способны быть невидимыми и изменять свою внешность. Способны сливаться с землей и обращаться в животных. Множество разных дисциплин доступно бессмертным, но изучить их сложно, и не всякий возьмется передавать свои знания, опасаясь, что ученик воспользуется этими знаниями против своего же учителя. Я знаю два десятка дисциплин, но многие из них лишь дополнительная ступень к такому же навыку. — Дисциплинами ты называешь свои навыки? — Да, как таланты в твоих компьютерных играх. С уровнями, ветками, что-то там еще. — Ух ты! С этого надо было начинать. Можешь рассказать поподробней? — Начну с того, что умею сам, — Бэн казался довольным. — Я не буду давать дисциплинам имена. Потому что многие называют их так, как им самим удобно. Сейчас молодые вампиры пытаются дать им общие названия, но мне они кажутся глупыми. И про себя я всё равно зову их так, как удобно мне. Итак, самое простое и самое первое, что доступно вампирам — мощь. Позволяет увеличивать силу до сверхчеловеческих возможностей. Дисциплина имеет ступени, и с каждой ступенью ты становишься всё сильнее. И, вероятно, эта дисциплина не имеет своих границ, только изучать ее с каждым шагом всё сложнее и дольше. — Какой уровень у тебя? — Сложно сказать, — внезапно он рассмеялся, — после того как я стал вампиром, все мои теоретические знания обрели смысл. Способности просто захлестнули меня. Всё, что я только хотел делать, я научился использовать за пару недель. Моя сила просто невероятна, — казалось, он хвастался, но вместе с тем восхищался сам собой. — Да и уровень сложно рассчитать, пока ты постоянно тренируешься и наращиваешь мышечную массу. Думаю, со временем я смогу осмыслить свое мастерство и дать тебе точный ответ. — Ладно, давай дальше. — Скорость. Ускоряет вампира, позволяя передвигаться в два, три или десять раз быстрее смертного, в зависимости от достигнутых знаний. Предполагаю, я на восьмом уровне. Не знаю точно, сколько может быть всего ступеней, но эта дисциплина мне всегда удавалась хорошо. — Насколько быстро ты можешь двигаться? — Дисциплина требует крови. Используя навыки, я отдаю часть себя, и поэтому не могу использовать ее бесконечно. Но на какой-то неопределенный промежуток времени я бы мог двигаться быстрее машины на скоростной трассе, — Бэн улыбнулся, ему нравилось замечать восхищение в ее глазах. — Следующая способность — сопротивляемость. Способность защищаться от ударов и превращать свою кожу в непробиваемую броню. Ты можешь выстрелить мне в лицо, и это даже меня не поцарапает. Конечно, если я буду готов к этому, — добавил он, словно она уже собиралась испытать его слова. — Далее способность лучше слышать и видеть. Эта маленькая легкая дисциплина, не знаю, как ее развивать, но лишь после нее доступны некоторые другие. Например, способность читать ауры, видеть в ней ложь и страх, и способность читать информацию с предметов — узнавать их прошлое и самые яркие события, узнавать об их владельцах. — Моя мама утверждала, что может видеть ауры. Говорила, какая у меня биологическая активность и что мне грозит в предстоящий день, — заметила девушка. — Ты ей верила? — Временами. Когда это сбывалось. — Катрин немного раздраженно почесала переносицу. — Налей мне еще вина, — попросила она, указывая на пустой бокал. — Конечно. Бэн откупорил новую бутыль и снова налил ей. — Благодарю, — кивнула Катрин. — Меня немного смущает, что я пью одна. Словно алкоголичка какая-то. Может, просто за компанию нальешь и себе, чтобы выпить со мной? — Можно устроить, — согласился он. Он нашел в баре второй такой же бокал и поставил его на стол перед девушкой. Потом показательно засучил рукав и разрезал себе вены. Катрин поморщилась при виде крови, а мужчина наполнил бокал своей кровью и снова заставил рану исчезнуть. В этот раз Катрин была более потрясена, несколько раз проверила его запястье, и, убедившись, что рука действительно цела, покачала головой. — Вот это удобно. Ты не стареешь, тебя нельзя ранить, а если и появляется повреждения, то ты легко себя лечишь. — Нелегко, не все, не всегда, — он поднял бокал, — но об этом позже. Давай выпьем за наш будущий союз, за его успех и продолжительность. — Конечно, выпьем. Но мы всё еще не договорились о моей оплате. Если я буду работать на тебя, со всеми твоими тайнами и заморочками, я бы хотела иметь должную зарплату. Бэн слегка ухмыльнулся. — Конечно. Мы обговорим это. Хочешь попробовать? — предложил он ей свой бокал. Девушка кивнула и осторожно пригубила странную красную жидкость. Сделав один глоток, она одобрительно подергала бровями и сделала еще несколько. — Вкус странный, словно холодное козье молоко. Но меня что-то привлекает в твоей крови. — Твое тело привыкает, милая, — сказал он одобрительно. — Ведь ты пьешь ее не первый раз. — Да? — спросила она удивлённо. — Позавчера ты была в «Гламуре», я купил тебе пару шотов и налил своей крови. Кажется, ты и без того была пьяна. Ведь встретив меня вчера, ты меня не вспомнила. — Извини. Я действительно тебя не узнала. — И вчера я также угостил тебя. Второй раз моя кровь тебе тоже понравилась. — Что-то припоминаю, — она свела брови. — Ты сказал, что это энергетический коктейль. Я засыпала на ходу, а после твоего напитка сил прибавилось. — Допивай, — протянул он ей свой бокал. — Тебе нужно выпить больше, чтобы наш договор был окончательно заключен. — Ладно, как скажешь. — она сделала еще глоток. — Расскажи я одной из своих подружек, что пью кровь случайного знакомого, мне бы никто никогда не поверил. Я гермофобка, и вообще боюсь крови. А еще не люблю гематоген. — Будешь слушать о других моих способностях? — спросил он, с улыбкой наблюдая, как девушка поглощает его витэ. Катрин кивнула, и он продолжил: — Волевой приказ. Мне нужно взглянуть в глаза, — он приподнял ее за подбородок, — сосредоточится на разуме, и дать указание. — Бэн широко улыбнулся и чётко произнес: — Улыбайся. Девушка расплылась в улыбке и сразу рассмеялась. — Так не считается. Ты заразительно улыбаешься, я просто не могла сопротивляться твоему обаянию. — Следующая ступень более сложная. Проникаю в сознание при помощи гипноза, даю установку на время или место. А после долгих тренировок с помощью гипноза можно стирать память, изменять воспоминания и так далее. Сейчас я развил свои способности до такого уровня, что могу полностью поработить разум человека. И знаю, что если продолжу развиваться, то смогу выталкивать сознание смертного и вселяться в него. Как в фильмах, где призраки вселяются в тела и контролируют каждое действие. Если бы у меня был учитель, дело пошло бы быстрее. А так, думаю, с десятилетие буду возиться. — Десятилетие учить одну дисциплину! — воскликнула девушка. — Я же говорил, не всё так просто. Кроме того, без учителя приходится разбираться во всем самому. Да и это достаточно высокая ступень дисциплины, ее не изучить за пару недель, как у меня было с Силой. — Сила — это самое простое? — Для меня — да. Знаю, кому-то проще удаются ментальные способности, кому-то проще работать с животными. Но для меня это была сила. — А есть какие-то более интересные дисциплины? Пока что всё ужасно банально! — Банально?! — от удивления он выкрикнул это слово. — Что может быть невероятнее способности заставить человека исполнить любую команду? Или способности стирать память о любом событии? — Надеюсь, ты со мной так не поступишь? — Она ласково улыбнулась и взяла в свои руки его ладонь. — Мне с тобой очень хорошо. Бэн довольно кивнул. — Мне нравится смотреть, как медленно, но верно ты попадаешь под чары витэ. — О чём ты? — Продолжим со способностями. Мне доступно еще несколько. Например, я могу исчезнуть. Раствориться в пространстве. Но лишь при условии, что на меня никто не смотрит. Исчезать на глазах у других — более сложная дисциплина, и сколько я не пытался, у меня не выходит. Говорят, после нее доступна способность принимать другой облик[9]. Также я видел, как старые Носферату заставляли исчезать с глаз дома и целые улицы. Но я не слишком хорошо освоил исчезновение, чтобы верить, что когда-либо обучусь такому. Еще одна способность, что мне доступна, это Обольщение. Так ее многие называют. Суть проста — пару приятных слов, и человек уже к тебе расположен. Еще немного разговоров, и он готов для тебя на всё. Но есть у этой способности и обратная сторона. Можно открыть свою внутреннюю тьму. Тогда Обольщение вызывает невероятный звериный ужас. Бруджа часто используют ее для того, чтобы запугивать своих жертв. Несчастные с воплями убегают от них, не разбирая дороги. А некоторые падают замертво. — Запугивать это наверно весело. — Это показывает твою истинную натуру. И это нарушает Маскарад. А Маскарад — это завеса, которая отгораживает нас от простых смертных. Никто не должен знать о нашем существовании. — Но меня ты просветил. — Но ты же будешь работать на меня, не так ли? — Он посмотрел на нее с чарующей улыбкой. — Именно, — подтвердила она, улыбаясь в ответ. — Дисциплины, что я описал ранее, были доступны мне, пока я был трэллем. Остальное пришло лишь после Становления, и я предполагаю, что смертным просто не дано их познать. Хотя когда-то я был знаком с гулем, что мог использовать дисциплины высшего уровня. Но это был гуль Принца. А сила его крови безгранична. — Что значит «сила крови»? — Об этом позже. Сначала я закончу с дисциплинами. После Становления я обучился Телепатии. Легко могу общаться с любым на расстоянии. Ну, почти с любым. Кроме того, после некоторых тренировок я обучился Призыву. Мне нужно представить в голове образ человека и позвать его по имени. Где бы он не находился, он придет ко мне. Его будет тянуть непреодолимая сила, он не будет осознавать, зачем и почему идет ко мне. Но он будет двигаться, пока солнце не отправит меня спать. Для вампира призыв может быть смертельно опасен, если солнце застанет его в незащищенном месте. Более мне ничего пока недоступно. Но я продолжаю учиться. Со многими дисциплинами я теоретически знаком. Например, дисциплина, которая позволяет говорить с животными, призывать их, приказывать. Далее — усмирять эмоции людей, превращая их в покорных зомби. Вселяться в зверя и, используя его тело, путешествовать в нем. Более сильные уровни дают возможность перенаправить своего внутреннего Зверя в другое существо, вводя его тем самым в безумие. Эта способность доступна в основном Носферату и Гангрелам. Ведь они ближе всех к животным. Также им доступна способность видеть в кромешной тьме, используя глаза зверя. Это не просто усиленные чувства, о которых я говорил ранее. Это настоящий кошачий взгляд. — Он открыл свой дневник. — Вот, посмотри. Я пытался передать, как выглядят такие глаза. Кстати, это мой Сир. — Красивый, — произнесла девушка, рассматривая рисунок. — Так, значит, это и есть Вильгельм? — Да, у меня есть еще несколько его портретов. Этот не самый удачный. — Тут он выглядит голодным, злобным. — Я и хотел его таким изобразить, — уверенно сказал вампир. — Также звериные способности дают возможность использовать свои когти, как оружие, и сливаться с землей. И наконец, они дают способность превращаться в зверей, и даже в туман. Вильгельм мог превращаться в животное. Но будучи трэллем, я не смог изучить эту дисциплину. Теперь же нужно будет познавать всё с нуля. Об остальных дисциплинах я знаю лишь понаслышке. Это дисциплины кланов Саббата. А также магия Тремеров, Джованни и Ассамитов. Лассомбра имеют контроль над тенями, могут создавать из тени оружие в виде змей и самому сливаться с тенью, создавая теневое чудовище. Тзимиси способны изменять свое и чужое тело, наращивать лишние конечности, перемещать органы, создавать неведомых тварей из тел множества людей. А тайное волшебство, о котором не знает почти никто, кроме самих заклинателей, остается для меня загадкой. Что именно дают им их дисциплины мало кто осведомлен. Тремеры способны контролировать огонь и молнии, левитировать и создавать предметы из ничего, выращивать деревья в секунды и превращать дома в прах. Ассамиты отравляют свои клинки и поглощают силы противника. А Джованни говорят с мертвыми. Или даже используют настоящие трупы в качестве рабов. Много других тайных знаний скрыты где-то в разумах древних существ, но вряд ли они поделятся ими со своими потомками. Некоторые дисциплины стоят владельцам их тел. Вот, посмотри. — Он вновь открыл свой дневник и стал осторожно листать его. Перед глазами Катрин мелькали незнакомые лица — портреты, сделанные пером, карандашом и даже грифельным мелком. — Это Гангрел, — наконец он остановился, показывая портрет женщины с кошачьими ушами и усами. — Со временем они превращаются в зверей. Чем больше они используют свои навыки, тем больше приближаются к зверю. Так же и с Тзимиси. — Он вновь стал листать записи. — А кто это? — Катрин остановила его руку, показывая на рисунок красивой девушки с тёмно-рыжими косами. Пока он перелистывал страницы, Катрин заметила сотни рисунков и набросков этой девушки.— Ты рисуешь ее чаще всего. — Я же просил не лезть в мою жизнь! — Бэн отодвинул от нее дневник и стал сам внимательно рассматривать рисунок. — Она была твоей подругой? — Добьюсь власти, и заберу ее только для себя! — сказал он твёрдо. В его голосе было столько уверенности, настойчивости, что Катрин показалось, что Бэн рассматривает эту девушку лишь как предмет. При разговоре о ней, вампир время от времени бросал странные взгляды на переносной холодильник, отчего Катрин предположила, что загадочная девушка хранится там, и лишь размер ящика заставил ее усомниться в этом. — Нальешь мне еще крови? Кажется, я засыпаю, — произнесла она, показательно зевая. — Нет. С тебя достаточно. И теперь я перейду к главной магии — таинству создания вампира. — Ты расскажешь мне, как делать вампиров? — удивилась она. — Но ты же хотела знать всё, — рассмеялся Бэн. — Только помни, что это серьезная тайна. Многие Сиры не передают своим потомкам эту информацию. В Камарилье получить разрешение на Становление непростая задача, потому птенцам не говорят о возможности их крови. Саббат превращает людей в вампиров жестоким и кровожадным способом, сразу окуная их в мир борьбы. Для Становления вампиру требуется полностью осушить тело будущего Потомка и дать ему своей крови. Молодой вампир восстанет на следующую ночь, в ту же секунду или вообще никогда. Зависит от его силы воли, желания жить и просто везения. Саббат закапывает своих отпрысков, поджигает землю и наблюдает, как голодные твари вырывают себе путь на свободу. Вампира-создателя зовут Сиром. Его Дитя — Потомком, Отпрыском или Наследником. И часто Сиры Камарильи создают себе Детей, чтобы использовать их в своих целях — для Джихада. Саббатники молодых тварей отправляют на войну, чтобы закалить их в боях и научить выживанию. — Остановись, — сказала она, прерывая его и сосредоточенно сводя брови. — Ты говоришь, что станет человек вампиром или нет, зависит от его силы воли? То есть, если я буду недостаточно сильно желать жить, то просто умру? — Да. Скорее всего, так и будет. — Кажется, я передумала. — Кажется, я тебе и не предлагал этого. — А что же ты мне предлагал, говоря о долгосрочном контракте? — Подожди. Сама скоро поймешь. — Бэн потянулся за сигарой, но она истлела более чем наполовину, и он взял новую. — Я рассказал тебе о создании вампиров. Мне больше нечего добавить. Но теперь я расскажу тебе о создании слуг. Сотворение гулей с одной стороны намного более простое занятие, с другой — опасное и неблагодарное. Кровь вампира — сильнейший наркотик. Отрава, что сводит с ума, яд, который наполняет жилы и превращает человека в его подобие — гуля. Гули — рабы. Живут вечно при своих господах, исполняя все их поручения и пожелания. Почти безвольные, они созданы, чтобы подчиняться и следовать приказам. Гули привязаны к своим хозяевам. Верные псы, следующие по их стопам, они не способны их покинуть. И когда их жизни превысят срок жизни обычного человека, у них появляется новая проблема — без крови своего господина они умрут. Очень быстро и болезненно достигнут своего человеческого возраста и, состарившись, рассыплются в прах. Им необходимо принимать витэ — вампирскую кровь, хотя бы раз в месяц. Гулей держит не простая привязанность. Магические Узы Крови, связь образованная волшебной кровью вампира. Она полностью сковывает разум и подчиняет тело. Но таким же образом витэ действует и на других вампиров. Испив крови какого-то вампира однажды — испивший будет чувствовать преданность, привязанность. Испивши дважды, его свяжут крепкие чувства дружбы и любви. Испив трижды, вампир становится таким же рабом, как и гуль. Подчиненный воле и крови своего домитора[10], вампир лишается своей жизни, следуя приказам и указаниям своего повелителя. Но эти чувства очень близки и сравнимы с человеческим обожанием, обоготворением. И нередко вампиры, поддаваясь искушению и желанию полюбить, связывают друг друга Узами, чтобы наслаждаться несуществующими мертвыми чувствами, и надеясь хоть как-то скрасить свою не-жизнь. Узы Крови не держатся вечно. На них влияет сила воли, сила крови, способность сопротивлению и многие другие факторы. В среднем, Узы держатся около десяти лет за каждую ступень. Но более сильная кровь может привязать и на столетия. Ты хотела знать о силе крови? — Он кашлянул. — Саббат уверен, что сила определяется близостью к Каину. Я предполагаю, что первые вампиры всё же существовали. Пусть не в единственном числе, но всё же Праотцы дали Земле кровь бессмертных. И близость к ним уже определяет силу крови. Я подозреваю, что Густав, Принц Берлина, был прямым потомком Праотцов. Его кровь была непреодолимо желанна и сильна. Я пил ее не часто, но после глотка всё в моем теле менялось, и я чувствовал себя почти богом. Мне жаль, что его уничтожили. Пусть он был безумцем, но обладал невероятной силой и знаниями. — Если праотцы это высшая ступень, то они первого уровня, а Принц был второго. Вильгельм третьего, а ты уже четвёртого, — рассудительно сказал девушка, а Бэн громко хохотнул, словно она сказала невероятную глупость. — Думаю, со временем кровь густеет и сила увеличивается. Так что Принц был близок к всемогущим Праотцам[11]. — Как же его тогда смогли убить? — Один из его доверенных Детей предал его. Впрочем, Каспару никогда не стоило доверять, он оказался подлой крысой, и был казнен за убийство Густава. Катрин хотела еще что-то сказать, но Бэн властно махнул рукой, приказывая ей замолчать, затянулся сигаретой и затушил ее, оставляя дымящийся окурок в пепельнице. Дым заполнял пространство между мужчиной и женщиной и Бэн заговорил снова, продолжая свой рассказ. — Пока смертный не обращен в гуля, он может иметь Узы Крови со многими вампирами. Но после Обращения остаются Узы лишь со своим хозяином. Принятие крови других вампиров никак не воздействует на гуля. Чужую кровь слуги смогут использовать для лечения или для вампирских способностей. Но привязанности это не вызовет никакой. Вампир же может быть связан Узами со многими другими вампирами. И чем сильнее кровь, тем сильнее привязанность. Навязать Узы можно не только через укус. Некоторые изворотливые хитрецы использует тела смертных для передачи крови. Опоив человека большим количеством витэ и подсунув его своему врагу, можно навязать Связь, которую потом будет не разорвать десятилетиями. Но за такие выходки можно серьезно поплатиться. Вампиры не любят навязанные Узы и чаще всего, поняв, что их используют, втыкают кол в своего врага, что обездвиживает тело, и прячут его на несколько десятилетий или даже столетий, чтобы в следующий раз неповадно было. Кроме того, многие старейшины избегают этой Связи и запрещают давать витэ другим вампирам. Потому что Восстание Анархов, что привело к созданию разных сект, было вызвано недовольством молодых вампиров, которых насильно удерживали Узами. И старшие это помнят и боятся повторения. Бэн ненадолго замолчал и посмотрел на пустой бокал, в котором была его кровь, а потом на девушку и, приблизившись к ней, начал говорить быстрее: — Чтобы человек стал гулем, ему следует дать крови, примерно пинту, и обязательно три ночи подряд. Кровь отравляет тело, разрушает клетки и переделывает смертного на новый лад. Это обязательная часть ритуала называется Обращением. — Ты давал мне свою кровь, — воскликнула Катрин. — Ты знал, что она отравит меня! — Кровь изменит смертного, — продолжал Бэн, не обращая на нее внимания, — даст ему возможность учить дисциплины и использовать витэ своего домитора, чтобы лечить свое тело или делать сильнее. Простое употребление вампирской крови, не проходя ритуал обращения, даст лишь один незначительный бонус — бессмертие, и множество недостатков, такие как подчинение и вечное рабство. — И ты сказал, что дал мне крови не первый раз! — произнесла она так, словно только сейчас осознала это. — Гули преданы своим домиторам безгранично, не способны обмануть и, будучи связанными Узами, могут лишь обожать и восторгаться ими. Смена хозяина происходит нечасто, но, если уж возникла такая необходимость, то требуется лишить гуля крови своего старого хозяина на один лунный цикл и после этого напоить трижды кровью нового господина. Старые Узы спадут, образуя новую связь. — Ты сделал меня гулем! — Катрин вскочила на ноги слишком резко, из-за чего высокий стул неприятно заскрипел и пошатнулся. — Как ты мог! Бэн тоже поднялся. Быстро, очень быстро он оказался рядом с девушкой и, обхватив ее за талию, вывел на середину комнаты. Внезапно включился магнитофон и заиграл Венский вальс. Подняв руку девушки, Бэн стал вальсировать, утягивая ее за собой. — Что ты делаешь? Почему ты мне не отвечаешь?! — Она попыталась вырваться, но он держал ее с невероятной силой и продолжал крутиться всё быстрее. — Отпусти меня! Ты опоил меня, отравил. Меня ноги не держат! — Катрин чувствовала головокружение, и ее тело всё сильнее поддавалась панике. Разум всё еще пытался отрицать случившееся, всё еще искал логическое объяснение происходящему, но животный страх сковывал ее, и чем дальше, тем сильнее она теряла способность мыслить. — Ты же сама хотела потанцевать со мной. Думала об этом всю дорогу до гостиницы, — он говорил негромко, но девушке казалось, что его голос затмевал собой все звуки. Мужчина крутанул ее, и Катрин чуть не потеряла равновесие. Бэн легко подхватил девушку и снова стал танцевать. — Танцуй, Катерина! — велел он, улыбаясь. — Я больше не хочу! — чуть не плакала она. — И меня зовут Катрин. Вампир делал еще более широкие шаги, почти отрывая ее от пола, он подпевал музыке и кружил девушку всё сильней. Музыка замолчала также внезапно, как и началась. Бэн толкнул Катрин на кровать и лег сверху, удерживая ее руки. — Ты хотела заняться со мной любовью. — Он поцеловал девушку в губы и ее охватил еще больший ужас. — Думала об этом весь наш разговор. — Твои губы холодные, а дыхание ледяное. Ты действительно мертв! — Осознание медленно, но верно заставляло ее верить. Но верить было слишком страшно. — Когда-то я был одержим сексом. Всё мое существование сводилось к поиску удовольствия. Но теперь мое тело мертво и ты меня не привлекаешь. — Отпусти меня, — стала умолять она и слёзы непослушно полились из ее глаз. — Уже поздно. Солнце поднимается, а ты так легкомысленна. Мне придется оставить тебя со мной на день. За это время ты обдумаешь свое положение. — Он достал из-под покрывала веревку, и Катрин была уверена, что Бэн спланировал всё заранее. — Надеюсь, тебе не надо в туалет, совсем не хочется проснуться в твоих испражнениях. Девушка продолжала плакать, а Бэн засунул ей в рот кляп и, напевая что-то современное и бессмысленное, отодвинул ящик для белья, что был поставлен под широкой кроватью. В ящике было просторно и достаточно места для двоих. На дне лежали толстая перина и подушка. Мужчина добавил вторую подушку и довольно грубо кинул туда Катрин. Девушка пыталась дергаться, но веревки удерживали ее так крепко, что она не могла и пальцем двинуть. Бэн лег рядом и легко задвинул их под кровать. На мгновение кромешная тьма привела Катрин в еще больший ужас. Она завыла, заливаясь слезами от осознания того, что ей действительно придется провести тут более десяти часов. Внезапно рядом с ней загорелся неоновый фонарик, и лицо Бэна появилась прямо перед ее глазами. — Завтра нам предстоит сложная ночь, Катерина. Нужно сбежать из этого города, пока нас не расчленили безумцы Саббата. — Он смотрел ей прямо в глаза и улыбался. «Меня зовут Катрин!» — попыталась промычать она. — Спи! — велел он и ее сознание помутилось...