Обоюдное самоубийство

Я медленно открыл глаз и увидел перед собой расплывчатое изображение темных пятен на низком потолке. Зевнув, я моргнул несколько раз и перевернулся на бок, поправляя одеяло и накрывая им свои плечи, чтобы было теплее. Легкий холод охватил мое тело и я все никак не мог отойти ото сна, приснившегося мне уже под утро. Я не помню, что мне конкретно снилось, но сон был страшным и пугающе реалистичным. Стерев проступившие капельки пота со лба, я принялся судорожно вспоминать, ловя ускользающие от меня подсознание и пытаясь воспроизвести в памяти клочки сновидения. Кажется, это была ночь. Темный лес, враждебный для человека, шумел черной листвой, будто пытался о чем-то предупредить. Не помню толком, что было дальше, но ярко в память врезалось лишь то, как огромная белая собака нападала на меня, оскалив свои острые, как бритва, клыки, рвала когтями мою кожу. В ее звериных, холодных глазах чувствовалась лютая ненависть и озлобленность ко мне. Я пытался отбиться от нее, подставлял пальцы под укусы, позволяя ей рвать их. Кровь капала на землю, обагряя черную почву под моими ногами. А потом... Потом я просто упал и, почувствовав стальные челюсти, сомкнувшиеся на моем горле, неожиданно проснулся. Вот и все. «Что за чушь», - подумал я, сбрасывая с себя одеяло и прогоняя отголоски ночного кошмара. Было уже примерно девять часов утра, из окна на пол падал бледноватый свет, освещая узкую комнатушку храма, в котором я вчера остался ночевать. Я взглянул за окно. Тучи серо-белой вуалью затянули небо, никакого вчерашнего солнца не было и в помине. Вместо этого там моросил мелкий и противный дождь, размывая изображение дальних домов и навевая тоску и депрессию. Уныло, уныло. Я, зевнув еще раз и прикрывая рот ладонью, накинул свой плащ на плечи, не просовывая руки в рукава, затем машинально потянулся к карману, вытаскивая оттуда пачку с сигаретами и зажигалку. "Нет ничего лучше, чем покурить с утра, - усмехнулся я, зажигая сигарету и зажимая фильтр губами. Никотиновый дым быстро прогнал возникшую из-за дождя легкую тоску и вернул мне трезвость мысли. Вдруг в моих мыслях вспыхнул вчерашний разговор. - О боже! У нас же сегодня заказ". Я настолько неожиданно вспомнил об этом, что пулей выскочил из покоя, сильно хлопнув дверью. По узкому коридору пролетел глухой звук, усиливающийся из-за гробовой тишины, стоявшей в храме. Я, не обращая на это внимания, быстро побежал к входу в главный зал, спотыкаясь спросонья и чертыхаясь каждый раз, как мои ноги путались и я чуть ли не падал на твердый каменный пол узкого коридора. Вскоре, растрепанный и запыхавшийся, с глухим стуком моей ладони о дверь, я ворвался в большое помещение зала, ища глазами Хайне, моего нового напарника, и Эрнста. Они стояли недалеко от алтаря и о чем-то оживленно беседовали. Казалось, Хайне злится и что-то доказывается священнику. Тот кивает головой, однако пытается успокоиться взбесившегося «пса» и сгладить неприятную атмосферу. Оборвав предложение на полуслове, папаша обернулся на звук, с которым я буквально ввалился в зал, и приветливо улыбнулся: - Бадоу, - радостно протянул он, - доброе утро! - Сколько можно дрыхнуть? Ты время вообще видел?! – накинулся на меня Хайне, сверкнув звериным взглядом и зло смотря на меня из под белоснежных бровей красивого, чем-то напоминающего аристократическое, лица. Я попятился от этой едкой нападки, не зная, что сказать. Еще полусонный, я не мог никак вникнуть в смысл происходящего и подобрать слов для ответа. В этот момент между мной и Хайне повис какой-то момент растерянности, и «пес», увидев, видимо, что я ничего не понимаю, смирил свое раздражение и отошел назад, сердито шепча что-то себе под нос. - Девочки, не ссорьтесь, - шутливо произнес священник, улыбаясь какой-то дурацкой улыбочкой и осуждающе склонив голову на бок. Хайне фыркнул, посмотрев в сторону и разглядывая витражные окна, оставляющие огромные светлые квадраты и полукруги на каменном холодном полу главного зала. Я зевнул и тупо уставился на Эрнста. Сонливость, что, казалось, прошла из-за быстрого бега, вернулась вновь и с новой силой штурмовала мой невыспавшийся мозг. Я потер виски большими пальцами, ощущая легкую неприятную боль в голове. - Плохо спал? – заметил папаша, подойдя ко мне поближе и потрогав пальцами мое лицо. Я дернулся от него в сторону, не желая, чтобы ко мне прикасались сейчас. Было немного неприятно. Не знаю, почему. - Да нет. Просто не выспался, - бросил я, переведя взгляд на массивные двери, находившиеся в другом конце зала. Мельком я взглянул на Хайне. «Он смотрел на меня? – удивленно спросил я сам у себя, но потом удивление сменила легкая усмешка. – Да нет. Что за глупости. Просто показалось» Священник тем временем наблюдал за мной с какой-то странной и холодной улыбкой. Хайне не выдержал и пренебрежительно бросил мне: - Ты вообще помнишь про задание, молокосос? Я рассердился, метнув в сторону «пса» убийственный взгляд. Я хотел было что-то сказать в ответ, кажется, даже слова подходящие подыскал, но тут папаша вмешался, заметив, что дело опять приобретает опасные обороты. - Кстати да, Бадоу. У вас не ограничено время, но все же выехать лучше как можно раньше. Быстрее закончите - быстрее получите деньги. Папаша лукаво улыбнулся, будто зная, чем меня подкупить. Я ухмыльнулся, доставая из кармана плаща новую порцию любимого никотина и зажимая зубами сигарету. Дым плавно поднялся вверх, растворяясь в пространстве огромного зала церкви. Мне нравилось за ним наблюдать. Его серые струйки, льющиеся вопреки законам физики, вверх, напоминали чем-то крылья. Просто крылья, летящие ввысь. Меня всегда занимало это зрелище, успокаивало, помогало прийти в себя. Все-таки сигареты – моя самая сильная любовь в этом грязном мире. Я даже улыбнулся своим мыслям, снова отключившись от реальности. - Хватит в облаках летать! Иди и соберись, - раздраженно сказал Хайне, проходя мимо меня и направляясь, видимо, в свою комнату. От него еле уловимо пахло металлом – И учти. Еще раз опоздаешь – снесу челюсть. Я искривил губы в презрительной усмешке, сверля взглядом его спину, обтянутую кожаным плащом, подчеркивающим изгибы тела. - Животное, - все же ответил я «псу», но так, чтобы тот не услышал и не ввалил мне по первое число. Священник покачал головой, обреченно вздохнув. - Не стоит так, Бадоу. - Да мне плевать! Я, раздраженно посмотрев на священника (не знаю, почувствовал ли он мою злость), развернулся и пошел к главному выходу из церкви, громко ступая по каменному полу, по дороге стряхивая пепел с сигареты и цепляясь ногами за ровно выставленные лавочки для прихожан. -Как же раздражает эта скотина, - процедил сквозь зубы я, стараясь, чтобы папаша не услышал и не разразился какой-нибудь ужасно скучной лекцией. Открыв ногой дверь, попутно оставив там черный след от обуви, я вышел на улицу. Дождь перестал идти, но воздух все еще оставался свежим. Да и небо было затянуто сплошной серо-белой вуалью низких облаков, так что вчерашняя жара никак не грозила этой консервной банке. В таком антураже город смотрелся еще более жалко и низко. Грязно-зеленый отвратительный город. Я еще раз убедился в своей ненависти к нему, окидывая взглядом унылую панораму улиц. Подфутболивая ногами камешки и наступая в лужи, я брел по улице, глядя себе под ноги. По кирпичикам, из которых был сложен асфальт, стекали тонкие струи дождевой воды, оставляя за собой узкие мокрые дорожки. «Да кто он, этот Хайне? Генно-модифицированный убийца? – мое раздражение унес ветер этих улиц и я наконец трезво задумался о своем новом напарнике, с которым теперь мне придется работать неизвестное количество времени. – Слышал я, таких «псов» невозможно убить. Говорят, этот ошейник наделяет их чем-то вроде регенерации. Хм, человек, обреченный на бессмертие? Человек ли он?» Я остановился, вглядываясь вдаль. Мысль о Хайне как-то незаметно для меня самого, наполнила мою голову. Я пытался докопаться до сути. Понять, кто же он, и почему его характер стал именно таким. Раздражительным. Отрешенным. Высокомерным. Но, как бы ни старался, я утыкался в стену. Я знал его всего-то минут тридцать в общей сложности, что тут можно сказать? Я сплюнул, немного раздосадованный этим фактом, и нервно постучал по сигарете, стряхивая пепел. «Все же, слишком грустно, наверное, быть бессмертным, верно, Хайне?» - я усмехнулся, бросив в лужу остаток от сигареты и наблюдая, как из нее с легким шипением поднялся маленький комочек дыма и тот час же растворился в воздухе прогнивших улиц. В раздумьях я дошел до своего бывшего жилища. Оно так и стояло, полуразрушенное и никем не тронутое, в ряде своих каменных близнецов. Слева, там, где должна была быть стена, была лишь огромная груда камней, полуразрушенные соседние стены и практически полностью обвалившаяся крыша. Это здание чем-то напоминало голову, у которой снесли полчерепа. Я грустно вздохнул. От этого вида у меня почему-то здорово испортилось настроение, стало тоскливо. Подойдя к «дому», я приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Кругом стояли лужи воды, диван напрочь промок от утреннего дождя, и оттуда почему-то торчало пару пружин, кругом валялись осколки стены и разбросанные вещи. Оглядев потерянным взглядом остальные развалины, я сразу же приметил, что некоторых вещей не хватает. «Вот уроды, стащили-таки», - выругался я, проходя вглубь развалин и отбрасывая ногами промокший и негодный хлам. Среди всей этой кучи я пытался найти хоть что-то пригодное для поездки в штаб-квартиру. Слава богу, пистолеты я всегда носил с собой, поэтому, так сказать, самое главное – при мне. Но мне понадобились некоторые вещи, хоть пару шмоток и сменные патроны, которые я прятал под половицей радом с диваном. Я подошел к разваливающемуся предмету мебели, оглядев его сверху вниз. Мой любимый диван выглядел мало сказать плохо. Обивка кое-где порвалась совсем, из дыр торчал паралон и ржавые кольца пружин, тихо скрипя, как только еле-еле задеваешь диван. Я вздохнул, не в силах ничем помочь ему. Нагнувшись рядом, принялся отдирать половицу, под которую спрятал самые ценные вещи. Закончив с никак не поддающейся половицей, я из своего «тайника» выудил коробочку со сменными патронами и заначку сигарет. «Ох, боже мой, любимые мои», - я любовно посмотрел на сигареты, аккуратно пряча их в задний карман джинс и выпрямляясь в полный рост. Уходя из этого мертвого места, я еще раз окинул взглядом развалины дома и обреченно вздохнул. Все, что здесь было - пришло в полную негодность, а соответственно взять было больше нечего. Да и атмосфера угнетала. Взмахнув рыжей гривой и отбрасывая мешавшие волосы за плечи, я прошествовал к выходу, стряхивая капли воды с рукавов плаща. Кажется, на этом мое посещение «дома» закончено и можно приступать к самому делу. Не особо торопясь (мне было плевать на то, что там сказала эта высокомерная собака), я шел по мокрым улицам и бесцельно вглядывался в лица редких прохожих, которые, видимо, немного пугались моего прямого взгляда и, как-то тушуясь, старались пройти мимо как можно быстрее. Забавные такие. Будто мне до них вообще дело есть. "Странно, что все так вышло, - подумал я, прикрывая левый глаз и ступая по улице наугад. - Мой дом был разрушен этим псом, и я, не зная куда мне идти, поплелся к Эрнсту. А там этот Хайне. Напарник. Задание. Совпадение ли это? Нет, не так. Может ли это быть просто совпадением? И что значил тот сон. Белый пес". Кажется, я почувсвтовал едва различимый под тяжелыми мыслями страх. Мое подсознание что-то знало. Что-то, о чем я мог только догадываться. Впрочем, наверное, все это глупое. Находясь под властью внезапно накатившей грусти, я и не заметил, как подошел к храму. Он на фоне серо-зеленых домов выглядел особо величественно, сделанный из темного камня, высокий, с огромными витражными окнами, отражающими свет и превращающими его в разноцветные блики на стекле. Засмотревшись, я неожиданно услышал какой- то крик и, оторвав глаза от витражей, всегда занимавших мое воображение, поднял голову и посмотрел в сторону источника звука. Это был «пес». - Тупой идиот! Ты опоздал! Просил же, - ко мне приближался Хайне. Вид у него был весьма и весьма сердитый, нотки раздражения отчетливо слышались в его напряженном голосе. Я вздохнул, мне нечего было сказать в свое оправдание, да и настроения ругаться абсолютно не было. Я лишь подошел к нему, устало и безразлично рассматривая из-под полуприкрытого века. Хайне презрительно глянул на меня, однако ничего больше не сказал и принял свой обычный равнодушный и отрешенный от этого мира вид, словно показывая мне, что он выше. «Тупая собака», - подумал я, окинув его неприятным взглядом, выжигая в мыслях его сердце и расчленяя медленно и мучительно. - Я вызвал машину, - отрывисто бросил Хайне, бесстрастно глядя куда-то за горизонт. Наверняка, он был погружен в свои мысли. Наверняка, они были не самого позитивного содержания, но… Он никогда ничего не выражал на лице. Никаких эмоций, никаких чувств. Казалось, его мир делится на черное и белое, доброе и злое, горячее и холодное. Что он за существо? Какое у него прошлое? Откидывая раздражение и злость, мне был очень интересен Хайне. Он был не такой, как все те тупорылые дебилы, которых я так часто видел, выполняя задания и копаясь в грязном белье разъевшихся мажоров. В нем было что-то особенное, что-то свое. Закрыв глаза, я погрузился в мысли и анализ, закуривая крепкую сигарету из своей заначки. Они были совсем немного влажные, но курить было можно, и дым, заполняя грудную клетку, потихоньку стал всасывать все мои мысли и рассуждения, пока они совсем не исчезли и не остался один лишь только вкус сигарет да глубокая темнота перед закрытым глазом. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока приехала заказанная Хайне машина. Я лениво приоткрыл глаз, наблюдая, как «пес» открывает черную блестящую дверь и выжидающе на меня смотрит. Свысока, самодовольно так смотрит. Я пропустил этот взгляд мимо себя, стараясь не распаляться на такие мелочи, и сел в машину, не выкидывая сигарету и продолжая курить в салоне. Хайне сел рядом, с громким стуком хлопнув дверью машины и кивнув водителю. Мне было лень разглядывать человека за рулем, и я просто вновь закрыл глаза, выпуская изо рта приятный бархатисто-серый дым. - Прекрати курить, не переношу никотин, - тихо и безразлично сказал Хайне, даже не удостоив меня взглядом. - А то что? – вызывающе спросил я, усмехаясь и переводя взгляд на лицо «пса». - А то я убью тебя прямо тут. Я хотел было что-то сказать в ответ, но сейчас действительно не было настроение ни ругаться, ни отстаивать свои права. Я, открыв окно, швырнул туда половину оставшейся сигареты и откинулся на спинку сиденья, вновь прикрывая глаза и погружаясь в мысли. Из раздумий меня вывел снова прозвучавший голос Хайне: - Ты явно хочешь узнать обо мне, верно? Я открыл левый глаз, с недоверием вглядываясь в кроваво-красные глаза сидящего передо мной «пса». С чего это вдруг такая любезность? Неужели он действительно решил меня просветить, или же это часть какой-то задуманной им игры? Он, конечно, расчетливый, но не из тех, которые станут козырять информацией прошлого забавы ради. - Ну так что? – альбинос повторил свой вопрос, все с тем же раздражающим безразличием смотря на меня. На долю секунды мне показалось, что я уловил в его взгляде что-то еще. Но что?..