***
Луи знает, на что он идет. Но ему становится страшно перед каждым чертовым учебным годом, и это пока неизлечимо, как хронический насморк у ребенка. Он добирается до аудитории и слышит взрывы смеха и громкие голоса. Давай, чертов Луи Томлинсон, покажи, на что ты способен. Луи ногой открывает дверь и на миг в классе повисает ошеломленная тишина. Тонкий девчачий голос спрашивает: - Вам помочь, сэр? - Нет, - выдыхает Луи, роняя книги на стол, - нет, спасибо. Он обводит взглядом класс. Господи, до чего они тут все - высокие? взрослые? Зачем им современная трактовка булгаковской прозы, когда в таком возрасте положено напиваться вдрызг на дешевых вечеринках и целоваться с девочками в темных подъездах? Луи вздыхает. Он запрыгивает на стол и скрещивает лодыжки, поблагодарив судьбу за выдержку и новую голубую рубашку. - Доброе -, - начинает он, и слышит стук в дверь. В класс заглядывает голубоглазый блондин с фиолетовой челкой. Луи знает его - Лиам с пеной на губах доказывал, что это парень - будущее его школьной футбольной сборной. Как же его зовут? Нил? Николас? - Здра, - говорит он и тут же осекается, - извините, эм… Вы наш преподаватель литературы? Просто… Тренер Пейн задержал нас утром на тренировке, мы наигрывали новый состав, и - - Я понимаю, - прерывает его Луи. Найл, вот как его зовут, точно, - вы можете пройти, Найл, только закройте за собой дверь. И Луи снова поворачивается к классу, ожидая, пока блондин сядет на свое место. И он почти что падает с парты, и безбожно роняет портрет лорда Байрона на пол, когда видит мальчика, который идет следом за Найлом. Луи прочитал чертову кучу романтических книжек, и, наверное, он должен знать, как это бывает, когда видишь его, но - Но ни искр, ни фонтана фейерверков, ни покалывания в груди, ничего. Просто огромная, удушающая волна, от которой трудно дышать, и Луи чувствует, как его пальцы дрожат. Но даже сквозь эту размытую дымку Луи видит, какие ошеломляющие, огромные глаза у этого парня - они зеленые, с золотыми крапинами, и Луи сравнил бы их с предрассветным солнечным лучом, слегка ласкающим кроны деревьев. И когда взгляд Луи опускается ниже, он еле сдерживает тихий вздох и благодарит судьбу за то, что школьную форму отменили еще год назад, - эти чертовы скинни с дырками на коленях, вероятно, будут сниться Луи всю оставшуюся жизнь. И когда мальчик садится за парту, и небрежно откидывает кудряшки - кудряшки! - Луи замечает россыпь татуировок у него на правой руке, на бицепсе, на ключицах, и они какие-то бессмысленные, но великолепные. Этот парень - или греческий бог? - великолепен сам по себе. Луи сжимает костяшки пальцев и собирает всю свою волю в кулак. - Доброе утро, - говорит он, на миг закрывая глаза, - как вы уже знаете, ваша предыдущая преподавательница отправилась в бессрочное свадебное путешествие, - По классу пролетает смешок, и Луи замечает ямочки на щеках у кудрявого парня. Ямочки. У кого еще в этом мире есть такие ямочки? - И я буду вашим учителем литературы на этот год, - продолжает Луи, - меня зовут мистер Томлинсон, и мне двадцать три года. Я люблю эспрессо без сахара и фильмы с Хью Грантом, и я искренне надеюсь, что вы напишете мне эссе на триста слов к среде на тему «История развития английской литературы». Обязательно упомяните ваш любимый литературный жанр, и писателя, к которому вы испытываете наиболее сильное уважение. Он слышит, как класс скрипит ручками. - А какой ваш любимый писатель, мистер Томлинсон? - спрашивает рыжеволосая девочка, и Луи на секунду прикрывает глаза. Когда ему задают такой вопрос, он всегда теряется, потому что его словно накрывает волной их образов и фамилий. Ладно. Пусть. - Пинтер, - говорит он, - и Пастернак. Девочка удовлетворенно кивает головой. - И если у кого-то возникают какие-то вопросы, - продолжает Луи, - то мои консультации проходят каждый понедельник, с четырех до семи. И не забудьте про творческую работу, которую вы должны сдать мне до декабря. Класс кивает головой. Луи выдыхает. Вроде все идет хорошо. Все хорошо, не считая скинни-парня, который усердно рисует звездочки и кружочки на полях своей тетради, высунув кончик языка. - Отлично, - говорит Луи, спрыгивая с парты, и вынимая из сумки список присутствующих, - тогда, может быть, давайте познакомимся с вами, а потом начнем нашу прогулку по темному лесу английской литературы? Не дожидаясь ответа, Луи выходит на середину класса и зачитывает фамилии. Как же его зовут, - лихорадочно крутится у Луи в голове, - Том? Винс? Сэм? Рой? Нет, слишком просто, слишком безвкусно, слишком - - Стайлс, Гарри. Скинни поднимается со своего места и смотрит Луи прямо в глаза. Луи чувствует внезапную слабость в ногах, и облокачивается прямо на доску, не задумываясь над тем, что его новая рубашка может безбожно испачкаться. - Хорошо, - преувеличенно бодро говорит Луи, - садитесь, Гарри, приятно познакомится. - Мне тоже, мистер Томлинсон. Это первый раз в жизни, когда Луи кажется, что его имя - растопленный шоколад. Так медленно, так тягуче, так горячо… Луи смотрит на свои руки и замечает мурашки. - Так, - хрипло говорит он, - продолжим. Стюарт, Эмми. Закончив со списком, Луи вытаскивает план занятия и тяжело вздыхает: - Начнем, - безжизненно говорит он, - начнем с поэзии. Пожалуйста, запишите фамилии и даты. Он пытается выжить в этой игре, и не вздрагивать от каждого взгляда на эти руки, и глаза, и волосы, и не закусывать губу от тени ресниц, которая ложится на щеки этого мальчика, и черт бы побрал тебя, Гарри Стайлс, откуда ты так хорошо знаешь основные этапы развития английского революционного романтизма? - Почему все думают, что Байрон круче Шелли? Это же совершенно не так! - слегка обиженно спрашивает Гарри, в сто двадцать пятый раз за урок, и Луи просто не знает, что ему сказать. - Понимаешь, - начинает Луи, не замечая сам, как переходит на «ты», - понимаешь, Гарри, в то время английской власти было угодно именно такое восприятие действительности, каким обладал Байрон. И - - Но вы же понимаете всю бедноту его метафор? - Гарри почти раздражен, и его чертовы прекрасные глаза сияют, как огоньки на новогодней елке, - его бледные эпитеты, а образы? Это же просто кошмар, а не образы! Луи обессилено падает на стул. - Откуда ты взялся, Стайлс? - спрашивает он его, и слава небесам, класс смеется, а Гарри скромно улыбается, - ты что, реинкарнация какого-нибудь кембриджского профессора? Гарри смотрит на него невинно и мягко: - Нет, сэр, я просто люблю литературу и, - - Ты участвовал в Ежегодном Литературном Соревновании в прошлом году? Нет? Ты порвешь их всех, Гарри, правда. Ты должен отстоять честь нашей школы - Луи убежден в этом на все сто процентов. Гарри кивает, и его щеки становятся розовыми: - Но, мистер Томлинсон, мне нужна подготовка, и если вы, - Луи прерывает его: - Я сделаю все, что в моих силах, мистер Стайлс. Итак, кто-нибудь, кроме Гарри, знает еще хоть что-то о поэтике лорда Байрона?***
После занятия Луи собирает все свои книжки, и напоминает выпускникам об их домашнем задании. Он доволен - все вроде бы прошло неплохо для первого раза, ну кроме - - Мистер Ти! - Гарри, путаясь в его бэмби-ногах, подходит к Луи и не раздумывая, забирает половину его книжек, и Луи поражается, насколько гигантские его ладони, Луи хочется прикоснуться к ним, но - - Да, мистер Стайлс? - Луи благодарно смотрит на него, и Гарри хмурится: - Можно просто Гарри, сэр. Ох. Ох. Да. - Чем я могу помочь, Гарри? - Я бы хотел попросить вас составить для меня список литературы… ну знаете, для Ежегодного соревнования, - Гарри мнется. Луи улыбается. - Конечно, я принесу его в понедельник. Они останавливаются у учительской, и все его учебники Гарри до сих пор держит одной рукой. - Спасибо, - Луи осторожно забирает книжки у Гарри, слегка дотрагиваясь до его пальцев, и это как пожар, как только-только вспыхнувшее пламя, - увидимся через неделю? Гарри открывает рот, словно хочет что-то сказать, но тут дверь учительской распахивается, и из нее выглядывает Лиам, как всегда серьезный и довольный. - Луи, чего ты не - О, ты уже познакомился с моим новым нападающим? Он талантлив как три Бэкхема вместе взятых! Гарри краснеет и прячет лицо в ладонях. Луи смотрит на него с нежностью. - Я надеюсь, ты придешь на матч, - продолжает Лиам, - четвертьфинал, и на подготовку только две недели… Ох, это будет чертовски сложно! - Я думаю, все будет нормально, - бормочет Гарри, стряхивая с рукава футболки невидимые пылинки, - мы сделаем их, тренер, особенно, если у нас будет такая поддержка. Луи понимает, что этот гадкий мальчишка имеет в виду, но не может сдержать улыбки. Лиам странно смотрит на них двоих: - Жду тебя сегодня в шесть, Стайлс, - говорит он, и Гарри кивает, - Луи, пойдем, мне нужно обсудить с тобой…эм…план воспитательной работы. - До свидания, мистер Ти, - Гарри смотрит Луи прямо в глаза, и Луи сейчас - ласточка, выпущенная на свободу, первый снег, выпавший в начале декабря, - рад был познакомиться с вами. - Я тоже, - сглатывает Луи, - спасибо за помощь, Гарри. Всего хорошего. Гарри кивает, и поворачивается к ним спиной, и Луи на самом деле облизывается, когда видит, как перекатываются его мышцы под тонкой футболкой. Лиам берет его за плечи и грубо встряхивает: - Ты в своем уме, идиот? Он же ученик! Луи распахивает глаза: - Ли, о чем ты? Мальчик просто помог донести мне учебники! Лиам вздыхает: - Ты закончишь свою жизнь за решеткой, Томлинсон, если будешь так пялится на него. Луи пожимает плечами: - Я не понимаю тебя, Лиам. Зейн уже освободился? И, открывая коробочку с салатом, Луи думает, что, наверное, он согласен и на более жестокое наказание, лишь бы любоваться ямочками этого парня каждый день.