***
Крошечная квартира-студия Зейна, вероятно, самое холодное место на земле, поэтому они сидят на кухне - Луи между Гарри и Лиамом, - и пьют дурацкий мятный чай, потому что кроме этого у Зейна больше ничего нет. - Итак, парни, - говорит он, щедро накладывая салат на тарелки, - расскажите мне о своем будущем. Что вы будете делать дальше? - Хмм, - задумчиво говорит Луи, потирая рукой подбородок, - если я не умру от этого холода и твоих отвратительных кулинарных способностей, Зейни, то я обязательно приду домой и напишу для тебя шестистраничную поэму, которая… - Заткнись, придурок, - говорит ему Зейн и смотрит на Гарри с Найлом, - я имею в виду вас, ребята. Найл крадет вишенку с шоколадного пирога, который они купили в соседней булочной: - Я хочу поступить в музыкальный колледж, - гордо говорит он, - я люблю играть на гитаре, я бы играл на гитаре все дни напролет, и поэтому - я не знаю, я хочу играть в какой-нибудь крутой группе, типа - ну, One Republic? - Дорогой, - Зейн сочувственно гладит его по голове, - съешь еще вишенку, не стесняйся, эк, куда тебя занесло! Ну а ты, Стайлс? Гарри откашливается и кидает быстрый взгляд на Луи: - Я хотел бы стать писателем, - скромно говорит он, - что-то типа в жанре городской прозы, и поэтому я хочу поступить на отделение английской литературы. Я просто хочу писать, я уже написал два рассказа, и на них были доброжелательные отзывы, так что, - Гарри кусает губу, - вот. - Ты писал рассказы? - Луи поворачивается к нему, - где их печатали? Кто их читал? Гарри смотрит на чашку чая. - Просто один сайт в интернете, ну как бы, для начинающих, его создали английские писатели, специально, в поддержку, поэтому я просто решил попробовать, ну и людям нравится, кое-кто мне прислал даже отзывы. Луи видит, что Гарри лукавит. Что он не договаривает, как крестная-фея, которая боится предупредить Золушку о том, что в полночь все волшебство рассеется. - Кто?- мягко спрашивает он, кладя руку ему на плечо, незаметно прикасаясь к ключичной ямке, - кто тебе написал, Хазза? - Это неважно, - говорит он, сглатывая, - я не хотел показывать это, но оказывается, наличие такого материала пригодится при поступлении, и поэтому - вот. - Ты почитаешь нам? - спрашивает Лиам, закутавшись в одеяло, и высунув наружу только свой покрасневший кончик носа, - о чем ты пишешь? Гарри пожимает плечами. - О любви, - просто говорит он. О Любви - отдается эхом в голове у Луи. Он пишет о любви. Мальчик, который никогда не влюблялся. О господи. - Мне надо выйти, - Луи встает из-за стола на дрожащих ногах. В груди что-то сильно болит, так, что трудно дышать, почти невозможно, кажется, что кислород ему нужно вводить внутривенно, - на пару минут, ладно? Зейн кивает, Найл и Лиам обсуждают последнюю игру Челси, Гарри обеспокоенно смотрит ему вслед. Луи выходит на балкон и заворачивается в свое пальто, утыкаясь носом в шарф. Гарри. Вот в чем проблема. Это не какое-то однодневное увлечение, и это пугает. Пугает, потому что, наверное, это серьезно. Первый раз в жизни у Луи что-то серьезно. И надо же такому случится - ирония судьбы, не иначе, причем, горькая, - что этим «серьезно» стал не бариста в ближайшем кафе, не один из спортсменов - друзей Лиама, а он - он, его ученик, этот кудрявый, ослепительный мальчик, который пишет рассказы про любовь. Прекрасно. - Я боюсь показать ему, - слышит он глубокий голос Гарри из кухни. Их отделяет всего две стены, и поэтому он звучит слегка приглушенно, - тому, о ком я пишу. Для кого я пишу. - О, - голос Зейна на мгновение замирает, - может, тебе стоит показать их ему? Просто, на всякий случай? - Мне есть что терять, - грустно говорит Гарри и Луи представляет, как опускаются уголки его губ, - я думаю, если… Ну на крайний случай. Когда я буду уже у края пропасти. - Может, не надо запускать все настолько далеко? - бархатный голос Лиама с легким акцентом звучит немного испуганно, - у нас игра через неделю, Стайлс, о какой пропасти ты говоришь? - Ох, успокойся, Ли, это метафора, - улыбается Зейн, - еще чаю? - У тебя отвратительный чай, - говорит ему Лиам, - я хочу чего-нибудь покрепче. - Водка с соком? - предлагает Зейн. - Пойду посмотрю, как там Луи, - глубокий голос Гарри слышится все отчетливее. - Эй, - слышит Луи за своей спиной, и чувствует волну тепла. По его спине пробегают мурашки, и он слегка вздрагивает, - не хочешь вернуться в квартиру? Луи поворачивает голову и пару минут любуется взволнованными глазами и широкой улыбкой. - Нет, - говорит он, отчаянно качая головой, - я знаю, что там будет. Зейн устроит водкомарафон, кто выпьет быстрее и не опьянеет, я не знаю. Гарри смеется. Ох, этот смех. Как лужи на улицах летним утром, как мороженое, как бессонная ночь. Как причина бессонной ночи. - Мне нравятся твои друзья, - доверительно говорит он. Луи кивает. - Останешься здесь? - спрашивает он, наблюдая за тем, как Гарри заворачивает рукава своего серого свитера, - тогда тебе лучше будет надеть свою дорогущую куртку, не забывай, Стайлс, у тебя еще контрольная по литературе и полуфинал вашего футбольного кубка. Гарри кивает и через пару минут возвращается - от его куртки до сих пор пахнет дорогими духами, а шапка открывает лоб, и Луи видит выбившиеся кудряшки и не может сдержать себя: - Мне нравится твоя шапка, - судорожно выдыхает он, обхватывая себя двумя руками, поднимая глаза на лондонское небо. «Мне нравишься ты». - Я могу подарить, - просто говорит Гарри, и Луи думает, что это неплохо - иметь что-то от Гарри, что-то, что пахнет, как Гарри, что-то такое же теплое, спокойное. Луи просто улыбается ему и слегка вздрагивает. - Тебе холодно? - сочувственно спрашивает Гарри, и Луи поводит плечом, потому что да, ему чертовски холодно, и пора бы переходить на дубленки, наверное, потому что - Он не успевает додумать, договорить. Через минуту он падает в теплый океан больших, крепких рук, и замечает лишь татуировку замка на запястье и дорогие часы. Он инстинктивно прижимается спиной, чувствуя как Гарри складывает ладони в замок у него на животе и ставит свой подбородок ему на голову. Луи закусывает губу - до металлического вкуса, потому что это так тепло, так - Гарри, Гарри, Гарри, дом, дом, Рождество, сон, чай. Они просто стоят, обнявшись, - как две виноградные лозы, - голова Луи на плече у Гарри, руки Гарри на животе у Луи, и они смотрят, как небо медленно меняет цвет, и Луи думает, что это - этот вечер - отправная точка, и все, что произошло сегодня, наполнило его до краев, заставило его кровь кипеть. - Стайлс! - кричит Зейн из кухни, - отвяжись от Луи, и иди сюда, потому что твой друг напился, как хрюшка на Пасху, и он собирается исполнить нам Шакиру в акустике, я не люблю Шакиру, я не хочу это слушать! - А зря, - счастливо говорит абсолютно пьяный Найл, - она вел-велико-колепна. Я сейчас только настрою… - Зейн, - строго говорит Луи, заходя на кухню, - ты что, сошел с ума? Зачем ты пьешь водку со своим учеником? Найл? Лиам? Но Лиам просто спит, привалившись к стене, изредка похрапывая. - Ладно, - говорит Луи, прикусывая губу, - Найл будет спать на диване, в гостиной. - Я постелю, - вызывается Гарри. Зейн прислоняется лбом к холодильнику. - Я не пьян, - слабо говорит он, - я просто устал. Мы просто отмечали победу Стайлса на сегодняшнем конкурсе. - Да-да, - говорит Луи, - конечно. Иди в кровать, мой дорогой. Зейн послушно кивает и, пошатываясь, бредет к себе в спальню. Гарри расстилает диван, напевая себе под нос. Луи вздыхает и обнимает Найла за плечи, ведя в гостиную: - Давай, - командует Луи, когда Найл с блаженной улыбкой плюхается на кровать, - спать. Найл зарывается лицом в подушку. Луи смотрит на Гарри. Гарри смотрит в потолок. - Пойдем, я отвезу тебя домой, - устало говорит он, запахивая пальто и наматывая шарф. Гарри согласно кивает. - Ну так о чем же ты пишешь, Гарольд? - спрашивает его Луи, когда они выезжают на главную дорогу, - расскажи мне. Гарри пожимает плечами. - Там много синего цвета, - внезапно говорит он, избегая взгляда Луи, - даже не синего, а я не знаю… Небесного? Лазурного? И много ресниц. И улыбок. Таких, от которых появляются морщинки в уголках глаз, просто очаровательные морщинки, я бы… Я бы целовал их каждое утро, когда просыпался. Луи болезненно морщится. Его сердце прыгает в груди, разрывается, такое чувство, что он сам сделан из стекла, а слова Гарри - это тяжелые булыжники, и он вот-вот разобьется, разлетится на части, и он неглуп, и он понимает все, что Гарри говорит ему, но - - Но мне есть что терять, - снова говорит Гарри, его глаза закрываются, - и поэтому я не хочу рисковать. Они подъезжают к его дому и Гарри, смущенно улыбаясь, расстегивает ремень безопасности. - Спасибо, - говорит он. Луи кивает. - Увидимся завтра в школе, - говорит он, и скользит взглядом по лицу Гарри, которое так близко, так нежно, так прозрачно в тусклом свете фонарей. - Пожалуйста, - вырывается у него, - можно обнять тебя, Хазза? Гарри согласно кивает, и протягивает руки к нему, прижимая сильнее. Если бы было можно, они бы слились друг в друге, напились бы друг другом. Луи тает в нем - он забывает собственное имя, он забывает, как зовут его мать и когда у него день рождения. Все что есть, что есть сейчас, на данный момент - сильные руки, запах дорогих духов и частое сердцебиение. Тук-тук-тук. Луи, отпусти его. Тук-тук-тук. Нет, я не хочу. Тук-тук-тук. Луи, он твой ученик, черт возьми. Тук-тук-тук. Мне плевать. Тук-тук-тук. У тебя проблемы, Луи. - Спасибо, Хазза, - бормочет он, выбираясь из-под его рук, вновь замерзая, вздрагивая, - иди домой. Давай. Уходи. Гарри смотрит на него большими, сияющими глазами и все внутри Луи прыгает, как дети на батуте. Он кивает и выбирается из машины: - Спокойной ночи, Луи. Луи глубоко вздыхает и заводит мотор.***
В среду утром Луи радостно читает французские сказки вместе с младшеклассниками, и смешно повышая голос, изображает все семь жен Синей Бороды. Внезапно дверь распахивается и на пороге появляется Зейн: - Тебя к директору, Томмо, - говорит он, вырывая книжку из рук опешившего Луи, - я пока посмотрю за ними. Что вы читаете? О, сказки! - Национальный фольклор, - отдышавшись, Луи прикусывает губу, - зачем она меня вызывает, Зи? Зейн пожимает плечами: - Не знаю, может, хотят поблагодарить за твой выигранный литературный конкурс, лучше иди, Томмо, правда. Луи обводит взглядом класс: - Я вернусь через десять минут, - обещает он, - мистер Малик пока побудет с вами, хорошо? - Мы любим мистера Малика, - пищит кто-то, и Луи закатывает глаза. Кто-нибудь в этой школе - в этом мире - интересно, не любит Зейна? - Мистер Томлинсон, - говорит миссис Финниган, когда он входит к ней в кабинет и неуверенно присаживается на стул, - прекрасно. Нам с вами есть о чем поговорить. Луи слегка прищуривается и вежливо улыбается, хотя внутри его бушует ураган, цунами, торнадо, и он едва может дышать, вытирая потные ладони о черные джинсы. - Но, конечно, сперва, позвольте поздравить вас с победой, - улыбаясь, говорит она, - это наша первая победа за последние пять лет, и мы очень, очень довольны вашей работой. Луи поднимает брови. - Спасибо, - говорит он, сжимая пальцы в замок. Что от него хочет эта ухоженная женщина в черном платье, с огромной бабочкой-брошкой на груди? Что она делает в этом кабинете? Почему бы ей не распевать романсы в самодельных ансамблях? - Но, - миссис Финниган вертит в руках чашку, проводит по ней пальцами, - но как мне стало известно, ваши отношения с мистером Стайлсом, нашей надеждой, блестящим, - она причмокивает губами, как будто мечтает его съесть, - выпускником, вышли за надлежащую грань. Луи чуть не падает со стула и понимает, что его сейчас стошнит. Дышать, дышать, дышать. - Я не знаю, откуда у вас эта информация, порочащая честь и достоинство учителя и ученика, - Луи понижает голос и сверлит директрису глазами, потому что все внутри него пылает и кричит: «это не правда, это не правда, но даже если это и правда, то это не ваше дело!».- И я уверен, что у вас, или у человека, который донес до вас эту глупую сплетню, нет никаких доказательств. Миссис Финниган пожимает плечами. - Этот человек сказал, что неоднократно видел вас с мистером Стайлсом, выходящими из кабинета литературы, причем, поздно вечером, - она сжимает губы, - и, между прочим, это видели даже охранники. Луи закатывает глаза. Ему страшно. Черт возьми, как же ему страшно. - Смею напомнить вам, - тихо говорит он, мило улыбаясь и откидывая челку, - что у нас с выпускниками два раза в неделю проходят консультации, и конечно, мы иногда заканчиваем поздно, но никто не заставлял Кольриджа писать такие отвратительно длинные поэмы. - Ладно, - миссис Финниган, встает из-за стола, - я хочу убедиться в этом лично. Я хочу спросить ваших учеников. - А, - вырывается у Луи, пока он идет по коридору за директрисой, - вы… я…но… Она распахивает дверь, и, как корабль, мощно вплывает в кабинет. Луи стоит у нее за спиной и ловит обеспокоенные взгляды, избегая смотреть на вторую парту, там, где… - Извините, мисс Доусон, - говорит директриса, кивая в сторону худенькой испуганной учительницы биологии, - мне просто нужно кое о чем спросить этих ребят. Буквально, пять минут, пожалуйста. - Да, конечно, - мисс Доусон, встает из-за стола и подходит к двери, судорожно сжимая в руках коробку с толстыми земляными червями, - мы просто изучаем внутренние строение, ну, знаете, нервную систему, это очень захватывающе, и - - Спасибо, - прерывает ее миссис Финниган, и ждет, пока за ней закроется дверь. - Итак, класс. Встаньте те, кто регулярно ходит на литературные консультации к мистеру Томлинсону. Гарри, разумеется, поднимается первым. За ним Найл, с ленивой ухмылкой. Потом еще, еще, еще. Луи прикрывает глаза. В общей сложности, его консультации посещают пятнадцать человек. Да. Здорово. - И во сколько вы заканчиваете свои занятия? - недовольно спрашивает директриса. Найл чешет бровь. - Ну, это зависит от того количества произведений, которые мы изучаем, - важно говорит он, слегка улыбаясь. Луи уверен, что единственной книгой, которую Найл прочитал в своей жизни, была первая часть «Гарри Поттера». - И что же вы читали в последний раз? - мягко спрашивает его миссис Финниган. Найл прикусывает губу. - Городскую прозу, - медленно говорит Гарри, откидывая волосы назад, - что-то типа Буковски или Паланика, на самом деле. Директриса молчит. Луи понимает, что этот раунд они выиграли. Он чувствует взгляд Гарри на своей спине. - Хорошо, - говорит директриса, выходя из класса,- видимо, это были просто сплетни, извините, мистер Томлинсон, я не хотела обижать вас. Луи кивает. Он едва может стоять на ногах. - Вы прекрасный учитель, - говорит она ему, похлопывая по плечу, - я рада, что вы работаете у нас. Луи несется в спортзал, врывается в малюсенькую комнатушку Лиама и падает на диван. Лиам, крикнув: «а теперь попробуйте потренировать большинство», кидает мяч высокому парню в желтых кроссовках и заходит вслед за Луи, закрывая дверь. - Что? - спрашивает он. Луи поднимает глаза, морщится и зарывается лицом в подушку. - Томмо, бог мой, да что случилось? Мама? Сестры? Гарри? Луи всхлипывает и кашляет, до тех пор, пока Лиам не приносит ему стакан с водой. - Кто-то сказал директрисе, что мол, наши отношения с Гарри перешли все границы, но, Ли, - Луи яростно потирает лоб, - у нас нет отношений. У нас с ним нет отношений, вот в чем дело, понимаешь? - Что? Что ты говоришь? - у Лиама дрожит голос. Даже у Лиама, их доморощенного Бэтмена, который не боится ничего - ни высоты, ни крыс, ни мышей, ни кулинарных способностей Зейна. - Я гарантирую тебе, Ли, - тихо говорит он, откидываясь на диван и закрывая глаза, - завтра вся школа будет уверена в том, что я тот самый бездушный учитель-извращенец, который соблазнил своего ученика.