Erzwingung

Моран в свои двадцать пять видел уже достаточно всякого, чтобы не бояться многого, чтобы многие страхи и фобии сами при виде его забивались в дальний угол. В свои двадцать пять Моран уже был полковником. *** Сквозь странный белый шум до него долетали нечеткие, будто приглушенные механические звуки, незнакомые голоса, скрежет металла; в глазах совершенно темно. Руки ужасно болели, все тело затекло и отказывалось функционировать. Голова болела ужасно. Воспоминания были смутными и смазанными. Его щеку вдруг обожгло, как будто кто-то ударил его по лицу. Звуки стали значительно громче, его замутило. После еще пары таких же ударов он снова потерял сознание. *** Звуки громом ударили по больной голове. С волос и с уже порядком порванной одежды стекает ледяная вода. Во рту чувствуется неприятный кислый привкус вперемешку с кровью. Веки тяжелые. Глаза так и не видят. Все слишком быстро. Голова кружится. Что-то снова нещадно шумит рядом. "Как же болит голова..." *** Руки болят адски. Плечи ноют. С запястий стекает что-то теплое. Кажется, кровь. Кожу на виске стягивает от подсохшей крови. Помещение, кажется изменилось, звуки другие, те, как будто под водой, хотя сказать сложно, он все еще ни черта не видит. Он не может вот так просто ослепнуть, правда? Даже не помня, что произошло? "Черт, что это за дерьмо такое? Так... Надо собраться и вспомнить, что было до... до этого." *** Опять сменились звуки. Опять шквал ледяной воды. Но на этот раз его как будто окатили из пожарного шланга. Ребра тупо ноют, старые переломы, кажется, пополнились еще парой новых. Внутри совершенно пусто. — Бобби, пора его — это... — Эй, ну как там наш гость? — голос совершенно отвратительный. Немного гнусавит, как будто нос сломан. — Вроде опять очухался. Эй, — в грудь Себастьяну ткнулся пожарный шланг, — нравится висеть тут? Себастьян открыл слепые глаза и дернулся, в попытке ударить стоявшего перед ним человека, но руки обожгло болью, а в грудь ткнулась тонкая металлическая палка. Он попытался от нее избавиться, оттолкнуть от сломанных ребер, но его прошил электрический заряд. Не слишком сильный, но достаточный, чтобы боль ярко ощущалась всем телом. — Будешь рыпаться, забью как скот или вот этим вот зажарю. Моран только плюнул накопившейся во рту кровью вперед. Помещение наполнилось гулким хриплым смехом. — Ну ты и снайпер, как тебя вообще учили? С трех метров и не попасть. — Эй, Бобби, подожди-ка... — Снова тот первый голос, моложе и... беспокойнее? Кажется, человек не уверен в том, что должен делать. — Черт бы тебя побрал, чего тебе? — Он, кажись, слепой... — разговор немного приглушен белым шумом, они будто отвернулись от него. — Да не может быть. Нашли то мы его очень даже зрячим... С чего бы ему вдруг ослепнуть? — Да говорю же я тебе, слепой. Сам посмотри. Ты перед ним махал палкой, а он и носом не повел, потом еще так промахнулся, когда плевал... Себастьян слышал все, о чем говорили те двое. Его снова замутило. Голоса вдруг снова звучали как из-под воды. *** — Эй, принцесса! Просыпайся, гости заждались! — его снова ударило током, — Давай-давай! В спину ему уткнулась все та же металлическая палка. Его руки уже отцепили, он больше не висел. Сейчас, когда человек сзади настойчиво толкал Себа в спину, осознание того, что тело совершенно не подчиняется, особенно сильно ударило в голову. Ноги совершенно не держали. Определенно, голод и обезвоживание ему не на пользу — Пошел! — еще один толчок в спину, и Моран летит на холодный мокрый пол. — Иен! Тащи сюда свой зад!— послышались быстрые шаги. — Чего тебе? — Тащи этого ублюдка к нашим дорогим гостям! Его ноги, видишь ли, не держат. Морана перетащили в какое- то другое помещение. Там было заметно теплее и... светлее? И полы были хорошие, паркет, наверное. Его бросили на что-то немного колючее. Ковер. В комнате воцарилась тишина. Слышно было только оглушительное хриплое и прерывистое дыхание Морана. Его осматривали. — Это не тот,— тихий спокойный и очень знакомый голос. — Сэр... Вы сказали снайпер, вы дали координаты, мы взяли... — Вы успели? — Нет, он выстрелил, кстати, эм... сэр, у нас есть непредвиденные потери. Простите, но мы вынуждены требовать больше, чем было в договоре, так как потеряли своего человека... — Закрой свой рот, — в голосе сквозит нотка злобы, — и вытри ему лицо. Я хочу все-таки знать, кто это. Себастьяна кто-то схватил за подбородок, он дернулся и снова плюнул. На этот раз, видно, попал, потому что кто-то тихо чертыхнулся и схватил его за волосы, полнимая его лицо вверх. По лбу, носу и скулам прошлась шершавая тряпка, потом по глазам. Одного лишь прикосновения к векам было достаточно, чтобы Моран сжал зубы от неприятного жгущего ощущения. Его будто снова ударили током. — Ну что ж, — злоба в голосе сменилась довольной усмешкой, — неуловимый и ужасный Себастьян Моран, не так ли? Тигр. Моран снова плюнул в сторону говорящего. Тихие шаги, и Себастьяну в челюсть прилетел острый мыс ботинка. — Не стоит, слепая птичка нам уже ничего не сделает. Ну а раз уж вы так незадачливо промахнулись со снайпером, — тихая усмешка, — можете отомстить этому прелестному молодому человеку за вашего друга. Но так, что бы он остался жив и мог говорить. Потом вернете его по адресу. Я хочу, что бы он стал живым посланием своему боссу. Я хочу, чтобы тот знал, чего ждать, — скрип пишущего карандаша. — Потому что доплачивать вам я не буду. Мало того, что вы ошиблись, так еще и одного из лучших снайперов мне зрения лишили. До свидания. Скрип кожи, мягкие шаги и хлопнувшая дверь. — Ну что, Себастьян, — снова этот мерзкий голос,— развлечемся? *** Следующие дни снайпер помнил только обрывками, всплывающими в памяти запахами, ударами, шумами и голосами. Об этом он никому никогда не расскажет.