Erzwingung

*** Первый раз летучая мышь кричала, когда Себастьян переступил порог дома матушки Моран. Третьи петухи, видимо, были очередной замечательной метафорой. На пути обратно, в Лондон, Себастьян много думал и о петухах, и о Джиме, и о матушке Моран, да и обо всем, что могло иметь ко всему этому хоть какое-то отношение. Дело было неприятное. В очередной раз. *** За двадцать пять лет Моран успел кое-чему научиться. Было и хорошее и плохое, всякое было. Но человеческая память, человеческое сознание устроено совершенно уникально: вещи, способные разрушить или травмировать психику человека, если они случались в детском возрасте, имеют тенденцию просто стираться из памяти. Сейчас Себастьян многое бы отдал, чтобы забыть, что недавно с ним произошло. Но увы, он уже давно не малыш. И однажды его сознание уже очень сильно помогло тогда еще маленькому и совсем еще не полковнику. Себастьян никогда не мог вспомнить, что случилось в тот день. *** Яркое июньское солнце заливало небольшую комнатку в деревянном домике, врываясь через незакрытое маленькое окно. Белые тюлевые занавесочки слегка покачивались от легкого ветерка. За окном было лето. Птицы щебетали на невысоких кустах; матушка, тогда еще не старая, развешивала белоснежные простыни на веревках, натянутых между сильных деревьев. Себастьян потягиваясь и зевая вышел на улицу, чтобы умыться. Летнее утро было замечательным. Навстречу мальчишке выбежала собака, водяной спаниель, весело махая хвостом. Себастьян потрепал его по голове и пошел за дом. Северин с Огастесом сидели там же, разговаривая о чем-то. Все было хорошо, тихо и спокойно. Себастьян умылся и пошел помогать матушке, они приготовили завтрак. Матушка попросила мальчишку позвать брата и отца. Когда Себастьян радостно забежал за угол дома, туда, где он видел Северина и Огастеса, он что-то увидел. Память услужливо отказывала показывать ему события того дня. Единственное, что ему осталось – ощущать, как что-то несильно ударило его по лицу. Он упал и все немного смазалось. Следующим воспоминанием Себа была заплаканная матушка, вытирающая кровь с его лица. Огастеса мальчик после не видел. Матушка сказала, что его забрали на войну. Северин стал угрюмым, все время злился и больше не хотел играть с братом. Бастиан не мог понять, что происходит. Никто ничего не говорил ему, ничего не объяснял. Но в тот день, что-то кардинально изменилось в жизни этой семьи. Через несколько месяцев Северин увезет своего младшего брата из Ирландии, и тот так туда и не вернется до своего двадцати пятилетия. Сначала ему не позволит Север, потом война, а потом… потом просто не будет смысла туда возвращаться. *** Звонок в дверь. Три коротких нажатия на кнопку. Мориарти открывает дверь и ошарашено смотрит на полковника. В светлых волосах клочки паутины и осколки какого-то мусора. Летучая мышь обнаруживается на футболке Себастьяна. Она безбожно зацепилась за ткань на плече и повисла на ней. Себастьян делает шаг вперед, врезаясь в так и не отошедшего Джима. Он слегка двигает молодого человека и проходит, не разуваясь, в кухню. - Что за черт, Моран? – Себастьян оборачивается и смотрит пустыми глазами вперед. - А что? – он спокойно нащупывает чайник и включает его, разворачивается и присаживается на столешницу. - Моран, ты непонятно куда пропал утром, тебя не было черт знает сколько времени. Ты ничего не сказал, не написал, не позвонил – ничего! Я тут сижу, мучаюсь, а он заявляется в паутине и с летучей мышью. Моран, ты вообще здоров? Себастьян только презрительно на это фыркает. Пусть мальчишка бесится. Ему это полезно. - Ты же у нас гений, вот сам и проясни себе обстановку. В твоих руках весь Лондон, а ты не можешь уследить за одним мной. Это повод усомниться в твоей компетенции… - Себастьян немного помедлил и прислушался. – Где Лилит? – Мориарти молчал. – Джеймс, где Лилит? Себастьян, конечно, не думал, что Джим мог с ней что-то сделать, но все же с этим парнем ни в чем нельзя быть уверенным. - Мориарти, ответь мне. Земля, земля, прием! - Все в порядке с твоей Лилит. Она спит в ванной. Приехала пару часов назад, залезла в ванную и там уснула. Я хотел ее утопить, но потом вспомнил, что она покупает еду и готовит, и отказался от этой идеи. В принципе, такой ответ вполне удовлетворил Морана. Он нащупывает пачку сигарет, которые с недавнего времени находятся по всей квартире, в самых неожиданных местах, вытряхивает одну и закуривает. Раньше он сам их крутил, но теперь это оказывалось не таким уж и простым занятием. - Я еду в Ирландию. - Чтооооооо? - Ирландия. Это не обсуждается, если что. Мориарти ошарашен. Он открывает рот, чтобы снова что-то сказать, но так ничего не произносит и захлопывает рот. Ему и правда нечего сказать. Это уже вошло в привычку, что Себастьян как-то незаметно для себя ставит гения преступного мира в тупики, один за одним, затыкает его, не прилагая никаких усилий, Джеймс просто больше не находится, что отвечать. Теперь это становится нормой, как бы это не бесило. Джим тяжело вздыхает, разворачивается и просто тихо уходит в свою спальню, прикрывая за собой дверь. Это больно. Он перестал понимать Морана. Теперь это совершенно непонятный ему мужчина. Раньше он мог все прочесть на лице у снайпера, обо всем ему могли рассказать прозрачно-голубые холодные глаза. Теперь они никому ничего не могли сказать. Джим, оказалось, тоже ослеп. Вместе со своим лучшим человеком. Себастьян остается сидеть на кухне. Он скуривает сигарету за сигаретой, затопляя сизым табачным дымом помещение. Он устал, откровенно говоря. Это даже немного обидно, ведь он и сам осознает, в какое положение ставит своего босса. А уж после последней ночи, так и вообще поступает как последняя скотина. Но он все-таки предпочитает думать, что таковы обстоятельства. И что это не его вина. В целом, он прав. Это ничья вина. Просто игры судьбы. Ехать с Джимом глупо. Он мальчишка, он ничего не смыслит, да и нужно ли ему знать всю ту грязь, которую собирался разворошить Моран? Ответ очевиден. Нет. Вечером Себастьян закидывает в сумку кое-какие вещи, какие-то документы, Лилит помогает ему с этим. Но к оружию он девушку не подпускает – святое. Билет на самолет лежит в бумажнике. Он уже стоит у двери, когда слышит какой-то странный шорох. Джим выходит откуда-то из кухни и, судя по звукам, ревет. В руку Морану ложится что-то твердое. - Джим, я не возьму эту мерзкую палку, - Себ мягко отводит руку босса, наклоняясь, подносит ее к губам и целует. – Я вернусь, Джим. И сделаю это как можно скорее. Восприми это как командировку. Представь, что я лечу в Италию на время, чтобы решить вопрос с Морелли. У меня есть одна маленькая, но очень важная просьба. Умоляю тебя, это вопрос жизни и смерти. Пиши мне, каждый раз, когда мышь будет кричать. Сразу. Это очень важно. - Ладно, псих. Когда Моран закрыл за собой дверь в квартиру Мориарти, летучая мышь снова закричала.