Значит, Лондон (рабочее название)

От лица Софии - Значит, Лондон. Почему? - Мне нужно подтянуть английский, а ты просто развлечешься. - Лондон. Ну что ж. Анжела ставит свой чемодан на ленту конвейера и даёт наши паспорта девушке за стойкой. Она говорила мне, что мы собираемся в другую страну, чтобы я собрала чемодан и не задавала лишних вопросов. Но между чемоданами и «ну что ж» втискивается пара недель, пока мы оформляем визу в Англию и собираем все необходимые документы. Анжела работает в архитектурной фирме, у которой есть филиалы в нескольких странах, у неё получается как-то влиять через этот фактор. Со мной немного сложнее, некоторое время назад я осваивала вольный нивы фрилансерства и только недавно наконец начала сотрудничество с издательством. Вопросы, которые я «задавать не должна», тем не менее у меня появлялись. Особенно те, что возникали в периоды рассматривания наших заявлений, в период собеседований, сканирования пальцев. «Анжела, честно, я способна буду себя развлечь в стране с более простым доступом». – «Софа, потерпи, пожалуйста, тебе понравится». Или «Софа, это Англия, ты только вслушайся в это слово». Или «Софа, с тех пор как Лондон поглотил мою первую любовь, я хочу понять, что ему дала Англия, чего не могла дать я». И наконец «София, ты позволишь мне отдохнуть в этом году? Я устала учиться и работать без перерывов много лет подряд. Окей?» Конечно окей. Часть вопросов мне удается разрешить самой, приобретя путеводитель с картой и прочитывая бесконечные страницы о Лондоне, его достопримечательностях и необычных местечках. Наконец все досмотры оказываются позади. - Что ты собираешься там делать? - спрашиваю я, когда мы садимся в самолет. - Таскать тебя по британцам? - Энж улыбается. - Я думаю, ты найдешь себе кого-нибудь в первый же день и прошляешься с ним все время пребывания там. - Шляться с тобой – вот моя судьба, - Анжела обреченно вздыхает и смеется. - О да, это будет до первого английского красавца, от которого ты потеряешь голову, - я прекрасно знаю, что она на это ответит. - Я не влю-бля-юсь в смертных, - произносит она по слогам. То, что я и ожидала. Это негласная традиция: я намекаю на ее отношения с кем-либо, а она говорит эти слова. Это ее фраза, и она любит ее. Если бы меня попросили описать Анжелу тремя словами, я бы сказала, что она не влюбляется в смертных (или это 5 слов?). В любом случае, она так часто повторяет это, что умеет говорить с идеальной интонацией, изображая усталость от того, что ей приходится повторять это много раз. Однажды, еще на первом курсе, я спросила у нее, что такое эпидигматика. Она долго молчала, и мне показалось, что она не понимает о чем речь. Я попыталась объяснить, на какой лекции нам говорили об этом и на какие термины это может быть похоже. «Я не идиотка, - устало выдохнула она. - Думала, как доходчивее сказать». И «я не влюбляюсь в смертных» произносится с той же интонацией и подтекстом, что и это «я не идиотка». - Что ж, как знаешь, - ей не нравится моя ирония, и весь оставшийся перелет мы болтаем на отвлеченные темы. Мы добираемся до Москвы, полтора часа пересадки пытаемся забить самыми невероятными вещами, только что загадки друг другу не загадываем. Рекордсмен по съеденному времени, конечно, интернет. В Англии, при всем нашем достатке, а иронии в этих словах нет, соцсети будут ограничены. Потому что отдых или такой, или никакой. Уже не помню, как мы вышли на эту договоренность. В рамках выбора места проживания я настаиваю на гостинице, в номерах которой есть кухни. - София, прости, на кой? – Анжела думает, что это блажь. - Я же писатель, буду иногда зависать в номере, а тогда выходить на улицу будет напряжно и долго. - На английскую улицу, дорогая, - сладко говорит Анжела. - Так или иначе. Тем более кулинария меня успокаивает и вдохновляет. Ищи номер с кухней. - Ладно. Спустя 9 часов перелетов мы опускаемся в дневной Лондон. На удивление, солнечно. Сон схватывал в самолете ненадолго и некрепко, в итоге тело вышло из-под контроля, но само себя не обрело. Теперь все болит. Проверив весь багаж и жизненно необходимые вещички в ручной клади, Анжелка заказывает такси, потом она три раза пытается объяснить, куда нас везти, потому что путается в названиях улиц, наконец водитель не выдерживает и везет по названию гостиницы. Лондон прекрасен. Эта мысль держится в моей голове, пока мы едем в отель. Хотя нет, эта мысль держится в моей голове весь последующий месяц, пока мы живем в Англии и, наверное, всю оставшуюся жизнь. - Какой этаж, повыше или пониже? – спрашивает Энж у стойки регистрации. - Ты же бронировала. - Думаю, можно передумать. - Повыше, - я не помню, как будет «пониже» на английском и, честно говоря, нет никакой разницы. Мы поднимаемся по лестнице, заходим в свой номер. - Если у нас будет двуспальная кровать, ты спишь на полу, - подруга кидает чемодан у дверей и идет смотреть комнату. - Я буду спать тайком от тебя, Гитлер, - я смеюсь, но втайне опасаюсь, что так и будет. К счастью, кроватей оказывается две. Они застелены покрывалами с маленькими ромашками. Мне кажется, что это не по-английски. Изображения Биг-Бенов, телефонных будок или газетных вырезок были бы уместнее. На столе стоит ваза с большими красными и желтыми цветами. Я не помню, как они называются. - Мы разобьем эту вазу к концу проживания однозначно, - Анжела смеется и садится на кровать. - Можно сейчас. Надо же с чего-то начать день. - Лондон наш, а значит – можем делать что угодно. Можем идти куда захотим. Звучит чудесно. Первым делом мы кое-как раскладываем вещи, оцениваем вместимость холодильника, прячем чемоданы в шкафы, выставляем обувь на полочки в коридор и оставляем зубные щетки в ванной комнате. Я переодеваюсь, Анжела собирает самое необходимое в сумочку, включая блокнот для рисования и карандаши. - Я, правда, скорее всего, усну прежде, чем доведу хоть одну линию до конца, но это привычка, - говорит Энж. Кроме очков, не беру ничего. Если пройти чуть дальше по нашей улице, можно попасть на Трафальгарскую площадь. Её размах не помещается во мне. И только сейчас я понимаю, что в Лондоне. Мы поднимаемся по ступеням лестницы и сверху окидываем взглядом два фонтана, словно стеклянных, такая в них прозрачная вода, так ясно видно в ней нежно-голубое небо. За фонтанами прямо напротив лестницы высится колонна Нельсона. - Вот эти львы, - вспоминаю я из вычитанного в путеводителе, - у подножия колонны отлиты из трофейных пушек. - То-то в них столько задора боевого чувствуется, - усмехается Анжела. Мы присаживаемся на ступени. Здесь сидит очень много людей, так что на нас никто внимания не обращает. На краю площади стоит Национальная галерея, взывающая к себе колоннами, в каком-то переулке поблизости есть еще одна галерея. Я пытаюсь не думать обо всем этом, но вычитанные куски встраиваются в реальность, терзают мой ум. - Здесь людей как голубей. Только голубей кормить нельзя, вот и все отличие, - замечаю я, полулежа опираясь локтями на ступень позади нас. - Боже, я не могу поверить, это же Лондон. – Глаза Анжелы горят со всей мощью, какая позволительна после утомительного дня. – Подожди меня. Она бросает рядом со мной сумку, куда-то убегает. Я закрываю глаза, подставляя шею солнцу. Тени пляшут перед глазами, мир наступает на меня звуками, голосами, шумом транспорта. - Софа, проснись, - Анжела протягивает мороженое. – Спать запрещено. - О, спасибо. Подруга садится возле меня. - Ты только подумай, мы можем столкнуться со знаменитостью на каком-нибудь углу. Я могу врезаться в Эндрю Скотта или Дэниелла Рэдклиффа в каком-нибудь магазине. Лицом к лицу, я бы сделала вид, что не узнаю его, извинилась, подняла бы ему то, что он уронил, и пошла себе дальше, - Анжела строит идеальные сценарии, как обычно. И это правда всегда интересно. - Так просто? Ты бы офигела и захотела бы сфотографироваться или повисла бы на нем, ожидая, пока все вылетевшие мысли вернутся обратно в голову. Или попросила бы расписаться на чем-нибудь, что ты собираешься купить. - Идиотство, но так бы все и было, - Анжелка улыбается, а потом мы пытаемся представить себе мысленно обе ситуации, и от этого становится весело. - Думаешь здесь ездить на велосипеде сложнее? - подруга улыбается. - Это же не другая планета, почему сложнее? - Это же Лондон, - она подозрительно смотрит на меня, - как ты не понимаешь? Тебе надо будет не только ехать на велосипеде, но и осознавать, что ты в Лондоне. Я начинаю думать об этом и ни к чему не прихожу. Здесь даже думать сложнее, о каких велосипедах речь вообще? - Помнишь, мы думали, что приедем сюда и сразу встретим мужей? - вспоминать интересно. - Нам было по шестнадцать,- улыбается Анжела,- дети, в общем. - Прошло не так много, лет семь. Мы сидели на пятой парте левого ряда и думали об этом. Нам казалось, что мы приедем сюда на следующий год. Все изменилось. Мы здесь только сейчас, - меня несет и несет, потому что я хочу обратно туда. - Заткнись, ты нагоняешь тоску, - Энж толкает меня локтем, и мы смеемся. Весельем заряжен воздух, у меня болят мышцы лица, потому что улыбка не покидает меня. Но еще я устала и все вокруг так или иначе чужое. Прекрасно, но пугающе. - Нам надо покататься на красных автобусах, непременно на втором этаже. Постоять в красной будке, - Энжи фанатично загибает пальцы и смеется. Это все усталость и эмоции. - Сгореть до красноты, - подсказываю я. – Попробовать красных раков. - Свои планы с моими не путай, но насчет еды это мысль. Поднимаемся и оглядываемся, потому что внутри плещется нетерпение, которое нельзя удовлетворить одним скачком или одним днем. Я замечаю кафе. - Беру заказ на себя, дай мне доиграть этот день, - просит Анжела, когда я занимаю столик, и уходит к стойке. - Мои восторги официанту, который точно знает, какие блюда я люблю, - улыбаюсь я подруге, когда она возвращается с супчиками, салатами с курицей и чесночным соусом, чайником фруктового чая, блинчиками с орехами и шоколадом, горячими пончиками в глазури. – Какая удача, верно? Энжи поднимает одну бровь и наигранно произносит: - Да, это всего лишь гребаная удача. Честно? Она произносит это на английском, что-то вроде: - Yeap, it’s really just a fuckin’ luck. И это описывает вдруг все, не только красный автобус, но и всю нашу поездку сюда, начиная со слов Анжелы «Я думаю, нам стоит поехать в Англию». Мы вваливаемся в номер, когда часы показывают 7:43 pm, т.е. вечера, но на улице еще светло. Я выскальзываю из обуви и падаю на свое ромашковое одеяло. - Это моя кровать, - кричит Анжела из прихожей. - Ничего подобного, - ору я в ответ. Она появляется на пороге со сложенной рубашкой. - Я убью тебя во сне, и это будет моя кровать, - смеется она и кидает вещи на тумбочку возле своей постели. - Умереть в Лондоне. Она умерла в Лондоне. Ее убили в Лондоне, - я пробую город на вкус. Мне нравится. И я киваю подруге в знак того, что готова не проснуться. Потом мы переодеваемся в ночные рубашки. Разбираем вещи из оставшихся сумок, занимаем все вешалки в шкафу. Да и в комнате остается не очень много места, когда мы вытаскиваем книги, которые брали с собой в поездку, ноутбуки и километры проводов для зарядки. Я беру бутылку с водой, некоторое время смотрю на английскую этикетку, затем делаю несколько больших глотков. Вкус как у обычной воды. Ставлю бутылку на тумбочку и залезаю под плотную, но мягкую простыню. Думаю, если ночью станет жарко, можно укрыться тонкой. Мы ложимся рано, но, кажется, что выключимся мгновенно. - Здесь все не так, - зачем-то говорит Анжела. Я думаю подколоть или съязвить, но звучит это как-то грустно, и я прикусываю язык. - Мы же хотели этого. - Хотели. Тогда мы точно знали, чего хотели. А сейчас? - И сейчас хотим, просто мы немного растерялись. Впереди весь июль, наслаждайся. - Enjoy, - тихо произносит Энж. Эхом. А потом в моей голове выключают свет.