Гостья богатого дома

- М, Одри-то молодец, отцепила богатенького. Девушка, передо мной сидящая, элегантно закинула ногу на ногу, слегка потянулась, а потом внезапно задала вопрос таким равнодушно-бытовым голосом, словно осведомлялась о цене моющего средства: — И что ты в нем нашла, Одри? Он не такой уж красавец, не умеет обращаться с женщинами, которые его любят, имеет странную репутацию Казановы и чудно одевается… Неужели, деньги? А раньше я что-то не замечала в тебе меркантильности… Я с ненавистью посмотрела не девушку, которая сидела передо мной. Это была весьма привлекательная блондинка с густыми вьющимися волосами, с маленьким аккуратным носиком и пухлыми губами, намалёванными алой помадой. Она сложила ухоженные руки на коленях, словно позировала на фотографии. - О чём ты? - с неким оттенком ужаса спросила я, косясь на неё. - Не о чём, а о ком. О твоём муже, в которого ты, судя по всему, влюбилась. На меня напал истерический хохот. Мама, которая зашла в тот момент в комнату, с удивлением покосилась на меня, а потом на мою старшую двоюродную сестру Мэгги. Чёрт, как же эта стерва бесила меня! Мы с детства ненавидели друг друга, а всё началось с того, что мне от бабушки досталась более вкусная шоколадка, чем ей. А затем пошли разные мсти с обоих сторон: начиная от обоюдного обмазывания пастой, заканчивая тем, что она подлила мне в кроватку воды, и сказала, что я обмочилась. Да, потом пошли счастливые годы, когда мы не общались, но на мою мать начали находить припадки аля "надо-воссоединить-узы-семейные". И вот сейчас, я здесь. — Что??? – выдохнула я, отсмеявшись. – Я в нем ничего не находила! То есть, наверное, он по-своему привлекателен… но не для меня! Ты же знаешь мой вкус, сестрёнка! Мне нравятся загорелые, легкие на подъем, молодые люди спортивного телосложения, — повторила я, как хорошо разученное стихотворение. Нет, ну не могла, не могла она о чём-либо догадаться. - М, ясно, - мило улыбнулась Мэгги, а затем обернулась к моей матери, - Тётя Линда, вы бы не могли оставить нас? Не надолго, буквально на пару минут? - Ну, деточки, я и так оставлю надолго. У меня пирог в духовке. Как только мама вышла из комнаты с меня спала всякая фальшивая маска. С противоположного конца стола я взирала на сестру, как затравленный зверек. Впрочем, и ощущение было таким, словно меня загнали в клетку. В нашей семье близкая родня знала о договоре, но не распространялась - всё-таки, за это могло влететь. Но как, скажите мне, как эта женщина, думающая только о сплетнях и своем внешнем виде, могла догадаться о моей самой страшной тайне? О моей игре не догадался никто, ни отец, ни мать, ни близкие друзья, от которых я, не скрою, с некоторым страхом ожидала этого. А догадалась Мэгги, с которой нас разделяет огромное расстояние! Нет, должно быть какое-то логическое объяснение. Сестрёнка, разумеется, не обладает потрясающим чутьем на чувства людей, но зато она обожает все додумывать так, как ей нравится, и приписывать романы и сложные взаимоотношения всем знакомым разнополым людям. Вспомни же, Одри, сколько раз она попадала пальцем в небо! Тысячи. То, что именно сейчас она оказалась права – не более чем роковая случайность. Да наверняка! — Почему ты так решила? – осторожно спросила я, прощупывая почву. Может, еще не все потеряно? Вдруг, она не заметила моей истерики: ну, может, задумалась о чем-то своем или… Какая чушь, Торрер! Какая чушь! Если Мэгги до этого лишь догадывалась, то теперь твоя реакция ее точно убедила! Надо срочно учиться врать. — Почему я так решила? – улыбнулась старшая сестра, размешивая ложечкой некрепкий кофе. – Если бы ты видела себя со стороны, Одри, у тебя бы не возникло этого вопроса. Ты только что рассказывала о Топе так, будто была всегда его самой верной фанаткой. Сколько эмоций! Сколько экспрессии!... – последнее слово она растянула, произнося его с видимым удовольствием. - А когда я тебя спросила о нем, ты покраснела и быстро перевела разговор на другую тему. Тут не нужно быть знатоком психологии, чтобы понять, что между вами промелькнула искра! Я вздохнула. Что ж, если Мэгги обо всем знает, отпираться дальше глупо. Может, она сумеет дать мне более-менее приемлемый совет. Она же все-таки опытнее, мудрее и ее всю жизнь окружали мужчины. Впрочем, Сын Хён не похож на мужчин, окружавших ее, так что против него, боюсь, ее женские стратегии бессильны. — Если бы между нами промелькнула искра! – вскочила я и принялась кругами ходить по комнате. Детская привычка: когда волнуюсь, не могу усидеть на месте. – Но что-то почувствовала только я! А он… он так холоден… хотя иногда… Нет! Я не знаю, что и думать! — Успокойся, Одри, — улыбнулась девушка. – Мы вместе что-нибудь придумаем. Расскажи о нем. Я обессилено опустилась на стул, но через несколько секунд вскочила вновь и продолжила хождение. — Я не знаю, что тебе рассказать, правда. Я его не понимаю. Абсолютно. Я не знаю, что от него ждать и понятия не имею, что он обо мне думает… Я покривила душой, когда сказала, что не знаю, что о нем рассказать. Потому что это мое «не знаю» затянулось часа на полтора. Даже любопытная Мэгги устала под конец слушать мои излияния. - Знаешь, Одри, его натура действительно не так стандартна, как кажется на первый взгляд. Но, в основном, он мужчина. Обычный холостяк. С мужчинами нужно быть хитрее. Не бойся казаться слишком естественной: когда стесняешься, говори, что стесняешься, когда не знаешь, что сказать, посмейся и над этим тоже. Будь собой! Но не забывай флиртовать. Флирт – это ниточки, которыми ты его незаметно опутываешь. Нужно быть очень острожной и терпеливой, чтобы эти ниточки нигде не оборвались раньше времени. Но зато потом, я тебе гарантирую, он их не распутает и до конца жизни будет готов носить тебя на руках! Ты должна любить себя, красиво одеваться, краситься и от тебя всегда должно хорошо пахнуть. Не бойся нравиться! И никогда не говори ему о своих недостатках, а если он скажет тебе комплимент, не смей с ним спорить! Не ревнуй понапрасну, они этого терпеть не могут, но заставь его слегка поревновать. Каждый день будь разной. Удивляй его, ты ведь можешь быть непредсказуемой. Не позволяй ему скучать. Больше шути и смейся – это разряжает обстановку. Не умничай слишком много – это отталкивает. Мэгги говорила с таким апломбом, что я пожалела, что до этого не позволяла ей высказаться на любимую тему. Не помню, когда в последний раз я так остро ощущала себя маленькой младшей сестрой.. Кажется, расстояние между нами сократилось, как минимум, вдвое. Я с удовольствием сидела в мягком кресле, наслаждаясь теплой и уютной кухней, Мэгги, из которой советы сыпались, как из рога изобилия и этим потрясающим чувством взаимопонимания, которого я до этого не испытывала. Я стала гораздо лучше понимать женщину, сидящую передо мной и, кажется, перестала судить ее. Как никак, но в наших этаких взаимоотношениях виновата не только она. Но ведь отношениям, как и людям, порою можно дать второй шанс, верно ведь? И теперь все в моей семье будет иначе. - И знаешь, если судить по тому, что ты рассказывала, ты ему тоже нравишься, сестрёнка. Я покраснела и набросила кофту на плечи. Мэгги поцеловала меня в щёчку, и я почувствовала, как от неё исходят теплота и забота. Да, этот мир меняется каждую секунду. Жаль, я не наблюдаю за этим. * * * Впервые я задумалась о том, как сильно люблю Сеул, когда шла домой по длинной торговой улочке Мёндон. Это вторая моя любимая улица в городе после рынка Намдэмун. Но если Намдэмун привлекает меня своей чистотой и изысканностью, мощеной дорожкой, хорошо одетой публикой и музыкой, доносящейся со всех концов, то Мёндон нравится мне своей живостью, весельем, шумящей толпой и ребятишками, путающимися под ногами. Каждый раз, когда я прохожу по ней, я испытываю такую необъяснимую радость, такую жажду жизни, что забываю о своих проблемах, об одиноких вечерах и людях, с которыми у меня нет ничего общего. Окружающие всегда кажутся мне такими довольными и счастливыми, словно не имеют жизненных невзгод. Здесь царит вечный праздник, вечное веселье. Неудивительно, что именно на этой улице собираются горожане под Новый Год, чтобы запускать фейерверки и неудивительно, что процессия на параде ко Дню Детей делает лишний крюк, чтобы пройти по Мёндону. Я не знаю такого человека, который бы не заразился всеобщим приподнятым настроением, царящим здесь, и который бы ни разу не посетил ежегодную ярмарку. Мёндон – сердце нашего городка, и не любить ее невозможно. Одно из моих самых ярких детских воспоминаний связано с этим местом. Каждую субботу мама рано будила меня, и мы вместе отправлялись сюда за покупками. У каждой лавочки у меня была своя, нелепая детская радость. У торговца мясом я постоянно мяла в руках сырое мясо, и иногда мясник, тучный добрый аджосси, обвешивал меня сосисками, спрашивая у матери, хватит ли столько. Потом от меня сильно пахло мясом, и маму это ужасно злило. У торговца рыбой я, пока он не видел, постоянно тыкала пальцем в рыбьи глаза. На ощупь они казались прекрасными шариками, и один раз, когда мама торговалась по поводу килограмма трески, я умудрилась отковырять этот самый глаз и положить в карман. Воплей потом мне хватило на всю оставшуюся жизнь, и я изрекла один смысл - выковыривать глаза - это есть плохо. В основном вся улица состояла из прилавков, было лишь несколько крохотных лавочек, ютившихся между ними. Одна из этих лавочек была моей самой любимой; я каждый раз с нетерпением ждала той минуты, когда мама встанет в длинную очередь к прилавку бакалейных товаров, а меня, чтобы не мешалась, отведет в кондитерскую лавку старика Чои. Что это была за лавка! В детстве для меня не было большей радости, чем открывать старую дверь из темного дерева с золотой табличкой с именем владельца на ней, слышать звон колокольчика и попадать в мир конфет, тянучек, мармелада, лакрицы, марципана, ирисок и прочих вкусностей. Помню, в один момент я сильно поругалась с отцом и матерью, и прибежала прятаться в этой лавке. Тогда старик Чои принял меня тепло, вытер слёзы платком и даже дал целую пачку вкуснейшего имбирного печенья! После этого, стоило только мне появиться в лавке, когда он был не в мастерской, как на его изборожденном морщинами лице, напоминающем печеное яблоко, появлялась ласковая улыбка, и он, слегка шепелявя, осведомлялся, как мои дела и настроение. Удивительный был старик! На этой улице я была в разные часы: была утром, когда сонные домохозяйки с сумками только подтягиваются за покупками, была в послеобеденное время, когда народу – не протолкнешься, но никогда еще я не шла по Мёндону так поздно. Заболтавшись с мамой и сестрой, я потеряла счет времени, и теперь, с ужасом взирая на наручные часы, показывающие пятнадцать минут двенадцатого, шла быстрым спортивным шагом к дому. Без возни, суетящихся людей и ломящихся от еды прилавков Мёндон выглядела жутко. Как толстая книга с чистыми страницами, она казалась неестественной и мертвой. Пустые прилавки, как беззубые пасти, окружали широкую дорогу, словно выжидая мгновения, когда можно будет проглотить случайного прохожего. На дереве обосновалась стая воронья, изредка прерывающая мрачную тишину громким карканьем. Редкие фонари горели слабым светом, вызывая ассоциацию с призраками. Я поежилась. Мне было, мягко говоря, не по себе. Внезапно, краем глаза я заметила, как от стены дома отделилась темная фигура и пошла следом за мной. Я ускорилась, и она ускорилась тоже. Остановившись, я сделала вид, что роюсь в сумочке – человек тоже приостановился, достал из кармана зажигалку и закурил. Вот черт! Я судорожно размышляла, как действовать дальше. В висках стучало от напряжения. Кричать? Бесполезно, здесь нет домов, только пустые прилавки и лавочки, которые уже давно закрыты. На улице кроме меня и этого человека ни души. Драться? О, Господи, я давно растеряла старую хватку! Бежать? А успею ли я? В школе у меня не было сложности со сдачей нормативов, но каблуки существенно усложняли задачу. Заметив, что мой преследователь ускорился, я, недолго думая, что есть сил рванулась вперед, не понимая, бежит ли за мной тот человек или нет. Я задыхалась из-за слабой физической формы и ужаса, сковавшего мои ноги. Мне казалось, что я бегу ужасно медленно, даже не бегу а ползу, что он рядом, что сейчас остановит меня и… о том, что будет дальше, лучше не думать. Сердце гулко стучало, казалось, еще несколько шагов, и оно разорвется на части. Вскоре я поняла, что он преследует меня. Я слышала стук его грубых ботинок об асфальт и прерывистое хриплое дыхание, которое с каждой секундой становилось все громче. Паника не давала мне времени на посторонние размышления, страх заставлял из последних сил передвигать ноги. Закусив губу, я старалась не обращать внимания на режущую боль в легких, усиливающуюся с каждым шагом. Главное, не потерять сознания, и может, я успею добежать до ДжангЧоу, а там улицы патрулирует полиция, и значит, у меня появятся шансы на спасение. Но слабые легкие и сердце, не привычное к бегу, решили мою судьбу за меня. В глазах потемнело, и я поняла, что если не сбавлю темп, то рухну на асфальт. В считанные секунды мой преследователь догнал меня. — Помогите! Помо…– успела закричать я, перед тем как большая жесткая рука заткнула мне рот. — Тихо, красавица, — прокуренным голосом приказал мой преследователь, болезненным тычком в живот заставив меня остановиться. Я встала как вкопанная, даже не делая попыток развернуться, чтобы посмотреть ему в лицо. Одной рукой он по-прежнему сжимал мой рот, второй поднес к моим глазам блестящее лезвие складного ножика. — Только пикни, и я тебя зарежу,— пригрозил он. Меня мутило от паники и запаха перегара и гнилых зубов. — Ну? – требовательно спросил он, приставив ножик к моему горлу. – Будешь хорошей девочкой? — Угу, — послушно промычала я. Только тогда он убрал руку, сжимавшую мой рот. — Отпустите меня, отпустите, пожалуйста, — взмолилась я, чувствуя невыносимую боль от колотящегося сердца. У меня едва хватало сил разговаривать и, если бы не стальная хватка преследователя, я бы без сил рухнула на асфальт. Перед глазами поплыли цветные круги. – Отпустите! – с надрывом воскликнула я, заставив его крепче прижать лезвие к моей артерии. – Я же ничего… ничего вам не сделала… — лепетала я заплетающимся языком. Конец. Какой ужасный конец! Какая омерзительная смерть! Да я лучше бы покончить жизнь самоубийством, чем быть изнасилованной! Почему я? Почему это происходит со мной? Что я сделала? Что делаю не так? За что? Когда я слушала новости или читала колонки происшествий, мне и в голову не приходило, что такое может случиться со мной. С кем угодно, только не со мной! Смерть не страшила меня, я была уверена, что доживу до старости, а теперь я умру от чужих рук. Как такое могло случиться? Злой рок или судьба? - Господи, помоги! - тихо прошептала я, чувствуя, как омерзительные руки стягивают с меня кофту, и мои плечи начинают жадно нюхать. - Нет!.. - Да! - яростно прошептал преследователь, схватив меня за волосы. Его руки начали забираться под майку. — А еще версии принимаются? – вдруг раздался третий голос, заставив вздрогнуть и меня, и моего преследователя. В какой-то момент нож почти вонзился мне в шею. – Если да, то мой вариант «нет»! О Господи, да разве возможно это? Или это галлюцинации? Неужели мой рассудок не выдержал? Как бы то ни было, но этот надменный тон я узнаю из тысячи. Чхве Сын Хён. Это может быть только он.

***

Все последующие объяснения - в следующей главе.