Strange Dependence

Знаешь, Юу, я скучаю. Я никогда не думал, что такие отношения, как у нас, обязывают к чему-то. Чёрт возьми, как же я ошибался! Ты, наверное, уже и не обращаешь внимания на забытую мной вещь и не вспоминаешь меня по незаметным чужому глазу мелочам в своём жилище. Потому что их нет. Я забрал всё, как и обещал. Я забрал свои черновики, которые теперь всё-таки отправились в мусорную корзину клочками заляпанной чернилами бумаги, а некоторые я сжёг от нечего делать. Просто сидел и жёг листки, наблюдая, как лепестки пепла кружат в воздухе и растворяются на ветру. Помнишь, ты мне дал дубликат ключа от своей квартиры? Это единственное, что я оставил себе. У каждого осталось по одной вещи. Как мило, как сентиментально. Хотя, нет, ты вспоминаешь меня каждый день, не смотря на то, что всё как и раньше: чистая квартира без единого намёка на предпочтения того, кто в ней живёт, моя гитара снова пылится в углу гостиной, ты снова подолгу стоишь у своего окна и наблюдаешь за восходящим солнцем, щурясь от рыжих полосок, которые режут глаза. Тебе это нравится. Тебе это до одури нравится! Тебе нравится, когда твои дни скрашивают лишь эти утренние лучи и дым от утренней сигареты. Как серебро и янтарь. Несовместимое нечто. Аой, если бы я мог вернуться, я бы хотел посмотреть на тебя со стороны. Мне всё-таки интересно, что с тобой происходит. Помнишь, ты говорил о том, как быстро ты привыкаешь ко мне, так и к моему отсутствию? Я очень на это надеюсь, потому что, кажется, я был рядом слишком долго, и ты распустился. Да, Юу, ты растерял свой навык независимости и, что самое печальное, навык строительства. Выучись в университете, я тебя умоляю. Я бы написал про это всё песню, но не могу. А всё же, как бы она звучала? Никакого надрыва, каким пропитаны большинство моих творений, нет. Эта спокойная, тягучая мелодия, скользящая в воздухе, выжимаемая пальцами пианиста из инструмента, разбавляется тихой акустической гитарой, а вторая, яркая, немного отдающая болью, вступая на припеве будет дополнять прокуренный взрослый голос вокалиста. О, бери свою гитару, Юу, эту мелодию ты знаешь превосходно. Вот поэтому наша песня никогда не увидит свет. Ты не услышишь меня, а я слышу твою душу в этом гитарном переборе лишь в своей памяти. Все наши слова уже давно сказаны. Друг другу и про себя. А, когда всё сказано и исчувствованно, исчезают краски. Но.. я всё ещё слышу нашу мелодию, вспоминая о тебе. Я всё ещё слышу твою душу в переборе струн. Я тебя не люблю, Широяма, это зависимость, от которой я вряд ли когда-нибудь смогу избавится. Прости, но, кажется, ты нужен мне больше, чем я тебе. Мои цвета теряют важность без твоего монохрома. Это слишком въелось под кожу, застряло осколком льда в сердце как у мальчика из сказки о Снежной Королеве, и заставляет перекраивать моё восприятие прямой мира под твоё нескончаемое «Вечность». Ты никогда ведь не задумывался над тем, что твоя сомнительная череда одинаковых неиссякаемых дней, вечеров, бессонных ночей может иссякнуть в ближайшее время. Таканори Матсумото ощутил эту неизбежность в полной мере. Я бы хотел увидеть тебя снова. — Твою мать! – в комнате раздалось глухое эхо от удара по дереву, тихий смех, а потом приступ кашля, – Я безнадёжен. *** Матсумото, ты издеваешься надо мной! Я слишком привык к тебе. Ты нужен мне, Таканори. Я хочу твоих эмоций, я хочу чувствовать твою снисходительную поддержку, хочу рушить свои стены раз за разом, чувствовать, как что-то во мне ломается, когда ты вваливаешься в мою квартиру и просишь остаться. Ты мне кое-что не вернул, и эта мелочь даёт мне надежду, что труды моего внутреннего мира и морального цемента вновь пойдут ко всем чертям. Я даже не представляю, куда тебя занесло, не знаю, где ты есть и что с тобой. И от этого мучительно легко. Я всё ещё жду тебя лишь потому, что, если ты не давал о себе знать, то обязательно возвращался. Но ты уже заигрался в пропавшего без вести, тебя нет уже несколько месяцев, и, кажется, мои стены регенерируют сами собой. Я снова становлюсь тем ублюдком, которым был без твоего присутствия. И это хорошо. Твоя вещица лежит в недрах моего шкафа, а гитара стоит на своём законном месте. И это очень хорошо: у моей квартиры снова необжитый вид и я этим вполне доволен. Тебе удалось меня сломать слишком долгим ощущением тебя рядом, но всё это сломанные кости: всё срастается, если наложить гипс и на время забыть. Сегодня я решил провести вечер дома, в компании самого себя. Я решил не шляться по барам и не завалиться спать сразу по приходу домой, как делаю обычно на выходных. Устрою нам с собой тихие семейные посиделки, так сказать. В баре лежит недопитая бутылка коньяка, а гитара всегда под рукой, на случай, если ты снова завалишься ко мне домой. Эта привычка вырабатывалась на протяжении довольно долгого времени, и я рад, что она у меня есть. Уже довольно поздно: за окном темнота и блики фар проезжающих машин. Я развалился на диване в гостиной и неторопливо потягиваю пойло с особенным наслаждением. Кажется. Я почти отвык от тебя. Почти..       «Сыграй мне» Это «почти» разъедает меня изнутри. Я не могу сопротивляться этой зависимости, которая так похожа на наркотическую, но от которой есть спасение. Да, Матсумото, я смогу от тебя избавиться, но не хочу. Я беру гитару. Я первый раз за всё время проживания в этой квартире взял в руки гитару, когда тебя здесь нет. Перебор струн звучит на удивление нежно, хотя я не старался сделать его таковым. Обычно мне нужно много усилий, чтобы превратить обычное подёргивание струн во что-то чувственное, но сегодня это умение даётся мне с феноменальной лёгкостью. Я играю тихо. Так тихо, чтобы услышать твой уставший взрослый голос. Низкий и хриплый. Тот, который я так люблю. Когда я слушаю тебя, такое впечатление, будто кто-то нажимает минорные аккорды в моей душе. Точнее, в том, что от неё осталось. Я играю, чтобы поймать тебя, но, похоже, мне больше никогда не доведётся слышать этот прокуренный низкий голос. Едва подумав об этом, я отчётливо услышал, как в замке входной двери моей квартиры повернулся ключ.