Скальпель чакры

Дом — это всего лишь место, куда идёшь, если некуда больше пойти. Б. Дейвис

Кабинет Хокаге не отличался от того, каким я его помню с детства. Такие же высокие потолки и большие окна, открывающие вид на всю деревню. Сама резиденция была построена так, чтобы солнечные лучи попадали в кабинет и создавали необычное свечение за спиной правителя, словно он является посланником Ками. Эта хитрость настраивала людей на легкий лад общения и притупляла бдительность. То, что и бывало нужно политику, сидящему передо мной. Сарутоби-сама был ещё не так стар, как в моих воспоминаниях. Да, его лицо уже хранило на себе отпечаток возраста и непростого жизненного опыта. Вокруг рта кожа стала обвисать, а на концах век появились глубокие морщинки, такие же были на лбу. Они возникли от того, что он всегда щурит глаза и слабо улыбается, показывая свою благосклонность. Вот и сейчас губы Хокаге растянулись в тёплой, отцовской улыбке, а солнечный свет за его спиной окончательно дополнил картину. «Обычный старый человек, любящий дедушка», — так бы я подумала, не знай настоящую натуру этого человека. Он был сильным политиком, интриганом и кукловодом. Иначе его период правления не смог бы продлиться так долго, как и мирное время. Все же, я не могу говорить о нем только плохое, ведь в его правлении были и положительные стороны. Не каждый сможет руководить целой деревней шиноби. Из полуприкрытых век на меня смотрели умудрённые опытом уставшие глаза. Они проникали в самые сокровенные глубины моего разума и выворачивали нутро наизнанку. Причём делали это с легкостью. Не удивлюсь, если он уже смог определить мой возраст, способности, привычки и другие факты просто по моей походке и умению держать себя. Словно меня просканировали «Мистической рукой». Хокаге поднял руку и жестом указал мне подойти ближе. Мои шаги были неуверенными. Я шла медленно, словно зверь, чувствующий, что его ведут на убой. Сердце стучало так быстро, что отдавалось грохотом в ушах. Минато тихо закрыл за моей спиной дверь, а легкое покалывание достигло моей спины. Теперь мне некуда отступать, осталось лишь подчиниться и идти вперёд, на встречу к большой акуле. — Минато-кун, ты привёл с собой такую очаровательную девушку! Как вас зовут? — Хирузен достал из ящика стола деревянную трубку и спичку. После быстрых махинаций — закурил. Запах табака был очень приятным, словно в комнате зажгли ароматизирующую палочку. Но даже здесь все было тщательно спланировано. Аромат тоже призывал расслабиться, выдать все, что у тебя пытаются узнать, на блюдечке. Все в этом помещении было иллюзией. — Я Сакура Харуно, Хокаге-сама, — врать было глупо. Прожженный политик, такой, как Сарутоби-сан, с легкостью бы заметил мою ложь. Этот человек ежедневно меняет тысячи масок, заметить одну, плохо склеенную на моем лице, ему не составило бы труда. — Вишневое дерево, растущее на весеннем поле… Красивое имя, Сакура-чан. Знал я, кстати, одного Харуно. Кажется, его звали Кизаши-сан, если меня не подводит память, — я применила все свои силы, лишь бы не выдать себя. Я не знаю этого человека. Я его не знаю. Я не должна его знать. — В Стране Огня многие носят эту фамилию. Она не является какой-то особенной, — впервые в жизни я была очень благодарна судьбе за то, что родилась бесклановой. Даже если Хокаге заметит что-то, он не станет рыть глубже. Мой отец не был шиноби и не владел чакрой. Обычный торговец из семьи таких же невыделяющихся торговцев. — Как вы встретились с Минато? — такой важный вопрос, но мягкая улыбка на губах старика обманчиво делает его повседневным. Возможно, именно сейчас решается моя судьба. Я очень боялась ошибиться, сказать что-то не то. Никогда бы не подумала, что буду опасаться собственной деревни. — Мы встретились с его командой в лесу. Я помогла Какаши-куну отбиться от атаки шиноби, а после — вылечила Минато-сана. Понимаете, я жила в деревне, и там была старая женщина-ирьенин. Она взяла меня в ученицы и научила многому. Однако она умерла, а мне пришлось покинуть свой дом. Ни слова лжи. Я на самом деле жила в деревне, только вот деревня была шиноби. У меня и правда был учитель-ирьенин, и как бы Цунаде-сама не скрывала, она уже была стара. Она на самом деле умерла в ходе войны, а Смерть заставила меня покинуть мой дом. Хокаге всего этого знать не мог, а потому в его голове может нарисоваться совсем другая картина. Он хотел что-то сказать, но его прервал внезапно вступивший в разговор Минато, который до этого стоял за мной: — Хокаге-сама, я прошу оставить ее в деревне под свою ответственность. Я понимаю, что сейчас идёт война и доверять никому нельзя, но она спасла жизнь мне и Какаши, поэтому я не могу поступить по-другому. Тем более, она на самом деле хороший врач, и может пригодиться нам. И она ни разу не попыталась напасть или навредить нам, — он выпалил все это на одном дыхании, подаваясь корпусом вперед. Голос его под конец речи перестал быть спокойным, в нем появились взволнованные нотки. Он…переживает за меня? Я с удивлением смотрела на Минато. Мне казалось, что он уж точно не вступит в разговор. Это было неожиданно. Но внутри меня разливалось тепло. Я была по-настоящему благодарна мужчине, который только что спас меня от сложного допроса. Сарутоби тяжело выдохнул. Взял лист бумаги со стола и стал его заполнять. Он что-то писал на протяжении минут пяти, я стояла как вкопанная. Мне было очень страшно. По спине стекали капельки пота, а во рту страшно пересохло. Я сглатывала слюну, но это совершенно не помогало. Как же я устала. — Возьми это и спустись в канцелярию. Тебе выдадут ключи от квартиры и первое пособие. Через два дня тебя переведут на работу в госпиталь. Тебе нужно будет получить квалификацию. Остальное узнаёшь на месте, — я приняла из протянутой руки Хокаге лист бумаги. — Добро пожаловать в Коноху, Сакура Харуно. — Благодарю, Хокаге-сама. — Свободны. Мы вышли из кабинета Хокаге и отправились в канцелярию. За столом сидел седой мужчина, который даже не поднял на нас глаза, когда мы вошли в помещение. Однако, когда мы подошли и он посмотрел на нас, я увидела большие чёрные круги у него под глазами. Такие же были у меня, когда я была на войне. Кажется, этот человек не спал уже несколько суток, но большая стопка бумаг на столе у него не заканчивалась. Он быстро посмотрел на содержимое документа, поставил печать и прошёл в дверь за его спиной. Вернулся он с небольшим свёртком, протянул его мне и попрощался. Я открыла свёрток и посмотрела, что в нем. Деньги, ключи и адрес. До боли знакомый мне. По этому адресу находилось общежитие, где жил Наруто. Это точно оно. Минато вызвался проводить меня, а я не стала отказываться. Это будет очень странно, если я скажу, что знаю дорогу. Покинув резиденцию, мы вышли на боковую улицу и неспешно пошли. В этот раз он шёл рядом со мной и периодически посматривал на меня. В его голубых глазах я видела интерес и немой вопрос. «Правильно ли я поступил?» — скорее всего, думал он сейчас. Если бы не его заступничество, Хокаге не стал бы даже слушать меня. Как же много всего решает репутация. Шли мы тихо, однако на лицах прохожих я видела, что они узнавали Молнию и слабо улыбались ему. Он был известен здесь и слава его была исключительно положительная. Никто не мог сказать о нем что-то плохое. Теперь и я не могла. И это сковывало мое сердце. Смятение забралось в мою душу, перевернуло все вверх дном и запутало все тропы. Я не знала, как мне к нему относиться. Мы дошли к общежитию. И остановились. Я не знаю, какая сила меня дернула, но я повернулась к Минато. Он вновь посмотрел на меня изучающим взглядом, а потом тихо прошептал: — Пожалуйста, не подведи меня. И исчез. Хирайшин во всей своей красе. — Не подведу, Минато-сан. Я скрылась за дверью подъезда. На лестничном проеме были расставлены растоптанные картонные коробки, которые накрывал старый и дырявый плед. Это место было эпицентром той вони, что стояла во всем общежитии. Нищие и бездомные — настоящие «дети» войны. Перед глазами вновь появились картинки из моей, уже прошлой, жизни. Я оперировала шиноби, лишившегося рук. Когда он пришел в себя, то заплакал. В тот момент я не понимала, почему он плачет, и сказала ему, что нужно радоваться, что жив остался. Мужчина посмотрел на меня пустым взглядом и сказал: «Лучше бы я умер шиноби, чем вернулся ненужным калекой. Такие, как я, заканчивают жизнь на помойках». Теперь до меня дошло понимание. В наших деревнях совершенно не продумана система помощи инвалидам. Они получают гроши и живут в нищете, а на другую работу устроиться не могут. Ведь они ничего другого и не умеют, кроме как быть шиноби. Проходит время и многие впадают в отчаяние, теряют интерес к жизни и спиваются. На этом их история заканчивается. Моя квартира находилась на третьем этаже, прямо над той, где в мое время жил Наруто. Обычная деревянная дверь со ржавым глазком. Только я хотела открыть дверь, как в соседней квартире послышался шум. Кажется, там жила супружеская пара, которая что-то между собой не поделила. Дверь с грохотом открылась и из помещения выбежала молодая девушка в короткой юбке и на высоких шпильках. В проеме появился стройный парень с короткими светлыми волосами и зелёными глазами, которые сейчас были красными от слез. Я была вынуждена признать, что он производил неизгладимое впечатление. — Ну и катись к этому ублюдку! — его крик был просто душераздирающим. Я слышала, сколько боли и обиды в нем. Он сильно стиснул челюсть в яростной гримасе, но слёзы, не перестающие течь по его лицу, портили весь этот страшный образ. — С удовольствием, нищеброд! Подохни в своём клоповнике! — с этими словами девушка скрылась на лестничной клетке. Я вновь повернулась к парню. Он продолжал смотреть туда, где только что была его девушка. Блондин не замечал ничего вокруг себя, а я не могла отвести взгляда и даже не заметила, как он повернулся ко мне и сказал с остервенением: — Чего пялишься?! — и захлопнул дверь. Дверь медленно открылась и я сделала первый шаг в новую квартиру. Во мне было томящее ожидание того, что я зайду внутрь, а там будет гореть свет и шуметь плита. Так, как было всегда в нашем уютном доме. Улыбка появилась на моем лице и я включала свет: — Я дома! Но мне никто не ответил. Пол был грязным и пыльным, а мебель в маленькой гостиной старой и потрепанной. В этой квартире не жили уже очень давно. И осознание этого обокрало ту тонкую нить, связывающую меня с моим домом. Я закрыла дверь и сползла по ней спиной. Мои губы стали искривляться сами собой, и на глазах появилась влага. Я вновь расплакалась. Уже не в первый раз со времени попадания сюда. — Это не мой дом! Я хочу домой! Я хочу к маме! Мне было больно. Сердце разрывалось в клочья. Я понимала, что Мебуки существует, но это Мебуки — не моя мама! Это не она сидела со мной всю ночь, когда у меня поднималась температура, не она ждала меня с миссий и встречала у ворот, не она учила меня краситься и ходить на каблуках. Моя мама осталась в том времени и ничего не может мне ее вернуть. Ее здесь нет. Я тут совсем, совсем одна! Всех близких мне людей нет! Лишь их копии, к которым у меня нет никаких тёплых чувств. Это все ошибка! Я хочу назад, хочу к родным! Моя истерика продолжалась не так долго. Ее прервал стук в дверь. Вначале я его даже не заметила, но с каждым мгновением он становился все сильней и громче. Мне пришлось стереть с щёк слёзы, собраться с силами и открыть эту злосчастную дверь.