Морские чертовки!

Каждому человеку знакомо ощущение «затишье перед бурей». Мы все замираем, ожидая чего-то или кого-то, что взбудоражит наш маленький и тихий омут, в котором мы обитаем и пожинаем плоды своих маломальских усилий. Да, все, что мы делаем, это не полная наша мощь! Я верю, что где-то в глубине наших крохотных сердечек бьется такая сила, которая может всколыхнуть моря, океаны, землю и даже воздух, что казалось бы невозможно. В нынешнее время мы особо близки к этой точке, когда внутри происходит борьба между душой и разумом. Разум как обычно говорит: «Не смей! Тебя это погубит!» Душа же, напротив, кричит и молит о каких-то деяниях, каких-то свершениях, что изменят мир. Революционный настрой все больше появлялся в обществе, когда люди в очередной раз видят, как ни в чем неповинную крестьянку избивает жирный со свиной мордой помещик, замахиваясь розгами и оставляя на ее теле багрово-алые следы. Эти следы – знак власти. Знак превосходства над простыми людьми. Они понимали, что, вот, это их метка! Это их собственность. Каждый знает, что скоту ставили определенное клеймо, которое говорило, кому принадлежит животное. Так вот, можно сказать, что это было тоже самое. Шрамы навсегда оставались, как на теле, так и внутри человека. Райнштайн – столица Королевства Зингрейн. Было тем самым местом, в котором царил гнет власти и разбой хулиганов. Зингрейн давно славилось тем, что покрывало преступников за определенную плату. Хоть король и отрицал подобное в высшем обществе и посмертно клялся в том, что если в недрах его королевства найдется разбойник, то он мигом его сдаст на милость правосудия, то в низших кругах все прекрасно знали, что это был не более чем блеф. Каждый «черный козырь», как прозывали нечестных людей на этом континенте, знал, что надежнее и безопаснее места не сыскать, если ты хочешь переждать бурю или залечь на дно, а, возможно, и отовариться и подготовиться для очередного набега. Правители не брезговали деньгами разбойников или пиратов, осознавая, что их мелковатое, не шибко богатое ресурсами королевство и года не протянет без средств, которыми их снабжают столь черствые люди. Однако это не значило, что им было позволено все. Король издал ряд правил, которые каждый «черный козырь» был обязан исполнять, пока находился в его стране, и люди их соблюдали. Хоть многие и считают, что человек, который занимается разбоем, глуп и взбалмошен, но это совершенно не так. Все прекрасно осознают, что стоит им сделать роковой шаг, как их тут же сдадут Мировым судьям, и тогда их уже никто не спасет. Тем более, свод законов, изданный королем Франкленом, был не особо обширен и даже в какой-то мере не прагматичен. Разбойникам запрещалось только трогать знать, разрушать город, угрожать королевской семье и слишком сильное воздействие оказывать на подданных. Пожалуй, это были самые нелепые законы, которые только знало человечество. Надо сказать, что давление на население в этом городе было самое, что ни на есть скверное, ибо последнему пункту король особого внимания не уделял. Наивно полагая, что главное, чтобы не трогали дворян, его семью да постройки, на которые он выделял деньги из собственного кармана. В этом городе какой-нибудь подвыпивший пират мог спокойно подойти к припозднившейся девушке, прижать ее к стенке, нагло и бесстыдно поднять ей юбку и изнасиловать, и ему бы за это ничего бы не было. Люди в этом городе были просто в отчаянии, но Его Величество это не волновало, потому что у него были горы золота, полученного от пиратов и разбойников с Большой Дороги. Я восседала в грязном, пропахшем табаком баре и выпивала. В последнее время на меня стало накатывать чувство тоски и неумолимой грусти. Прошло три дня с момента нашего побега из тюрьмы, а также Королевства Драгнилов. До бала оставались считанные дни. У меня было уже все подготовлено к налету, но что-то внутри меня протяжно выло, когда я представляла, что мне придется снова заглянуть в эти томные зеленые глаза. Сердце замирало и устремлялось вскачь от страха перед неизвестным, а руки становились холодными и влажными, когда я представляла, как сражаю этого высокомерного нахала. Я снова подняла кружку с ромом к губам и смочила их в опьяняющей жидкости. Разум уже порядком плыл от такого количества, а в душе становилось все веселее и веселее. Я не обращала внимание на заинтересованные взгляды особей мужского пола в этом месте, нагло игнорируя каждого, кто пытался со мной пофлиртовать или заманить в укромное местечко. Сейчас для меня ничего не существовало, кроме сладостного напитка и самовлюбленного принца, что взбудоражил кровь своим смелым заявлением. Тягаться со мной – каков дурак! Я усмехнулась, с грохотом поставила кружку и запрокинула голову к потолку. Мне вдруг стало очень весело. Всего пять минут назад я прибывала в состоянии, которое можно было бы назвать даже депрессией, но сейчас мне было неумолимо весело. Я засмеялась, громко, надрывно, так, что все посетители повернулись в мою сторону и одарили озадаченным взглядом. Я резко развернулась к публике. - Ах, вот не надо. Вам ведь тоже весело, когда бросают вызов, – бросила я им взбудораженным, полным нетерпения голосом. Я удостоилась разными взглядами и эмоциями со всех сторон. Кто-то захохотал, кто-то неодобрительно сощурил глаза, были и те, кто, явно ничего не поняв, вернулся к своему пиву, допивая его залпом. Мне же было очень хорошо. Я вдруг представила, как из горла принца льется алая струйка крови, а в его твердых глазах сияет страх и паника перед смертью. Какое однако прекрасное зрелище бы было. Я судорожно облизала губы, как будто надеясь, что почувствую на них вкус королевской крови, но я лишь ощутила едва различимый вкус уже выпитого рома. Залпом осушив остатки на дне кружки, я, поднявшись, бросила купюру бармену и, слегка пошатывающимся шагом, направилась к выходу. Стоило мне выйти, как прохладный ветер слегка приподнял подол моего голубого платья, которое я купила совсем недавно. Ткань этого платья была очень приятна на ощупь, каждой частичкой тела я ощущала, как она скользит по мне, нежно и обволакивающе – это был чистый шелк. Безукоризненный и абсолютно идеальный во всех смыслах. У этого платья был сдержанный вырез, который не скрывал, но и не выставлял на всеобщее обозрение все прелести моего бюста. На талии красовался миленький белый пояс, который подчеркивал фигуру. На подоле, словно кучка звезд на небе, раскинулись спиралевидные узоры, которые плавно переходили друг в дружку. Я заметила, что Райнштайн был полон народа, который сновал туда-сюда, несмотря на очень поздний час. Я не хотела врываться в эту толпу. В ней было слишком жарко, душно и в какой-то мере даже отвратительно. В столь прекрасную ночь мне ужасно не хотелось протискиваться между людьми, лавировать между ними, а потом уставшей и не совсем трезвой, завалиться в гостиницу, где меня непременно отчитают девчонки. Ночь была слишком хороша для столь предсказуемых последствий и действий. Если хотите, то можете это спереть на пьяную голову и задницу, что жаждала приключений. Я ни в коем разе не буду это отрицать, ибо, скорее всего, именно это и было моим двигателем. Я бросилась прочь от этой толпы. Уверенно направляясь в парк, что находился неподалеку от моря. Это место меня очаровало с первого моего появления здесь. В этом парке было много роз, лилий, нарциссов и даже орхидей, которые росли только в южных странах. Здесь были заботливо поставлены скамейки, выкрашенные в белый цвет невинности и непорочности. В самом центре стоял фонтан, который был сделан в форме женщины, державшей графин, из которого лилась вода. Я сразу же влюбилась в эту девушку. У нее была точенная фигурка, длинные кудрявые волосы, хрупкие, словно веточки у молодого дерева, руки с очень красивыми и длинными пальцами, и пухлые, чувственные губы, которые были раздвинуты в приветливой улыбке. Я могла бы поклясться, что это была изображена какая-то местная богиня, но, увы, я никогда не была сильна в мифологии, чтобы распознать ее. Я села на скамейку возле этой таинственной девушки, под кронами сильных и могучих дубов, что окружали этот парк, подобно стражникам и, закрыв глаза, стала наслаждаться звуками волн, что бились о берег и скалы. Вдыхала полной грудью приятный запах моря. Оно пахло солью и свежестью, а ещё приключениями, которые звали меня. Ощущала на своей коже ветер, который игриво пробегался по ней, заставляя слегка поежиться. Я чувствовала, что я – часть природы, что природа – часть меня, и от этого становилось так легко и воздушно, словно я порхала среди облаков. Это ощущение не передать словами. Я будто птица в небосводе, расправляя белые едва окрепшие крылья, летела высоко за облака, стремясь покинуть небо и улететь на другую планету. - Прошу, постойте! Не надо! – до моих ушей донесся надрывный, полный боли голос и видение сразу растаяло. Я открыла глаза. Я сидела на том же самом месте, от крыльев не осталось и следа, и я уже не пытаюсь оставить пушистые облака где-то позади себя, стремясь в вышину. Стоило это осознать, как из-за рта вырвался стон мученика. - Не трогайте меня! – я снова услышала этот голосок, но теперь там звучал неподдельный страх. Нехотя, я встала с удобной скамеечки и пошла в ту сторону откуда доносились эти звуки. Обойдя огромный кустарник, усыпанный каким-то розовыми цветами, я увидела весьма пикантную картину. На зеленой лужайке, прижавшись к стражу-дубу, стояла девчонка, которая была на несколько лет помладше меня. Она сохранила в себе ещё те девичьи черты, что свойственны подросткам, но в ней уже были заметны признаки взрослой девушки, которая вот-вот должна уйти из своего дома и найти собственный путь в этой жизни. У нее были довольно короткие белые волосы, как будто бы сплетенные из лунного света. Они красиво серебрились под Луной, которая освещала поляну с тысячами звезд на темном полным загадок и тайн небе. Карие глаза бегали в разные стороны, они были неестественно расширены и в них плескался страх вперемешку с подступающей истерикой. Девчонка нервно теребила края синей шали, что была накинута на ее ухоженную фарфоровую кожу. Я заметила, что подол простого, ситцевого белого платья сильно измазан в грязи и слегка порван. У ног девчонки сидела собака непонятной породы и непонятного происхождения. Она была не сильно большая, но и не маленькая. Имела пестрый окрас, который напоминал шахматную доску, глядя на нее так и хотелось сказать: «Шах и мат!» У собаки была вытянутая волчья морда с черным слегка влажным носом и умными зелеными глазами. Ее пушистых хвост был гордо вздернут, а пасть открылась, обнажая ряд острых зубов. Я перевела взгляд. Напротив девчонки с ее собакой были два мужика. Они были раза в два больше и шире в плечах. Плотоядно улыбаясь, они шаг за шагом приближались к желанной жертве. Глядя на эти улыбки, смертельно захотелось расквасить их рожи, чтобы ни один мускул больше не дрогнул на данных физиономиях. Один из них был с черным цветом кожи с черными заплетенными в дреды и собранными в хвост волосами. У него были ярко выражены скулы, а половину лица перечертил шрам, который, видно, был получен в уже давно прошедшей битве. Он проходил у него прямо через левый глаз. Я обратила внимание, что именно этот глаз у него покрыт белесой пленкой. Сам парень был довольно подтянут и состоял явно в хорошей боевой форме. Я была готова поспорить, что черные кожаные штаны ничуть его не стеснят, если с ним вступить в бой. Второй был менее внушающий. У него были короткие русые волосы, слегка оттопыренные уши и узкие губы, которые он то и дело прикусывал. Он был не так мускулист и явно тоньше первого парня, но ширине его плеч могли позавидовать даже богатыри. Лицо было ужасно уставшее и все в морщинах, стало сразу понятно, что парень многое повидал в своей жизни. Вот они подошли на опасное расстояние к девочке. Их разделяла только собака, из горла которой вырвался угрожающий рык. - Прекрати упрямиться, ты прекрасно знаешь, что теперь мы твои хозяева! – сладко промурлыкал темнокожий, делая ещё один шаг вперед, но тут же возвращаясь на прежнее место, когда псина утробно гавкнула. - Нет, - пролепетала девчонка, ещё шире округляя глаза. - Я устал с ней церемониться, Джой. – Рявкнул второй и вытащил кинжал, подходя к ней. Собака снова предостерегающе зарычала, но на это парень полоснул животное по боку ножом. Раздался жалобный скулеж и полный боли крик девушки, когда любимец рухнул на землю, горько вопя и дергаясь. Девчонка пала рядом с животным, принялась что-то шептать и бормотать, прикладывая ткань платья к кровяной ране, оставляя на нем алые следы. Из ее красивых глаз градом текли соленые, как море, слезы. Парень, которого назвали Джоем, неодобрительно покосился на своего приятеля, но не сказал ни слова. Он лишь молча подошел к девушке, схватил ее за локоть и поволок в другую сторону от умирающей собаки. - Нет! Пустите меня! Оставьте! Динго! – кричала она, вырываясь, пиная мужика и пытаясь дотянуться рукой к неподвижно лежавшему существу. Она брыкалась, пыталась укусить, умоляла, но все было тщетно. Ее продолжали уволакивать, но только уже с двух сторон. Я посмотрела на животное. Оно кое-как держало свою вытянутую мордочку и преданно смотрело потухающими глазами на девушку, однако собака не могла встать. Она лишь едва слышно издавала скулеж, похожий на плач ребенка, у которого забрали любимую игрушку. Я вдруг почувствовала, как сердечко сжалось, а к горлу стал подступать ком. Я не могла все так оставить! Со скоростью молнии я слетела на поляну, в мгновение ока нагнала их и ударила ногой со спины в ребра ничего не подозревающего противника. Парень с черными волосами покачнулся и случайно отпустил красную от слез девчонку. Второй ослабил хватку, когда увидел, как его товарищ заваливается на бок, едва не падая. Девушка попалась на редкость сообразительная, понимая, что сейчас за нее цепко не держатся, она вырвала свою ладонь из рук парня и побежала ко мне. Судя по тому, как озадаченно она на меня посмотрела, она явно не ожидала, что ее спасителем окажется такая же особь женского пола. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, куда так летела эта малявка. Я и так все прочитала в ее горестном взгляде. В эту самую минуту Джой отошел от столь подлого удара и развернулся, чтобы посмотреть на обидчика. Его лицо сразу же отразило тоже самое, что я только что прочитала на лице девчонки. Его друг стоял с тем же отрешенным, полным недоверия видом, зло сужая и без того узкие глаза. - Кто такая? – прошипел он, подобно змее, у которой урвали сочную мышку прямо перед носом. - А какое это имеет дело? – усмехнулась я, отважно откидывая слегка голову набок. - Самое что ни на есть прямое, – хмуро ответил Джой за своего приятеля. Он ещё слегка придерживал место ушиба, поражаясь, что такая хрупкая на вид особа могла столь больно ударить. - Я не желаю отвечать на этот вопрос! - хамовато отозвалась я, чувствуя, как кровь закипает в преддверие сладостной битвы. Им явно не понравилось то, что я сказала. У обоих, будто по команде, брови сдвинулись на переносице, а губы разом поджались. В глазах замелькали опасные огоньки, а руки потянулись к оружию. Они все делали слишком медленно, очевидно, принимая меня за глупую неумеху с большой силой. Я резко вздернула подол, удивив их, заставляя замереть, ловко выхватила спрятанные там револьвер и саблю и наставила сразу на них. Когда подол моего пышного платья опустился, они могли видеть острое лезвие и угрожающе направленное на них дуло. На губах засияла победная улыбка, а в глазах заплясали бесы, зажигаясь языками пламени. Лица вытянулись синхронно. До их шпаг оставались считанные миллиметры, которые не позволял преодолеть направленный на них револьвер. Я видела, как по их лбам от перенапряжения скатилась капелька пота. Я жадно облизнула пересохшие губы. Мне определенно не хватало воздуха, хоть я и находилась в парке. Вкус победы одурманивал меня, но в тоже время омрачался столь быстрым триумфом. - Так неинтересно, – прошептала я, бросая револьвер в траву, – покажите мне, чего вы стоите! – рявкнула я, агрессивно смотря на них. Я чувствовало их смятение, когда совершила, по их мнению, наиглупейший поступок, но я то знала. Мне не хватало боя, крови, что струилась по моему лезвию и рукам, окрашивая их в красный, пропитывая их запахом железа. Я ощущала острую необходимость проткнуть кому-то бедро, перерезать горло, снести голову с плеч и окунуться в кровавый водоворот, который дурманил и пленял. Я понимала, что потихоньку схожу с ума, но не могла остановиться. Этот вид, когда твои враг опрокидывается назад и не может больше даже пальцем пошевельнут, ни с чем не сравнится. Наверное, я уже окончательно превратилась в ужасную убийцу, в которой не осталось и капли святого. Если бы я могла, я бы все исправила, но мне уже нет дороги назад. Изгнанница, погубившая миллионы жизней и буквально купавшаяся в их крови, причинившая много боли их родным и близким, душа которой смеялась от счастья, когда клинок снова и снова полосовал мягкую человеческую плоть, разрушая и уродуя тело. Разве такой Дьявол в человеческом обличии достоин второго шанса? Я думаю, нет! Они выхватили свои шпаги и ринулись на меня. Они действовали слажено и абсолютно одинаково. Было сразу видно, что данная парочка всегда работала вместе во время сражений, а в одиночку чувствовали себя неловко. Их движения были слишком просты и предсказуемы. Я даже пожалела, что не прикончила их сразу. Эти бедняги меня не развлекут, а только раззадорят во мне аппетит. Я сделала резкий выпад, проскользнула им за спины и ударила со всей дури Джою в позвоночник. Он закричал и рухнул, больше он не двигался. Его друг замер и уставился на своего приятеля. В его взгляде читался страх, надежда, неуверенность, а ещё я видела какое-то странное торжество, которое я никак не могла понять. Этот парень вдруг расхохотался. - А я говорил этому индюку, что он первый подохнет! - я подумала, что неправильно услышала, но в его голосе сквозили ликующие нотки. Мне вдруг стало дурно. Я поняла, что явно выпила лишнего, потому что агрессия стала рваться из меня через край. Я подошла к смеющемуся парню и полоснула его прямо в живот, он издал как-то булькающий звук, а потом обвис на моей сабле. - Жалкое создание. Гори в Аду! – вырвалось у меня, и я с отвращением вынула оружие из него, со злости наступая на его застывшее в веселье лицо. После этого я стала искать глазами белокурую девчонку, которая рванула к своей собаке. Я заметила, что она все ещё сидит около своего любимца. Она ласково поглаживала животное, очевидно, шепча нежности. Я заметила, что она оторвала подол своего платья и завязала рану у собаки, но стоило мне лишь взглянуть на пропитанную в крови ткань, как мне стало понятно, что это бесполезно. Я робко подошла к ней. Она вздрогнула от моего приближения и слегка отодвинулась. Меня боялись. На это я лишь усмехнулась, вытерла замаранные в крови руки о голубое платье, оставляя следы, а потом отошла обратно и уселась на траву, наблюдая за ее тщетными попытками. - Ему уже ни чем не поможешь, – хрипло выдохнула я. Казалось, что эта битва высосала из меня все силы. Белобрысая головка вскинулась и карие глаза сердито посмотрели на меня. - Динго выживет, он сильный! – крикнула девчонка, поглаживая собаку по пестрой шерсти. Я улыбнулась от ее слов. Только подумать! Когда-то я тоже была столь наивной и глупенькой. Верила в чудеса и ждала даже принца на белом коне, о котором описывалось в сказке. Я верила, что болезни проходят сами, а добро и справедливость побеждают, но это все мечты! Сказки! Я уже давно осознала, что сказки – это идеальный мир придуманный человеком. Раньше я любила сказки, теперь же я их ненавижу. В них нет и доли правды. Только наглая ложь, что туманит детский разум. - Если бы все было так просто, – прошептала я, поднимая глаза к звездному небу. - Не достаточно быть в этом мире сильным, надо быть жестоким и хитрым, чтобы выжить. Наша жизнь – это лишь заманчивая игра со смертью. Ты когда-нибудь думала о том, что, возможно, мы созданы на этой планете, чтобы испытать все муки и радости этого мира, а потом исчезнуть и засиять звездой на этом бескрайнем небе? Смерть – это не самое худшее на мой взгляд. Особенно если ты живешь у кого-то в сердце, – я взглянула на девушку, в ее глазах стоял неподдельный ужас. - Нет! – прошептала она и зарылась в носиком в шерсть собаки. – Динго, Динго! Не покидай меня! – она громко заплакала, мягкая шерсть Динго промокла от слез там, где она лежала. Собака, кажется, уже поняла, что ей не выжить. Она посмотрела на меня, и в ее разумных глазах я прочитала все, о чем она меня просила. Я буквально услышала голос Динго: «Позаботься о ней!» - произносил этот таинственный голос. После этого Динго отвернулся от меня и посмотрел на белокурую, он ласково лизнул ее в щеку, отчего она перестала на мгновение плакать, в его взгляде я прочитала безграничную любовь, а потом Динго умер. Я поняла это по застывшим глазам и по ослабшим мускулам. Девчонка тоже это поняла, потому что в следующую секунду она закричала, сгребла кучку меха в свои объятия и зарыдала. Я молча смотрела за этой процессией. Я ни чем не могла помочь и это меня неумолимо бесило. Я ощутила свою вину за это, если бы я тогда сразу же рванулась на помощь, то Динго был бы сейчас жив, но я ничего не предпринимала из-за любопытства. Жгучая тоска и горечь снова затопила меня с головой. Я встала и подошла к ревущей, робко села рядом и обняла ее. Похоже она не обратила на это никакого внимания, все ещё съедаемая своей болью она жадно цеплялась своими тоненькими пальчиками за бездыханное тело и что-то шептала. Готова поклясться, она молила его вернуться. С неба неожиданно полился дождь. Это было очень странно, так как ещё несколько минут назад на небосводе не было ни облачка. Капли падали на землю, они будто оплакивали смерть отважного Динго, что пытался защитить свою хозяйку. Дождик барабанил по скамейкам в парке, попадал в фонтан чудесной девы, падал на каменную кладку, а также обрушивался на нас. Скоро мы были абсолютно мокрые. В моих объятиях рыдало маленькое существо, которое потеряло любимого друга. Поддавшись порыву я запела. Запела колыбельную, которую когда-то мне пела мама и которая меня всегда успокаивала. Мой звонкий голос эхом отдавался в пустом парке, разносясь во все стороны и опутывая вокруг себя пространство. Я ощущала, как девочка в моих объятиях стала слегка затихать, и продолжила. В этот раз оно зазвучало более ярче, я хотела вложить всю душу, всю любовь и всю боль, что пережила за эти годы. Иногда голос обрывался, когда я пыталась вспомнить продолжение, а потом снова возносился с новой силой. Несмотря на то, что шел холодный дождь, я была согрета своими воспоминаниями, которые принесла мне эта песня. Мне даже казалось, что любящие губы матери коснулись моей головы и что она прошептала мне что-то нежно на ушко, обдавая своим неповторимым запахом. Запахом кофе. Моя мама всегда любила кофе. Даже сейчас я это помню. Я продолжала петь. Девчонка уже не плакала, а доверительно прижималась к моей груди. Я никогда не забуду эту ночь. Три смерти, одна из которых была героическая, песня моего детства и ледяной дождь, что, казалось, тоже подпевал моей песне, которая была преисполнена тоской и болью, что обуяла сердце.