Солдатские жетоны (Dog Tags)

+++ Страйкер – ну что за нелепое прозвище! – еще не сказал Чаку напрямую, чем он занимается. Но это же чертовски очевидно. И дело даже не в пушке, которую он носит в кобуре под курткой. Это кое-что большее. Его выдает то, как он двигается, как он себя преподносит, как он заходит в комнату, садится на стул и осматривает окружение. Он – хищник, убийца по найму, и хотя их не столь много, как можно судить по фильмам, из-за своего образа жизни Чак более-менее разбирается в их братии. Видимо, не достаточно, чтобы держаться от этого козла подальше. Но, опять же, он нереально сексуальный. И это просто… Блять. Отцовские жетоны врезаются ему в грудь, зажатые между ним и спиной Страйкера, к которой он прижимается, проезжая на байке по городу. Папа не хотел бы иметь сына-проститутку. С другой стороны, наплевательское отношение Страйкера даже обидно. И чем больше тот одаривает его тяжелыми взглядами, пихает и ведет себя просто отвратительно, тем больше Чак хочет – безумно, отчаянно – заставить его улыбнуться, рассмеяться, сделать так, чтобы он чувствовал себя хорошо – так, как чувствовал себя Чак в ту ночь вдвоем. Это всё пиздец как странно, и Чак совершенно ничего не понимает. Страйкер паркует байк позади одного из этих уродливых, чересчур больших муниципальных зданий. Чак никогда не понимал, что в них красивого, но переулок, в котором они находились, ни чем не отличался от всех переулков, где он бывал, и он автоматически слезает с мотоцикла, как только мужчина заглушает двигатель. - Где мы? - Послушай, малец…, - мужчина одаривает его взглядом. - Что бы мы ни делали, я, эмм, могу помочь, - говорит он и улыбается. – Я способный малый. - Ты способный по части членов, - отвечает Страйкер, выуживая из кармана один из этих смартфонов с предоплатой, которые можно купить в автомате в аэропорту. – Это твоё умение здесь вряд ли потребуется. - Да пошел ты, я могу делать и другие вещи. - Да ну? Например? - Ну… что мы здесь делаем? Обзваниваем дома? - Рано радуешься, ты таким еще не занимался. Это один из городских моргов, - говорит Страйкер и засовывает телефон обратно в карман, подходя к седельной сумке. Он по-прежнему носит эти свои тупые ботинки – высокие армейские сапоги – и Чаку кажется, что ни один нормальный человек не может в них выглядеть столь сексуально. И при этом его шаги невесомы. Беззвучны. – В том, что здесь происходит, замешан тот парень, с которым ты трахнулся. - Я с ним не трахался! - Отсосал, без разницы. Главное: я хочу знать, из-за чего он умер. - Что же ты, промышляя убийством людей, стал экспертом в чтении отчетов вскрытия? – спрашивает Чак, не отставая от него ни на шаг – это глупо, но когда он рядом с ним, он чувствует себя более безопасно. Его никогда прежде не пытались убить. Это для него полностью в новинку, и он раздражен из-за того, что ему так страшно. – Неужели ты найдешь что-то, что не заметила полиция? - Полиция полна идиотов, - фыркает Страйкер и размахивает маленькой книжицей из черной кожи. – Детка, у тебя ведь есть поддельный паспорт? Чистый, без уголовных проступков, подходящий для прохождения контроля? - Я не идиот, Страйкер. - Это значит «да»? - Иди на хер. Страйкер вздыхает и передает ему эту книжицу: - Поздравляю, Чак, ты теперь ученик частного детектива. Держи свой рот закрытым и старайся не смотреть никому в глаза. Чак рассматривает эмблему. Выглядит вполне официально. - У тебя действительно есть лицензия? – спрашивает он, пока они делают круг к центральному входу в здание. - Только ради налогов и права голосования, поверь мне. Чак вчитывается внимательнее: - Это твое настоящее имя? Ричард Финнли? - Ты не идиот, я не идиот, додумайся до ответа сам, - говорит Страйкер и кладет руку ему на плечо, направляя к главному входу. – Что стоит в твоем паспорте? - Эмм… Томас, черт, надо посмотреть. - Не вынимай документ здесь. Слишком очевидно. Просто Том будет достаточно, - Страйкер делает паузу. – Ты помнишь, как выглядел этот твой клиент? - Думаю, да. - Скажи мне. Через три минуты Страйкер воркует с круглолицей скучающей девушкой за стойкой регистратуры, он улыбается, наклонившись к ней ближе, являет собой сплошное очарование, и это всё кажется таким адекватным, что от этого даже тревожно. От усиленного внимания девушка не отбивается, но остается такой же непрошибаемой. - …понимаете, мой клиент – она очень волнуется за своего брата, и просто хочет убедиться, что с ним всё окей. - Как его имя? - Имя я не назову. Да и его бумажник был украден. Я смог его разыскать, надеялся и владельца найти живым, но у меня есть описание… Так продолжается какое-то время, пока Страйкер не прикасается к ней рукой и Чак издает какой-то тихий гортанный звук. Рот девушки округляется в маленькую букву «о», она улыбается, и Чак хочет вмазать ей. Но, тем не менее, это приносит им разрешение пройти в морг, представление работнику и тихое хихиканье от администраторши, когда она отправляется назад на свое рабочее место. По какому это чертову поводу она хихикает? Женщины – странные создания. Чак смотрит на стену из металлических дверей перед ним, думает об их содержимом, пытается не думать о том, что выкатывает им работник морга, прикрытое простыней, которую Страйкер сразу отдергивает. Если бы Страйкер не пришел за ним вчера, он бы тоже лежал здесь сейчас, его тело медленно бы гнило в каком-нибудь холодильнике, никто бы за ним не пришел, отцовские жетоны были бы выкинуты в мусорное ведро, и он словно бы и не существовал вообще… - Том! Здесь требуется твое мнение! – рявкает Страйкер и Чак одергивает сам себя. Подходит и смотрит на жмуриков. Никто не подходит. Поэтому Чак идет ва-банк. Что угодно, лишь бы убраться подальше от этих мертвецов. - Его, эмм, сестра упоминала, что он принимал наркотики. Редкие наркотики, - говорит он. – За последнюю неделю-другую к вам поступали умершие от передозировки? Работник на мгновение задумывается. - Мне нужно сделать пару звонков, - говорит он и тянется за телефоном. Спустя десять минут они получают список. Пять мест, куда за последнюю неделю свозили загнувшихся наркоманов. Никакой детальной информации. Чак пытается было спросить, но останавливается, когда Страйкер качает головой из-за плеча работника морга. Но всё же, когда они уходят, Страйкер слегка ему улыбается и кивает, и это греет душу Чака гораздо сильнее, чем ему бы того хотелось. «Ты просто реагируешь на ситуацию», - говорит Чак сам себе, когда залезает на байк и чувствует, как под ним пробуждается к жизни мотор машины. – «И в ту же секунду, когда это всё закончится, ты оставишь этого идиота». На хер его. Под конец дня, объехав город дважды, они находят тело, которое искали, в самом последнем морге в списке. Этот морг не муниципальный, рассказывает Страйкер, а принадлежащий медицинскому институту. Никто из них не озвучивает следующую мысль, но Чак уверен, что они оба об этом думают: с этим наркошей и тем, что он принимал, связано что-то странное. - Да, я помню этого типа, - говорит дежурный интерн. – С посиневшими роговицами. Нам его доставили из городского. Рискну предположить, что он принял наркотик через глазницу. - А такое возможно? – спрашивает Страйкер. - Конечно. Вы можете вводить наркотики практически через любые отверстия в теле, или через мягкие ткани. Но глаза – такое случается редко, потому мне и запомнилось. Я имею ввиду, это ведь круто, правда? Годный материал для диссертации. Я сделал пару звонков, взял кровь на анализ, поговорил с несколькими профессорами. Ньют особенно заинтересовался, но… - Но что? - Я не знаю, после того, как я ему позвонил, явились какие-то люди, - студент слегка кивает, словно посвящая их в секретный заговор. – Не понравилось мне, как они выглядели. Сказали, что его родственники, но они не предоставили паспорт, так что следователь им отказал. А затем он и сам оказался в госпитале после какой-то автомобильной аварии, а тело исчезло. Страйкер кивает, словно бы напряженно обдумывая всё это. - А как вы сказали, было имя того парня? Ньют? - Ньют. Ньютон. Он с кафедры биологии, - парнишка ухмыляется. – Знаете, он сумасшедший, но все же гений. Любит всё подобное. «Ньют». Черт, Чак слышал это имя раньше. Это… - Можете описать мне тех ребят, которые пришли забрать тело? - Мы уже рассказали это полиции… Страйкер улыбается. Снисходительно. Опять с той же очаровательностью. - Детка, мы не полиция. Студент – который определенно считал, что попал в шпионский фильм, господи ты боже мой, какой идиот, неужели он не понимает, что здесь люди рискуют своими жизнями? – улыбается в ответ: - Я не знаю, как гангстеры. - И что входит в это понятие? - Значит так, один из них был определенно странным. Белый, с американским акцентом, татуировки на шее, а еще одна в форме звезды вот здесь, - парень указывает на свою толстую руку, на участок между большим и указательным пальцами. – Знаете, как из какого-нибудь фильма Майкла Бэя? Ужасно прикольно. «Ньютон». Откуда, ко всем чертям, он знает это имя? Этот вопрос мучает его на продолжении всего обратного пути из лаборатории. Но когда они выходят, наконец, на улицу, где уже начинает садиться солнце, бросая горизонтальные лучи свозь спицы мотоциклетных колес, именно Страйкер выглядит самым раздраженным. Он ничего не говорит, просто вынимает из сумки у сиденья кармана второй телефон и широкими шагами принимается мерять улицу. Чак хочет пойти следом. Ему не нравится быть на открытом пространстве, на всеобщем обозрении, в одиночку. Маловероятно, что кто-то подойдет к нему и пристрелит – этот район не из таких – но он не мог избавиться от такого чувства. Все эти чертовы металлические двери сегодня, все эти трупы… Когда Страйкер, наконец-то, возвращается, ворчит на него, говорит, чтобы тот посадил свою задницу на байк, потому что этим вечером они нанесут еще один визит, то Чак даже не обращает внимания на то, как по-свински ведет себя старик. Так хорошо снова прижиматься к его спине. Так правильно.