***
Жоффрей де Пейрак, прежде один из самых могущественных дворян Французского королевства, а ныне авантюрист, широко известный на Средиземноморье под именем Рескатор, прибыл в Бостон по важным делам, Несколько лет назад он оставил Старый свет, вынужденный подчиниться ультиматуму алжирского пирата Меццо-Морте. Де Пейрак пытался спасти Анжелику, свою жену. Он еще надеялся воссоединиться с ней, но она вновь ускользнула, на этот раз — навсегда. Тогда он отправился в Новую Францию, чтобы начать все сначала, и немало преуспел в этом. Его радушно принимали также и в Массачусетсе, особенно в Бостоне; ему удалось найти путь к сердцам замкнутых английских протестантов, поначалу с подозрением отнесшихся к «французскому пирату». «Голдсборо» был создан по его чертежам. Он оплатил строительство еще нескольких кораблей, и на верфях Бостона должны были приступить к выполнению его заказов. Как раз за этим он и посетил город; кроме того, в Гарварде обучались его сыновья, и он хотел повидать их. Покидая уютную Бостонскую бухту, де Пейрак взял курс на Голдсборо — основанное им на берегу Атлантического океана поселение, которое носило то же имя, что и его корабль. Там ждали дела не менее важные: освоение новых земель требовало постоянных усилий. Де Пейрак поднялся на ют, к Язону, своему старому другу и бессменному капитану «Голдсборо». Утро выдалось туманным, как это часто бывало в марте. До них донесся заунывный звон колокола, и сразу же раздался крик марсового: — Справа по борту шхуна села на мель! — Неудивительно в этаком тумане, — проворчал Язон, глядя в подзорную трубу. Контуры терпящего бедствие корабля едва угадывались в серой мгле. — Что будем делать, монсеньор? Они напоролись на один из этих крошечных островков. Видимо, они впервые здесь. Бухта Бостона изобиловала островами, большими и малыми; среди них были и такие, что появлялись только в отлив. — Язон, прикажите лечь в дрейф и спустите шлюпку. Поможем этим несчастным. Тот прокричал в рупор приказ, матросы засуетились, и вскоре шлюпка отошла от борта корабля. Туман редел, и шхуна, находившаяся в весьма плачевном состоянии, была уже хорошо видна.***
Истерлинг услышал, как из подошедшей шлюпки прокричали по-английски с сильным акцентом: — Эй, на шхуне! Помощь требуется, или подождете прилив? Конечно же, им требовалась помощь. И дело было не только в том, что огромная пробоина в днище старого корабля не давала им шансов справиться с бедой своими силами. Истерлинг, которого продолжала душить злоба и зависть, продал бы душу, будь она в наличии, за возможность оказаться на «Голдсборо», и не просто оказаться, а завладеть им. Несмотря на отсутствие команды — не считать же командой ту кучку бездельников, что осталась с ним, — и длительную полосу неудач, он не оставлял мысли триумфально вернуться в Карибское море. Он оглянулся на стоящих рядом матросов и прошипел: — Держите язык за зубами, дети дьявола! Ни слова о том, кто мы, если вам дорога ваша шкура. Но поднявшись на борт «Голдсборо», пират сразу же приуныл. Ему хватило одного взгляда на встречавшего их высокого и широкоплечего мужчину в черном плаще, с резкими чертами лица и властным взором, чтобы его инстинкт шепнул: эта добыча ему не по зубам. Если он сам был волком, то перед ним стоял, по меньшей мере, горный лев. Старые шрамы на его лице свидетельствовали о жизни не менее бурной, чем была у самого Истерлинга. Ну что же, он не собирался сдаваться. В его голове зародилась уже одна мыслишка… Он растянул губы в улыбке: — Благодарю вас, капитан… — Истерлинг не знал, как обратиться к нему. — Можете называть меня монсеньор Рескатор, — прозвучал глухой голос. — Не стоит благодарности. Куда вы направлялись? — В Бостон… и никуда. Меня зовут Истерлинг, я был капитаном торгового судна и потерял свой корабль во время шторма, как и почти всю команду. Вот все, кто выжил. — Он указал на своих матросов, перелезавших через фальшборт: — Мне удалось приобрести эту посудину, и я надеялся получить в Бостоне хоть какой-нибудь фрахт. Истерлинг безнадежно махнул рукой. Рескатор проницательно смотрел на него, словно читая его мысли, и пират отвел глаза. «Врет, с такими рожами не занимаются фрахтом. Наверняка пират, — подумал де Пейрак. — Впрочем, какое мне дело до этого?». Вслух он спросил: — Что же мне с вами делать? Я не собираюсь возвращаться в Бостон. — А вы не сочтете возможным высадить нас в каком-нибудь ближайшем порту, монсеньор Рескатор? — Истерлинг постарался, насколько это было в его силах, напустить на себя просительный вид. Пока длится путь, он постарается кое-что предпринять. — Хорошо, — ответил Рескатор, — вас разместят на борту. Завтра утром мы сделаем остановку, и вы сойдете на берег.***
Весь день Истерлинг посвятил обдумыванию своих идей. Он не желал расставаться с мыслью завладеть кораблем, пусть даже подняв бунт. Пользуясь тем, что на них не обращали особого внимания, он попытался как следует осмотреться, а кроме того — прощупать настроение команды. Ему еще не доводилось видеть такого пестрого смешения различных национальностей, он даже заметил нескольких мавров в бурнусах. Один из них неотступно следовал за Рескатором, не расставаясь с богато отделанным мушкетом. К своему большому разочарованию, он обнаружил, что вся эта разношерстная братия испытывала чуть ли ни собачью преданность по отношению к своему грозному предводителю. Кстати, капитанов на «Голдсборо» было два. Истерлинг заметил, что на палубе распоряжается коренастый невысокий мужчина с неприятным буравящим взглядом, которого звали Язон. Он с подозрением смотрел на Истерлинга, но ничего не говорил. И на том спасибо. Рескатор не вмешивался в деятельность Язона, проводя время то на квартердеке, то в своих апартаментах под ним, но по тому, с какой почтительностью все к нему относились, Истерлинг сразу понял, кто здесь истинный хозяин. Апартаменты поражали роскошью. Пирату удалось заглянуть в них, когда хозяин корабля открыл дверь, чтобы вызвать к себе Язона, — и тогда же Истерлинг успел заметить некие детали обстановки, которые придали другой ход его мыслям… Ему пришлось-таки отказаться от своей идеи заполучить корабль, потому что не стоило рассчитывать на бунт команды, но во время своих блужданий пират заметил еще кое-что интересное. Его догадки подтвердились, а с ними изменились и планы.***
Жоффрей де Пейрак развернул пергаментный лист с картой Карибского моря и склонился над ним, попыхивая трубкой. Он уже совершил несколько удачных рейдов к берегам Панамы, разыскивая лежащие на дне моря сокровища — для того, чтобы их поднимать, в его команде были мальтийские ныряльщики. Помимо обогащения, де Пейрака влекли тайны исчезнувших цивилизаций инков и ацтеков, и он, как правило, оставлял себе особо редкие или загадочные вещицы. Это давало пищу для его ума исследователя и утоляло тягу к прекрасному, которая продолжала владеть им, несмотря на все жизненные перипетии. Он попытался представить, каковы же были города инков. Несомненно, величественные, с башнями, покрытыми листовым золотом, с храмами, где совершались таинственные и ужасные обряды… Его размышления прервал тихий стук в дверь. Де Пейрак недовольно нахмурился и громко сказал: — Кто там скребется? Дверь приоткрылась. На пороге, в сопровождении мавра Абдуллы, стоял тот самый капитан, которого сняли поутру с севшей на мель шхуны — кажется, Истерлинг. Что привело его сюда? — Монсеньор Рескатор, простите, что отвлекаю вас, но могу ли я поговорить с вами? — пират старался быть почтительным. — Что вам угодно? — не особо любезно спросил де Пейрак. Истерлинг покосился на мавра и прошептал: — Я хочу поделиться с вами кое-чем интересным. В прошлом году мы пополняли запасы воды на одном из островов Карибского моря. Я отправился побродить и наткнулся на хижину, в которой обнаружил скелет. Ничего удивительного, какой-то несчастный, жертва кораблекрушения, отдал здесь Богу душу — такова была моя первая мысль. Но потом я нашел вот это. — Он протянул Рескатору весьма потрепанные листки бумаги, скатанные в трубку. — Это часть дневника Моргана. Конечно, Жоффрей де Пейрак слышал это имя. Как же, великий английский пират. Соотечественники даже возвели его в рыцари и назначили губернатором Ямайки. Он внимательно посмотрел на Истерлинга: нездешний оттенок загара, жадные взгляды, которые тот украдкой кидал на богатую обстановку каюты, а также рассказ о Моргане подтверждали его предположение. Перед ним, без сомнения, стоял один из пиратов Карибского моря. В этом не было ничего необычного. Де Пейраку уже приходилось иметь дело с береговым братством, ему даже удалось прийти к нейтралитету с основными его вожаками. В конце концов, его самого причисляли к этой же категории… Он молча развернул протянутые листы и с трудом прочел несколько записей: «…16 июля 1673. Прибыли на „Джамайка Мерчент“ к западной оконечности Коровьего, где-то здесь взорвался „Оксфорд“, мы приступим к его поискам… Я не могу оставить мои сокровища лежать на дне…» Далее буквы расплывались — видимо, бумага сильно намокла, и морская вода растворила чернила. Но в конце страницы текст вновь читался: «…28 августа 1673. Поиски ничего не принесли, и команда ропщет. Я должен возвращаться на Ямайку, попробую прийти сюда в следующем году…» Он вернул листы Истерлингу и саркастически спросил: — С чего вы взяли, что это писал Морган? — Но как же, монсеньор, ведь считается, что на корабле под названием «Оксфорд» Морган хранил самую ценную часть награбленного. — Вы думаете, что это он умер там, на острове? — Нет. Морган скончался несколькими годами позже, на Ямайке, там до сих пор есть его могила. Думаю, это кто-то из его команды, высаженный на берег или сбежавший по той или иной причине. Отношения между Морганом и его людьми не всегда были гладкими… Это не расходилось с тем, что знал де Пейрак, но он продолжал все также саркастически: — Зачем вы мне раскрываете такую ценную информацию? — Затем, что это могло бы вас заинтересовать. Я хоть и не сильно удачливый капитан, но не дурак и не слепой. Я кое-что заметил на вашем корабле — совершено случайно, уверяю вас! Но я понял, что вы поднимаете сокровища с затонувших кораблей. Вот даже зеркало говорит об этом, — И он указал на странное зеркало, висящее на переборке. Его поверхность имела красновато-золотой отлив, а в оправе золотые солнца, переплетенные с радугами, образовывали затейливую и очень изящную гирлянду. — Его сделали инки… — Откуда простому капитану торгового корабля знать об этом? — усмехнулся де Пейрак. Истерлинг также позволил себе легкую усмешку: — Я не всю жизнь был капитаном торговой шхуны, монсеньор. — Ну, допустим, что дневник подлинный. Но, как следует из записей, Морган и сам мог поднять свои сокровища. — Я знаю, что Морган больше не возвращался туда. — Вам известны даже такие подробности? — Найдя дневник, я стал осторожно наводить справки — речь ведь шла о кладе самого Моргана! Мне повезло: в каком-то порту я разговорился с одним малым, который ходил на его корабле. Де Пейраку пришла в голову мысль, что этим малым скорее всего и был сам Истерлинг. Вряд ли он осмелился соврать о существовании клада. — Слишком гладко у вас получается: матрос Моргана, найденный дневник… Хорошо, в чем ваша выгода? — Я берег эти листы на крайний случай и сам собирался отыскать клад, но без оснащенного корабля и команды это невозможно. Мое положение отчаянное, и, думаю, пришел момент воспользоваться ими. Я решил довериться вам — в благодарность за спасение и в надежде, что вы, отыскав сокровище, поделитесь со мной. Скажем, одна четвертая… Возможно, мне хватило бы на покупку хотя бы шхуны — наподобие той, какую я потерял сегодня. Говоря все это, Истерлинг совсем не врал. Он не стал рассказывать историю о кладе на Панамском перешейке, с помощью которой пытался заманить в западню Питера Блада. Морган и там зарыл кое-то, но Истерлинг посчитал, что добиться согласия Рескатора на подобную экспедицию будет труднее. Он чувствовал, что имеет дело с жестким и даже опасным человеком. Истерлинг ухитрился заполучить несколько страниц дневника Моргана, когда плавал со знаменитым корсаром. У него были сведения, что Морган, тяжело больной, потеряв во время шторма «Джамайка Мерчент», вернулся на Ямайку и больше не предпринимал попыток отправиться к месту гибели «Оксфорда». Раз уж у монсеньора есть ныряльщики, стоило попробовать заняться этим делом. Положение Истерлинга в самом деле оставляло желать лучшего. Оказаться в неведомом порту, в незнакомых землях… А вновь обзаведясь кораблем и командой, он сам сможет отправиться на Панамский перешеек. — Где же этот ваш… остров сокровищ? — Недалеко от французской части Эспаньолы… Я покажу вам на карте. Де Пейрак задумался. Он собирался уже наведаться в зону Карибского моря. Даже если не удастся найти клад Моргана, у берегов Эспаньолы затонуло великое множество других судов. — Ну что же. Я должен все взвесить. В любом случае, сейчас мы идем в Голдсборо — это поселение, основанное мной, оно находится в Новой Франции. Для такой экспедиции нужна подготовка. Размер же вашей доли еще подлежит обсуждению. Сокровище надо отыскать и поднять. Вас устроит одна шестая? Истерлинга это совсем не устраивало, но у него не было другого выхода, и он кивнул головой.