Тринадцать дней рождения

Бластерный огонь был повсюду. Воздух пропитался зловонием смерти, крови и дыма. "Проклятье, соберись, Оби-Ван. Соберись", — ругал он себя. Проворно отбив ещё один бластерный заряд в нападавшего, он шагнул в сторону, прикрывая Квай-Гона, который обеспечивал беженцам безопасный отход к транспорту. Оби-Ван воспользовался временным затишьем в этом шквальном огне — стрелки, видимо, перезаряжали бластеры — и отёр с лица пот. Он был совершенно измучен: три дня бесконечной беготни, сражений, необходимости прятаться и защищать беженцев отняли все его силы. И вот огонь снова возобновился; он включил световой меч и вернулся в сражение, непрерывно двигаясь, крутясь, ускользая, подпрыгивая, стараясь быть непредсказуемым. Он двигался быстро и действенно, чувствовал полное единение с Силой, но в него разом стреляло пятьдесят человек, и вероятность, что кто-нибудь из них попадёт в цель, была весьма велика. Услышав окрик Квай-Гона, он в последнее мгновение уклонился от летевшего прямо в голову заряда. Наконец вся их процессия добралась до корабля. Они с Квай-Гоном до последнего прикрывали спешно поднимавшихся на борт беженцев, а сами запрыгнули внутрь, когда корабль уже начал взлетать. Оби-Ван почувствовал, как его, совершенно обессилевшего, практически втащили в каюту, и как только закрылась входная дверь, он оказался прижатым к ней спиной. Над ним нависал бледный как полотно мастер: — Ты чуть не погиб, Оби-Ван, — прошептал Квай-Гон. Его ощутимо потряхивало: — Чуть не погиб. Ты сведёшь меня в могилу, Падаван. Он вжал Оби-Вана в дверь. Их тела вплавились друг в друга. Между их лицами оставалась всего пара сантиметров. — Простите, Мастер. Квай-Гон, казалось, не расслышал его. Он пробежал кончиками пальцев по лицу Оби-Вана, разгладил морщинку между бровей, медленно провел по губам: — Мальчик мой. Как я буду жить, если тебя не будет рядом? — еле слышно прошептал он. Оби-Ван слабо улыбнулся: — Тогда, Мастер, не отпускайте меня, — так же тихо ответил он. Самообладание покинуло Квай-Гона. Он взял лицо Оби-Вана в ладони и слегка коснулся его губ. Оби-Ван ответил, приоткрыв рот и втягивая язык Квай-Гона. Они целовались целую вечность, просто наслаждаясь ощущением, вкусом друг друга, взаимной нежностью и страстью, разраставшейся между ними. Вопль сирены разрушил очарование, и они с неохотой отстранились друг от друга. Улыбнувшись, Квай-Гон взъерошил волосы Оби-Вана: — Прости. Оби-Ван покачал головой: — Не извиняйтесь. Всё хорошо. Квай-Гон вздохнул: — Это задание становится всё тяжелее и тяжелее. Сегодня твой день рождения, а у меня нет для тебя подарка. Столько всего навалилось, что я просто не… — Оби-Ван приложил палец к губам Квай-Гона, призывая его к молчанию. — Но я только что получил свой подарок, Мастер, — Квай-Гон заворожённо смотрел, как Оби-Ван подносит пальцы к своим губам. Он улыбнулся: — Как и я, Оби-Ван.