Мышка

Наутро температура спала, но Аня проснулась совершенно разбитой и обессиленной, и снова вся в слезах. Как ни старался отец, как ни убаюкивал дочку, ей опять приснился кошмар. На этот раз он оказался настолько правдоподобным и реалистичным, что девушка долго не могла осознать – это был всего лишь страшный сон. Стоило закрыть глаза, как тут же всплывали леденящие душу образы, самым страшным из которых был Стас, стоящий на лестнице с петлёй на шее. Странно, но за эти три года Аня его почти не вспоминала. В голове прочно засели совершенно иные воспоминания, давили грузом негативных эмоций и переживаний. Так давили, что практически полностью выдавили впечатления от знакомства с забавным, слегка чудным пареньком. По большому счёту Ане стало абсолютно наплевать на всех, кроме отца и бабушки. Да и не было больше у девушки никого, кроме них. Друзья, подруги, одноклассники? Кому из них она теперь была нужна, раздавленная, изувеченная? Девочка-урод, бандитская подстилка. Нет, никого из старых знакомых она видеть и слышать не желала. А тут, стоило ей только вернуться, нарисовался этот Валкин. Как? Зачем? Что ему было нужно? Стоит ли говорить, что Зорину это не просто разозлило, а буквально взбесило в тот момент? Вот и послала она Стасика ко всем чертям. И тем не менее, когда Анюта оказалась в весьма непростой ситуации, Валкин бескорыстно ей помог. Вернее, не просто помог, а буквально решил все её острые проблемы, возникшие в тот момент. И вот теперь, после ночного кошмара, Аня очень жалела, что втянула Стаса во всю эту историю. Сделала его чуть ли не соучастником или, как сказал Макс из сна, подельником. Девчонка неожиданно осознала, что Стас для неё стал не просто одним из всех, а кем-то особенным, кем-то небезразличным. То, что она теперь испытывала к нему, невозможно определить каким-то конкретным понятием – это не благодарность и уж точно не влюблённость. Но ей стало не всё равно. Аня за Стаса переживала! Поэтому, едва уняв слёзы, Зорина незамедлительно взяла телефон и набрала номер Валкина: «Аня? Привет! Я… честно, я не ожидал! Как ты там?» – после нескольких гудков послышался в трубке радостный голос парня, что немало обрадовало девушку. – Привет, Стас. Я нормально, вроде. Болею вот… болела… «Я знаю, Ань, отец твой сказал. Я же это, ну, заезжал на следующий день, а он сказал, что ты болеешь и просил тебя не беспокоить несколько дней. Ну вот я и… А сейчас ты как, Ань?». – Нормально, Стас, нормально, – слукавила подруга, ибо слабость в теле была ещё нешуточная, ведь ещё ночью у неё была температура. – Я спросить хотела… У тебя там, ну… всё в порядке? «Если не считать переживаний за тебя, Анют, то всё хорошо, тихо и спокойно!» – будто угадав суть вопроса, ответил Станислав. – Спасибо… «За что, Анют?» – удивился Валкин, но тут же неожиданно добавил: – «Слушай, у меня выходной сегодня, так может, я к тебе заеду?». – Да не… – начала отказываться Аня, но тут же решила, что вид живого, здорового и по-прежнему полного оптимизма товарища может её успокоить, да и болеть в четырёх стенах откровенно надоело, и потому сказала: – Впрочем, приезжай, правда… «Замётано, Анют! Через час я у тебя!» – выпалил с нескрываемой радостью Стас и отключился. У девушки был час, чтобы привести себя в порядок и приготовить что-то. Наверняка приятель голодный приедет. Нехотя оторвав себя от постели, Анюта направилась в душ, чтобы смыть липкость нескольких лихорадочных суток, да и взбодриться наконец-таки. А ещё ей казалось, что температура и вправду больше не поднимется. Стоя под струями горячей воды, Аня поймала себя на мысли, что несказанно рада тому, что со Стасом и в самом деле ничего не произошло. Что он жив, целёхонек и едет к ней. Сон оказался всего лишь каким-то нелепым предупреждением от не в меру разгулявшегося подсознания. Может, зря она всё это начала и теперь надо остановиться, пока не поздно? Что же она станет делать и как будет дальше жить, если из-за её мести со Стасом или, не дай Бог, с отцом что-то случится? Но помимо Стаса был в этом сне ещё один человек, о котором Аня теперь не могла перестать думать – Степан. Сильный и совершенно не злобный он был в тысячу раз лучше и человечнее всей Максовой компании. И что ни говори, ему Зорина была обязана жизнью, а он из-за неё жизни своей лишился. Но неужели Макс был напрямую причастен к его смерти? Или Аня слишком близко восприняла этот кошмарный сон? Эта страшная загадка теперь не давала ей покоя… Валкин приехал даже раньше, чем обещал. Всего-то на десять минут, но именно их и не хватило Анюте, чтобы досушить волосы и одеться. И теперь она, извинившись за свою нерасторопность, металась в одном халате между комнатой, зеркалом и кухней. Правда, от последнего Стас её сразу освободил, взяв на себя приготовление позднего завтрака. То, что он успел изобразить за какую-то четверть часа, удивило девушку немало. И это при том, что он невольно, краешком глаза, успевал поглядывать на снующую туда-сюда подругу. – Ты такой молодец, Стас, – нарушила молчание Аня, когда с импровизированным завтраком было почти покончено. – А я снова тебя напрягла. – Ничего особенного, Ань, – отмахнулся от похвалы парень, – это просто завтрак. Тебе же беречь силы надо – не совсем поправилась. – Да уж, я чего-то совсем расклеилась, – лицо девушки вновь стало хмурым. – Ещё и кошмары эти... Что ни ночь, так по две-три штуки. – Понимаю, Анют. Тут любому бы кошмары снились, а ты хорошо держишься, и тогда, и сейчас. Стас собрал со стола посуду и принялся её мыть, на что хозяйка тут же попыталась возразить: – Ста-ас, я сама помою! – Я испачкал, мне и мыть! – Но... – Никаких «но», Анют! – отрезал Валкин, меняя на ходу тему: – Пока ты тут приходила в себя, я кое-что про Саню Тихого узнал. Ну так, аккуратно, чтобы не светиться лишний раз. Я теперь знаю, где он чаще всего бывает и как его можно одного застать. Сказав это, Стас стал более нервным, что сказалось не только на голосе, но и на движениях. Он едва не расколотил тарелку, но обошлось. Оказывается, товарищ сдержал слово, сказанное в тот вечер не случайно, и начал своё расследование. И вот, спустя несколько дней, есть первая информация. Можно пойти и поквитаться со вторым подонком. Однако Анюта до сих пор находилась под впечатлением своих снов и была полна сомнений. – Зачем тебе это? – Я же сказал, что найду. Или ты передумала? Если да, то я тебя понимаю, Ань, – Стас переживал за любимую, а потому относился к истории с местью двояко. Лишь одно он знал твёрдо – просто так оставлять это нельзя. Впору самому идти и наказывать сволочей. Смог бы? – Я не то, что передумала, просто… назад дороги не будет у нас… у меня. Тебя-то я точно впутывать не стану. Ты и так мне помог больше, чем нужно. – Мне казалось, что назад дороги и так уже нет, после того, как ты Васю этого… – Валкин закончил дела, снова сел напротив подруги и теперь старался по взгляду понять, чего же на самом деле хочет Аня. – Одно дело нарик этот. Кстати, в городе что слышно? – Нет, тишина. У нас тут нередко кого-то режут, Ань. Нариком больше, нариком меньше, никто и не считает. Не думаю, что кто-то станет связывать это с тобой. – Ну вот, а если убить Саню, то уже странное заподозрят. Тем более что Платонов, тварь – мент теперь. Так что, не знаю я пока, что мне делать. А ты, Валкин, вообще выброси из головы это всё. Внутри у Станислава всё закипало, хотя он и не подавал виду. Как выбросить? Как забыть? Эти люди испортили девчонке, его любимой к тому же, всю жизнь. И вот теперь, когда расправа так близка, она не знает что делать, да ещё и от его помощи отказывается. Вдруг наломает сама дров? Или вообще оставит всё как есть. Это так вообще – всё равно, что простить этих... у Стаса уже и определения подходящего не находилось. – Слушай, Ань, а может, в полицию и рассказать всё, как есть? Услышав такое нелепое предложение, Анюта одарила приятеля весьма тяжёлым взглядом, словно говоря: «Ты сам-то понял, что предложил?», и ему ничего не оставалось, как согласиться с абсурдностью такого предложения: – Да, не вариант... Пауза, во второй раз повисшая на кухне, была уж настолько неловкой, что Стас не знал куда и деться. С одной стороны, он понимал опасения подруги – шутка ли, убить человека! Тут у любого могут возникнуть вполне оправданные страхи. А с другой стороны, ему не давала покоя мысль, что зло останется безнаказанным, что эти нелюди будут, как и прежде, ходить по земле, пить, жрать, веселиться в своё удовольствие... насиловать девушек, в то время как Анютку ещё многие годы будут мучить кошмары. Вот и сидел Валкин, изучая взглядом стену и пытаясь придумать выход из ситуации. И правда, впору самому браться за нож и мстить этим... Аня же, напротив, смотрела на Стаса пристально и пыталась угадать его внутренние терзания. Со стороны казалось, что тот просто обиделся. «Пускай лучше дуется на меня живой, чем висит в петле», – думала она. И всё же, на этот раз тишину нарушила именно Зорина: – Стас, а ты не знаешь, где Устиновы живут? – Кто? – вопрос девушки оказался столь неожиданным, что Валкин моментально вышел из своего ступора. – Ну Стёпы, который все типа думают, что это он меня… – и тут Анюта запнулась, ведь ей до сих пор было больно и неудобно говорить о произошедшем как есть. – Степана Устинова мать где живёт? – А-а-а, тётя Света? Так у нас в городе этого только ленивый не знает. Ей же нехило досталось тоже из-за этой истории. – Ещё бы! Сына посадили ни за что, а теперь его вообще не стало, – согласилась Аня. – Дело не только в этом. Её же загнобили буквально сразу, проходу ей не давали. А кто открыто не гнобил, тот за глаза говорил тако-о-ое! В общем, как она всё это выдержала – фиг знает. – Стас, а ты… ты тоже так делал? Тоже издевался над ней? – Нет, Ань, до такого я не стал опускаться, но поначалу очень хотелось. Но, если по-честному – жалости к ней не испытывал ни капли, – было заметно как заиграли желваки парня. – И вот, ты говоришь, что он не виноват… Даже и не знаю, Ань. – Бедная женщина, досталось ей… Нет, Стас, я тебя не виню, ведь ты имел полное право так к ней относиться, наверное… Да и я, вот представляешь, до сегодняшнего дня и не думала о ней вовсе. – А чего сейчас вдруг подумала? – Виноватой себя чувствую перед ней и перед Стёпкой, – девушка еле сдержала слёзы, вспоминая доброго парня, спасшего ей тогда жизнь. – Ты?!! Виноватой?!! Уж кому-кому, а тебе брать на себя вину тут надо в последнюю очередь! – Валкин вновь вспылил. Ему вовсе не нравился такой настрой любимой. – Я всё понимаю, Стас, но всё же, неправильно всё это как-то... Ты можешь мне её адрес написать? Пожа-алуйста! Валкин понял к чему клонит Анюта и отчасти даже был согласен с таким её желанием. Может, и правда разговор со Светланой Устиновой хоть как-то облегчит её переживания. А может и наоборот. И всё же он был не вправе отговаривать девушку от такого шага, а раз уж взялся помогать во всём, то поможет и в этом. – Зачем писать? Давай, отвезу тебя к ней! – Было бы здорово! А когда? – девчонка заметно оживилась от такой идеи. – Давай, прямо сейчас и поехали? *** На сборы ушло каких-то пять минут. Аня очень пожалела, что нет больше любимого балахона, так безжалостно преданного огню, и теперь нечем было прикрыть голову. А ведь на улице сильно и продолжительно дождило. Нацепив первую попавшуюся толстовку, девушка не нашла ничего лучше, чем надеть на голову чёрную вязаную шапку, ибо с зонтом возиться совсем не хотелось. Надо сказать, этим немало удивила приятеля. «Даже в кошмарах солнечно и тепло, – пробубнила Анюта себе под нос, едва они вышли из подъезда. – Добро пожаловать в реальность, Зорина!». Девушка уже по привычке прыгнула на заднее сиденье «девятки» и почти легла. Почему-то совсем не хотелось, чтобы её кто-то видел – настолько сильны были опасения, что её могут узнать или в чём-то заподозрить. Дорога оказалась недолгой. Ане даже показалось, что они просто попетляли по дворам и остановились чуть ли не в соседнем. На самом деле Стас и правда срезал путь, минуя светофоры и большие улицы. Теперь же машина остановилась у подъезда старого двухэтажного дома, если и не находившегося в аварийном состоянии, то давно требующего капитального ремонта. – Ань, ты точно не хочешь, чтобы я с тобой пошёл? – Валкин повернулся к подруге, машинально положив руку на спинку переднего пассажирского кресла, будто собирался сдавать назад. – Нет, Стас, я должна сама. Спасибо тебе, – поблагодарила девушка. – Ладно, как скажешь. Тогда вторая квартира. Звать её Светланой, отчества не знаю. – Хорошо, я пойду. Девушка уже было собралась выйти, но Стас её остановил: – Ань? – А? – Я тебя здесь подожду, и… аккуратнее, прошу тебя! – Спасибо, Стас! – улыбнувшись, Анюта вновь поблагодарила друга, на секунду крепко сжав его руку, и выскочила из авто. В два прыжка преодолев расстояние до двери, девушка влетела в подъезд. Здесь всё выглядело ещё страшнее, чем снаружи: штукатурка с краской со стен отвалились огромными кусками, оголяя деревянную обрешётку, а там, где они ещё оставались, всё исписали. Аня даже не поняла, каков изначальный цвет стен. Кроме того, глядя на закопчённые потолки казалось, будто кто-то жёг здесь костры, а перила и вовсе напоминали ветви диковинных растений – настолько погнуты. Но самым страшным во всём этом «великолепии» было содержание надписей – почти все они оказались про Степана. Именно по ним, а точнее по одной из них, лаконично сообщающей, что «Здесь живёт мать насильника», Аня и поняла, куда ей нужно. От надписи, расположившейся на самом верху, шла стрелочка к квартире номер два. Сама дверь выглядела крайне плачевно – сказывалось постоянное внимание «доброжелателей». А ещё дом сильно вибрировал. По довольно простой причине – в соседней квартире громко бухала музыка, явно превышая все допустимые нормы. От этой звуковой долбёжки ходили ходуном старые стены, и дребезжал подъезд. Но мысли девушки были заняты не столько антуражем подъезда, сколько предстоящим непростым разговором. Волновалась Анюта едва ли не больше, чем перед недавним визитом к подонку Васе, и было от чего. К тому же, она не знала с чего и начать. Извиниться? Так вроде и не за что. Сказать слова утешения? Но что они для матери, потерявшей единственного сына? И захочет ли она вообще говорить с девушкой? И тем не менее, Аня постучала – будь, что будет. Через какое-то время дверь открыла женщина, возраст которой Анюта вот так сразу и не определила бы. Волосы практически полностью седые, на худощавом лице многочисленные морщины, а взгляд выцветший, потерянный. Ростом она была чуть ли не на голову ниже девушки, и это при том, что Зорина не считала себя хоть сколько-нибудь высокой. Казалось даже странным, что у такой миниатюрной матери сын вырос двухметровым верзилой. Женщина молчала, выжидая, и поэтому Анюта решилась заговорить первой: – Здравствуйте, это вы Светлана Устинова, мама Степана? Женщине за эти три года пришлось вытерпеть сколько нападок и издевательств, что едва она услышала из уст незнакомки имя сына, взгляд её тут же стал холодным и сосредоточенным, а губы сжались в тонкую линию. – А вы кто? – спустя несколько мгновений с недоверием переспросила она. Юлить и что-то выдумывать не было никакого смысла, и поэтому Аня ответила, как есть: – Я Зорина Аня… та самая… – Зорина? – услыхав фамилию, напоминавшую обо всей боли и несчастьях, в одночасье свалившихся на её семью, Устинова пошатнулась, схватилась за дверь и стала медленно сползать вниз. – Аня? О-ох… – Светлана! – девушка тут же подхватила женщину, не давая той упасть на пол. – Тётя Света!.. *** Поначалу Валкин ожидал скорого возвращения подруги, ведь пойти и извиниться – дело не хитрое. В конце концов, не чаи же Аня там гонять будет. Но минуты шли, и монотонный стук капель по стёклам и крыше «девятки» постепенно нагнали на парня сон. Очнулся он от того, что дверь резко распахнулась, и в проёме показалась Анюта, явно возбуждённая и чем-то озадаченная. Вместо того чтобы сесть на место, она задала совсем уж неожиданный вопрос: – Стас, ты биту в машине не возишь? – Чего? Какую биту? – ничего не понимал парень. Неужели подруга решила и с Устиновой подраться? – Бейсбольную. Или дубину? – взгляд девушки шарил по салону, выискивая что-то похожее на «ударный инструмент». – А, ну... труба в багажнике лежит какая-то. А тебе зачем? Зорина его не дослушала, потому что тут же направилась к пятой дверце. И лишь когда она её открыла, Стас повторил вопрос. – Стас, позже объясню. Погоди две минуты, и поедем, я быстро, – девушка нашла стальной «огрызок», не более метра длиной, и снова захлопнула дверцу. – Анют, постой! Может, помочь там? – крикнул парень, но вновь не был услышан. Лишь размытый силуэт подруги, забегающей в подъезд, мелькнул за запотевшим стеклом. – Две, так две, – пробубнил он себе под нос и завёл двигатель. Догадками решил себя не терзать. В голове, не отошедшей ото сна, всё ещё была вата, а значит, он мог всё не так понять. Потом узнает. После долгого разговора со Светланой в голове Анюты роились мысли, сплетаясь с чувствами в сложный клубок из раскалённой колючей проволоки. Многое предстояло обдумать и осмыслить заново. Но одно не оставляло сомнений – Степан повесился не сам, ему явно помогли. И «помощь» эта пришла не без участия подонка Платонова. Но сейчас это всё было второстепенно. Сейчас Зорина хотела во что бы то ни стало устранить ужасную какофонию, доносившуюся из соседней квартиры, и отравляющую жизнь бедной женщины. Светлана обмолвилась, что там живёт подросток, совершенно избалованный и неуправляемый. И всё же, Аня предусмотрительно «вооружилась» трубой. Вдруг этот подросток окажется метр в плечах? Уж что-что, а бить наотмашь девушка умела, хряк Хаврон тому стал свидетелем. Главное действовать сразу и наверняка! На трели дверного звонка никто не реагировал, и тогда Аня стала попросту молотить в дверь, сначала кулаком, а потом и ногами. Лишь после этого музыка чуть стихла, и дверь открыли. В тёмном коридоре показался паренёк, чьё лицо было Зориной очень знакомо. И действительно, воспоминания были ещё слишком свежи, чтобы забыть того самого Гриню, ставшего последним клиентом покойного Васи. Не город – большая деревня! Мгновение они смотрели друг на друга, после чего хозяин заговорил: – Ты чё, бля, дверь ломаешь, а-а-а-а… – вопрос перешёл в беспомощный крик, потому что девушка схватила одной рукой подростка за грудки, а другой упёрла конец трубы куда-то под рёбра, и потащила вглубь квартиры к источнику звука. В довольно просторной комнате было обильно накурено и темно из-за закрытых плотно штор. Видать Гриня тут наслаждался одному ему понятным кайфом, окончательно просаживая последний слух и мозги. На столе стоял ноутбук, на экране которого дёргались в такт музыке психоделические картинки, а сам звук доносился из двух огромных колонок стоящих по углам. Ни секунды не раздумывая, Аня толкнула парнишку на пол, схватила со стола ноут и переломила об колено, со смачным хрустом отделяя экран от основания. Потеряв сигнал, усилитель выдал в динамики страшный гул. – Ты чё, тварь, делаешь? – не выдержав такого вандализма, Гришка вскочил и кинулся на незнакомку. Но получил коленом под дых и был вновь отправлен полежать на обшарпанный паркет. Зорина не нашла ничего лучше, чем поочерёдно пробить трубой динамики на старых колонках, после чего, наконец-таки, воцарилась тишина. – Пиздец, ты попала, сука! – стонал на полу подросток, попутно восстанавливая дыхание. – Я тебя найду, сука! Я… ты у меня кровью харкать будешь! – Ещё раз, Гриша… Ведь ты же Гриша, да? Так вот, Гриша, ещё раз ты своё дерьмо включишь, я вернусь и затолкаю эту трубу не в музыку твою, а в тебя, – в лицо парня больно упёрся конец трубы. – Чё? Ты чё мелешь, козлина? – А если вякнешь что-то кому-нибудь, я твоей матери и ментам расскажу, как ты наркоту покупаешь, – шах и мат! Зорина хотела было сказать и про Васю-дилера, но вовремя остановилась. Озвучивать свою с ним связь, даже косвенную, было опасно. – Ты меня понял, Гриша? – П-понял, понял! – в глазах парнишки появились страх и непонимание. Кто это такая и откуда знает про его… пристрастия? – Я всё понял! – захныкал он. – Счастливой деградации, Гриша. Безо всякого промедления Аня выскочила из квартиры, а затем и из подъезда, оставляя расплакавшегося паренька. Было ли ей его жалко? Ни капли! В конце концов, он свой выбор давно сделал. Может хотя бы её визит заставит Гриню задуматься о поступках и их последствиях. Дверь автомобиля вновь открылась очень внезапно. Сначала на пол со звоном полетела труба, а потом и девушка плюхнулась на сиденье, тут же занимая своё привычное полулежачее положение. – Стас, поехали отсюда. – Пять, а не две, – улыбнулся парень, глядя на подругу через зеркало. – Чего «пять»? – Ты сказала две минуты, а вернулась через пять. – А, ты об этом? Ну извини, так вышло. «Девятка» покинула двор и выехала на большую улицу. На этот раз Валкин решил не петлять дворами, а поехать как все нормальные люди. – Да ладно, Анют, это я так, шучу. Куда ехать? Домой? – Не, Стас, не домой. Ты езжай куда-нибудь, где народа не много, мне с тобой поговорить надо. Дождь к тому времени закончился, можно было не прятаться в душном авто. Друзья не спеша шли по безлюдному скверу. Со стороны могло бы показаться, что пара студентов решила прогуляться непогожим летним днём, подышать свежестью и прохладой, да обсудить недавнюю сессию. Но в действительности разговор был гораздо серьёзнее. – Светлане, ну тёте Свете, сразу плохо стало, как только она узнала, кто я. Слава Богу, она медсестрой в прошлом была, в доме все лекарства есть, – начала Зорина. – Меня бы позвала, Ань. Может, ей в больницу надо было? – Да не, обошлось всё. Она и так разволновалась, а тут ты бы ещё пришёл. А так мы с ней поговорили всё же. И, Стас, понимаешь, ей очень важно было услышать, что Степан её не виноват ни в чём. Да, слова эти не вернут его уже, но сердце матери облегчение получило. Поревели вместе. – Но ты ей не сказала кто настоящий виновник? – только сейчас Валкин заметил, что глаза у подруги и вправду красные, заплаканные. – Нет. И она не спрашивала. Зато рассказала про сына. Оказывается, пока я в деревне «отдыхала», дело на доследование направили в связи с проверками какими-то. Она подробностей не знает, а я тем более. Стали снова допрашивать его, адвокатов хороших подключили, режим смягчили, хотели на освидетельствование отправить в столицу, даже свидание с матерью разрешили. И она к нему ездила за неделю до… – Аня осеклась. – До смерти, – завершил фразу Валкин. – Странно это, Ань. Ты не находишь? С чего это вдруг все так взялись за это дело? – Я не знаю. Но угадай, кто приходил к Стёпе незадолго до матери? – не дожидаясь ответа приятеля, девушка продолжила: – Рыжий приходил. И бил. – Максим Платонов? – в голосе Стаса не было и нотки удивления. – Он самый. «Рыжий приходил и бил» – это дословно его слова, что он матери сказал, – Зорина еле сдерживала вновь подступающие слёзы. – Получается, он узнал о доследовании и, пользуясь связями и положением, устроил свой допрос с пристрастием? – Получается, Стас. Степан главным свидетелем был. – Погоди. Значит, он понял, что Степан всё ещё может что-то рассказать или даже просто не пройти освидетельствование. Ведь тогда дело по новой раскручивать начнут. И он его… не сам, но… – Убил... – Анюта не выдержала и заплакала. Станиславу не оставалось ничего иного, кроме как обнять девушку. Он осторожно притянул её к себе и крепко обхватил за плечи. И только боялся, что и без того расстроенная Аня оттолкнёт его. Но она напротив, уткнулась носом в его плечо и проплакала так не одну минуту. Знала бы она, насколько эти минуты были важны для парня. Знала бы о тех пламенных чувствах, что пылали в его душе, несмотря ни на что. О том, что Стас любит её и принимает такой, какая она есть. Несмотря ни на что. Но даже если Анюта и догадывалась о чём-то, то гнала эти догадки прочь, как несущественные и совершенно пустые. Что ей с тех чувств? Только боль и новые разочарования. А потому, едва успокоившись, девушка освободилась от объятий. Для себя она всё решила, сделала этот сложный выбор. Да и был ли у неё этот выбор? – Ладно, Стас, что там про Саню этого? Где мне искать его? – Я знал, что ты не отступишь, – без тени удивления ответил парень. – Обещай мне, Анют, что мы всё делаем вместе. А иначе… – Что иначе? Ничего мне не расскажешь? Так я и сама их всех найду, рано или поздно. – Нет. Или я иду с тобой, или я обо всём говорю твоему отцу, Анют. И тогда это уже будет наше с ним дело, а не твоё, – Станислав не придумал ничего лучше, как приплести сюда Зорина старшего, скорее для вида, чем для шантажа. И угадал. – Ты жестокий, Валкин. Не ожидала... А знаешь, будь по-твоему. Только сделаю всё я сама, а ты меня страхуешь, и это не обсуждается! Валкин улыбнулся и протянул руку в знак согласия. *** Александр Тихомиров, в народе известный как Саня Тихий, помимо двух пристрастий, не чуждых большинству парней в городе – баб и алкоголя, имел ещё и третью: маниакально тягать железо в тренажёрном зале «Олимп». Предавался он этой страсти самозабвенно, фанатично. Настолько, что частенько оставался допоздна в качалке, даже когда все остальные давным-давно разошлись. По расчётам Валкина это, казалось бы, здоровое пристрастие и должно было стать для Тихомирова губительным. На подготовку отвели две недели. Одно только обсуждение способа исполнения приговора заняло пару дней. Спор на эту тему у Валкина с Зориной разразился нешуточный. Стас предлагал самые невероятные варианты, не вызывающие особого подозрения, вплоть до поджога тренажёрного зала. Но Аня была непреклонна. Каждому из своих врагов она желала посмотреть в глаза, чтобы знали и понимали за что. Чтобы испытали весь тот ужас и страх, что пришлось испытать когда-то ей. Они отняли у неё право на нормальную жизнь, отняли мать, и за это сами лишатся жизни, чего бы ей это ни стоило! А потому девушка настояла на проверенном и привычном ей способе – шокере и ноже. Если к такому вообще можно было привыкнуть. Но было ещё кое-что, что волновало Аню всерьёз, и об этом она не решалась сказать даже Стасу. Ведь предыдущие разы, что с хряком, что с наркоманом Васькой, она действовала спонтанно, безо всякой подготовки. Зорину будто накрывала какая-то пелена ярости, и действовала она автоматически, не раздумывая. Теперь же всё складывалось несколько иначе. Был чёткий план, казавшийся почти безупречным, был напарник, и была конкретная цель. Никакой спонтанности. А потому снедали большие сомнения – сможет ли, хватит ли у неё ярости и злости? Или всё сорвётся в последний момент, и тогда пиши пропало? В любом случае, выпадал всего один единственный шанс проверить это. В заранее выбранный день они засели неподалёку от «Олимпа». Место казалось просто идеальным, так как здание располагалось на отшибе и из-за обильных зарослей едва ли достаточно просматривалось с соседних домов. Кто заходит и выходит могли видеть только посетители, либо случайные прохожие. Но первые должны все, кроме одного, разойтись к тому времени, а за отсутствием вторых собирался следить Валкин из засады и, если что, предупредить. Пришли утром, ещё до открытия, и просидели весь день, считая всех входящих и выходящих, чтобы не дай бог не остался какой свидетель. Сам же Тихомиров, как и ожидалось, явился только во второй половине дня. Даже издалека глядя на него Аня нервно поёжилась, напряжение нарастало. Где-то в глубине души ей хотелось, чтобы сегодня амбал изменил своим привычкам и ушёл не последним, тогда бы всё отменилось или перенеслось на другой день. Но время неумолимо шло, а вместе с ним расходились и завсегдатаи тренажёрки, приближая для Тихомирова час расплаты. – Мне пора идти, – выдохнула девушка, пытаясь взять себя в руки. В одном кармане лежал шокер, в другом складной, но довольно острый нож. Но они не успокаивали, а скорее, наоборот добавляли волнения. – Ань, ты точно готова? Давай, я вместо тебя пойду! Пока Стаса и правда не потянуло на подвиги, Зорина поспешила подняться, но затёкшие ноги не дали сразу же уйти. – Ты сама не своя сегодня. Надо было не слушать тебя, а просто поджечь этот гадюшник вместе с уродом, вот и всё. – У-у-у, да ты страшный человек, Валкин, – Аня даже улыбнулась, – Ильнура пожалей, ему и так на допросы ходить. Чтобы не продолжать этот бесполезный разговор, девушка вышла из кустов и быстрым шагом направилась к зданию. «То я жестокий, то страшный. Ты уж определись, Анют», – пробубнил Валкин вслед удаляющейся подруге. Мысли об Ильнуре, в прошлом её однокласснике, а нынче хозяине «Олимпа», её чуть отвлекли, дали необходимую для решительного шага паузу. Ильнур ещё в школе показал себя благородным и порядочным парнем, и Ане совсем не хотелось, чтобы он сильно пострадал от этой истории, тем более лишился своего зала. Её месть никоим образом не должна коснуться посторонних людей. Юркнув в проход, Зорина оказалась в низком, но хорошо освещённом и просторном помещении. Снаружи оно явно казалось меньше. А ещё в нос ударил резкий запах потных мужских тел, будто тут не проветривали годами. Впрочем, такой вариант нельзя было исключать. От такой «газовой атаки» у Ани на секунду закружилась голова. Из-за всех этих обстоятельств она растерялась, упуская драгоценные мгновения и элемент внезапности. Саня Тихий выполнял упражнения на «бабочке», сидя спиной к входу, когда кто-то вошёл. Он как всегда увлёкся тренировкой и не заметил бы вошедшего, если бы не зеркала, покрывающие буквально все стены в зале. – Тебе чего, чел? – Тихомиров даже не понял, что посетителем оказалась девушка. – Мы закрыты уже! – Я… Мне… – во рту у Ани моментально пересохло, а тело стало ватным и непослушным, ведь амбал заметил её даже раньше, чем она его. – Ты Саня Тихий? – Опа! – не на шутку удивившись, ведь такое погоняло знали только самые близкие друзья, верзила встал с тренажёра и ехидно улыбаясь направился к девушке. – Александр Тихомиров, вообще-то. А ты кто такой, а? Здоровенная махина, превосходящая Анюту по всем параметрам, приближалась. В зеркалах, которые и выдали её приход, было видно насколько Зорина ничтожна и беспомощна перед этим чудовищем. За прошедшие годы Тихий стал шире, круглее и, по-видимому, гораздо сильнее, чем был раньше. Ане бы достать шокер и бить внезапно в голый торс, чтобы наверняка обездвижить такую тушу, но тело по-прежнему не слушалось, а в руках даже появилась слабая боль, будто напоминая о том, как их когда-то держал и сдавливал этот ублюдок. И если по дороге в «Олимп» мысли скакали и путались, то теперь в голове поселилась предательская пустота. – Ты… Ты держал, когда меня насиловали… – выдала она первое, что пришло в голову, – а потом сам… насиловал! Зачем она это говорит? Почему ничего не делает? Этот монстр приближается всё ближе и ближе! Кажется, ещё мгновение и он раздавит её, как и тогда. Но амбал, явно не настроенный на конфликт, опешил от такого поворота событий и остановился в трёх шагах от девушки. К тому же, он её не узнал. – Чё? Базар свой фильтруй, утырок! Нах ты мне сдался, чмо? Вали отсюда, пока пускаю! Но Зорина сделала то, чего сама от себя не ожидала – в левой руке блеснуло лезвие ножа. Она никогда не смогла бы вспомнить, что её заставило поступить именно так. Сжав зубы, Аня прошипела: – Я хочу, чтобы ты сдох, Тихомиров! – Пиздец, ты смелый, пидрила! – не обращая внимания на оружие, Саня вмиг оказался рядом и схватил девушку за горло. – Сдох ты, и твои дру… – одновременно с этой фразой Аня замахнулась было, чтобы нанести удар куда-нибудь в район печени верзилы, но не успела. Чудовищная сила придала ей ускорение, и в считанные мгновения спину и затылок пронзила резкая боль, а в глазах загорелся фейерверк из миллиона разноцветных вспышек. Тихомиров запустил её в одно из зеркал, отчего то покрылось паутиной трещин, но по счастливой случайности почти не осыпалось. Шапка, из-за которой он и не признал в ней девушку, смягчила удар и уберегла голову от порезов, но съехала, когда Аня сползла мешком по стене. Нож вообще улетел в неизвестном направлении. – Так ты чё, баба что ли? – Саня вновь оказался рядом и, больно ухватив гостью за подбородок, стал разглядывать её лицо. – Пизде-е-ец! – и тут его взгляд зацепился за характерный шрам на щеке девушки, взрывающий в сознании целый букет воспоминаний. – А-а-а, бля! Так ты та шкура, которую мы на стройке драли? Как там тебя звали? Ах-ха-ха-ха-ха! Вот это нихрена себе! Взяв обеими руками за грудки, Саня оттащил неспособное до сих пор двигаться тело на середину зала, где свет был поярче. Какое-то время он разглядывал лицо пленницы и хотел уже подняться, но почувствовав, что она начинает приходить в себя, влепил ей внушительную оплеуху, после которой у Зориной снова всё поплыло перед глазами. Он ушёл, но вскоре вернулся, волоча за собой здоровенную штангу, весящую гораздо больше, чем девушка. – Ты чё думала, завалишь меня тут, сука? – амбал опустил штангу, да так, что гриф ощутимо надавил на рёбра где-то под грудью, но диаметр блинов не позволил окончательно раздавить пленницу. И всё же поднять её самостоятельно, тем более после полученных ударов, Аня уже не смогла бы. – А-а-а, бля, это же ты Васька завалила, гнида! Да? Ах-ха-ха-ха-ха! Ну нифига себе подарок! Надо Максу звонить, пускай, бля, порадуется! Тихомиров заметался по залу в поисках телефона, а когда нашёл, принялся набирать товарища. Но, взглянув снова на пленницу, передумал, сбросил звонок и отложил мобилу в сторону. В туповатой голове созрел нехитрый план – повторить события трёхлетней давности на свой манер. Беспомощность пленницы к тому располагала, а цель её визита вполне оправдывала задуманные действия подонка. Тем временем Анюта, чуть вернувшись в кошмарную реальность, вспомнила про шокер и пыталась достать его из кармана. Это был единственный и последний шанс если не выполнить задуманное, то хотя бы спасти себя. – Не-е-е, в пизду Макса и его ментов. Ты только мой подарок, да, сучка? Мы ща поиграем с тобой, вспомним твою блядскую молодость. Чё ты там копаешься, ещё ножичек? – верзила дёрнул её за руку, отчего устройство вывалилось на пол. Это раззадорило его ещё сильнее. – Хрена се! А ты подготовилась, гнида! А Саня Тихий не готовился, Саня всегда готов! Отбросив шокер вне зоны досягаемости, Тихомиров схватился правой рукой за шею пленницы, одновременно сдавливая, а левой полез ей под толстовку. Но последнее было уже не важно. Дыхание оборвалось, а перед глазами запульсировала кровавая пелена, после чего вообще всё потемнело, и сознание поплыло куда-то далеко, прочь из «Олимпа» с его кошмарным обитателем. Вот и всё. Вот и заканчивается история Анны Зориной, униженной, растоптанной и так и не добившейся своей справедливости. Всё было зря. Зло победило, впрочем, как и всегда. И Устинов, и мама погибли зря. Мама… наверное, она уже давно ждёт Аню, и та скоро увидится с ней. Вот только с папой не попрощалась и со Стасом… Стас... Вдруг Аня почувствовала, что её кто-то зовёт... А потом шлепки по щекам… И вдруг глубокий вдох, настолько резкий, что штанга вновь больно врезалась в рёбра, окончательно пробуждая девушку из небытия. Горло драло, и выдыхала она уже с сильным кашлем. – Аня, Анюта, очнись! Аня, нам уходить надо! – над нею суетился белый как простыня Валкин, приводя подругу в чувства. – Стха-кха-кхас? Ты отку-кхуда? – Тебя долго не было, я подумал, что всё хреново пошло, – в спешке объяснял парень. – Правильно подумал. Не шевелись, я штангу уберу, – парень откатил тяжеленный снаряд вниз к ногам Ани. Поднявшись, девушка поспешила оглядеться. Саня лежал слева от места её «заточения» и не шевелился, на коротко стриженой башке образовалась внушительная кровавая рана, а по полу растекалась красная лужица. Валкин старался нащупать его пульс, но судя по всему не находил. – Ты чем его так? – Мне выбирать некогда было, взял пустой гриф, и… Не, всё, он готов, Ань, не дышит даже. Пойдём отсюда скорее! Найдя нож с шокером и шапку, друзья наспех повытирали все места, где могли остаться их отпечатки, и спешно покинули «Олимп». И только когда стихли шаги, на одной из скамей зазвонил тихомировский мобильник, высвечивая имя «Макс мент».