Мышка

   Проснулась Аня только к обеду, и то, очень разбитой, и, наверное, проспала бы ещё сутки, будь на то её воля. Выглядела она неважно, да и чувствовала себя так же. Стас же напротив, был бодр и отчего-то весел. С самого утра суетился: сбегал в лес и набрал там стаканчик черники вперемешку с лесной земляникой – Анюте на завтрак, в дополнение к остаткам вафель; помыл обшивки задних дверей; слил со свой «ласточки» чуть ли не половину бака и устроил хороший такой костёр из «улик». Правда, чутка, не рассчитал с направлением ветра, из-за которого пришлось стоять с ковриком и отмахивать едкий дым от палатки, где всё ещё спала подруга. В общем, Валкин не скучал почти до самого обеда. Анюта никак не оценила энтузиазм товарища, хотя от завтрака не отказалась. Разговор тоже не клеился. Стас постоянно тараторил, но девчонка его практически не слушала. Действие успокоительного подошло к концу, и на Аню вновь давил груз содеянного, словно многотонная бетонная плита. Перед глазами всплывали ужасные кадры драмы, разыгравшейся накануне, а в голову лезли нездоровые мысли и предположения. Даже страх нашёл себе укромный уголочек на самых задворках подсознания. Видел ли её кто-нибудь вчера? Все ли следы своего преступления она уничтожила? И самое главное: если Макс возьмётся за это дело, то он может устроить гораздо более серьёзное расследование, чем при бытовом убийстве обычного алкаша, коим был Максов приятель. И к Зориным он наверняка придёт, если узнает, что Аня вернулась в город. А он непременно узнает – это вопрос времени. Но, как бы ни было это странно, о содеянном Зорина не жалела. Наверняка, окажись она опять с Васькой или с кем-нибудь из этой шайки в одной комнате – повторила бы свой поступок. Опять и опять резала паскудные «свинячьи» глотки, выпуская прогнившую от бухла и разврата кровь. Вот только бы хватило в сердце ярости и гнева... Так мысли Анюты и бросались из крайности в крайность: от страха до желания кровавой вендетты. Поэтому помощник в сборах из неё вышел хреновый, и Стасу опять пришлось всё делать самому. Чуть ожила девушка только на подъезде к дому. Предстоял разговор с отцом, тот, несмотря на сильное опоздание, даже не звонил утром. А ведь ещё надо было друга познакомить с родителем – обещала же, на свою голову. Хотя, судя по энтузиазму Стаса, он и сам был не против пообщаться с её отцом. Зачем – Ане оставалось лишь догадываться. – Заходи, Стас, – девушка пропустила друга в квартиру, а тот неловко зацепился карманом костюма за дверную ручку. Дело в том, что Валкину утром пришла в голову идея поменяться одеждой, так как костюм ему был не настолько велик, как девчонке. Ей же он любезно предоставил свои джинсы. Про Анютину настоящую одежду условились говорить, что она намокла, а потом сгорела во время сушки над костром. Нелепо, но более менее правдоподобно. – А как батю по отчеству? – вполголоса поинтересовался Стас, отцепившись, наконец, от двери. – Виктор Сергеевич, – не скрывая улыбки, ответил непонятно как оказавшийся в прихожей мужчина. Он хотел было по-мужски поздороваться с парнем, но Анюта кинулась ему на шею: – Па-а-апка, я так соскучилась! – Так соскучилась, что до самого обеда задержалась? А ведь кто-то утром обещал вернуться. – Ну, пап, ну... проспала я, – виновато ответила Аня. – Проспала она. Ладно, соня, всё в порядке? Как рыбалка? Поймали чего? – Всё хорошо пап... – Поймали одну всего. Мы её на костре вчера и зажарили, – вмешался Стас, пока подруга, явно не являющаяся искушённым рыболовом, не наплела что-нибудь из ряда вон выходящего. Воображение тут же нарисовало картину сочной рыбки, томящейся над вечерним костром, отчего его пустой желудок аж свело. – Да, не богат улов. Ну, что же, Стас, будем знакомы? – Зорин, наконец, протянул парню руку, которую тот не мешкая заключил в уверенном рукопожатии. – Рад знакомству, Виктор Сергеевич! – Так, Анют, ты давай умойся с дороги и обед на всех накрой, а мы пока с другом твоим побеседуем, – распорядился отец. – О чём, па? – заволновалась девчонка. – Мужикам всегда есть о чём поговорить. Да, Станислав? – Эт точно! На самом деле парень не знал, о чём именно хочет поговорить с ним отец любимой девушки, но примерно догадывался. И как ни странно, к такому разговору он был готов. Ещё вчера, услыхав о предстоящем знакомстве, Валкин начал продумывать своё поведение. Об общих вопросах догадаться было не трудно, да и ответы на них были банальны и просты. Правда, учитывая некоторую деликатность ситуации, была вероятность весьма негативного настроя со стороны родителя. Но на это Стас был готов заявить, причём совершенно искренне, что любит Анюту и хочет быть рядом с ней несмотря ни на что. А это уже какой-никакой, но аргумент. Но Виктор Сергеевич настроен был дружелюбно. Во всяком случае, пока вёл себя соответствующе. Мужчины прошли в комнату, и Зорин жестом предложил парню присесть. – Стас, может, по пятьдесят? – Виктор достал из серванта коньяк. – Не, Виктор Сергеевич, я сейчас на машине, – отказался парень и вынес встречное предложение: – Давайте, я как-нибудь вечерком зайду, и мы с вами посидим? – Даже так? Ну что ж, хорошо, – хозяин не без сожаления убрал бутылку обратно, после чего присел рядом и продолжил уже совсем иным тоном: – Стас, у меня к тебе серьёзный разговор. Парень с полным пониманием кивнул. Видимо сразу можно будет расставить всё по своим местам, рассказать о своих чувствах к дочери этого человека. – Любой отец на моём месте был бы очень недоволен вашей вчерашней внезапной вылазкой на природу. Вы ведь вдвоём были? – Да! – уверенно ответил Валкин. – То-то и оно, Станислав... Но, ты же понимаешь, что с Аней не всё так просто? – Понимаю, Виктор Сергеевич, я... – Погоди, – перебил мужчина. – С тех пор, как произошло... с Анютой... это... все эти годы она ни с кем не общалась, кроме родных. Избегала любого общения, понимаешь? А тут вдруг, поехала с бывшим одноклассником на всю ночь вдвоём на природу. Скажи мне, Стас, что-то случилось? – Нет, ничего, вроде! – ответил Валкин, как можно увереннее. Не рассказывать же Анютиному отцу про убийство. Вряд ли он обрадуется такой новости. Тем более Зорин до сих пор думает, что в том давнем происшествии виноват Степан. Что же, пусть пока думает, а они с Анютой сами попробуют во всём разобраться. – Ладно. Может, и правда дочка начала доверять людям. Дай Бог, чтобы так и дальше было, – мужчина сделал паузу. – Стас, а вы давно дружите с Аней? Она о тебе никогда не рассказывала нам... с Мариной. – Ну, мы незадолго до того... – Валкин старался подобрать как можно более нейтральное слово, – до того случая познакомились. К физике готовились вместе. Вот и... подружились. – Да уж, недолго вы пообщались. И вот она, ни с того ни с сего, вдруг уезжает с тобой на рыбалку? – Да... – Вместо того чтобы, например, встретиться с подругами, которых знала с детсада? У неё же много подруг было Стас. – Ну... да... – Валкин не знал, как это объяснить собеседнику, но тот, к счастью, перестал выстраивать дальше эту логическую цепочку и подытожил: – И правда, говорят: мужчины никогда не поймут женщин до конца. Зорин снова подошёл к серванту и достал оттуда бутылку со стаканом. Налил себе напитка «с палец» и тут же залпом выпил. «Интересно, не бухает ли Анькин отец тут по-тихому? Хотя вроде не похоже, чтобы он прямо уж так пил», – подумал парень. Очень ему не хотелось, чтобы ко всем проблемам девушки прибавился ещё пьющий родитель. – Виктор Сергеевич, я думаю, Аня сама знает, как для неё лучше. Но я буду только рад помочь ей. Зорин лукаво улыбнулся, глядя на юношу, пышущего энтузиазмом. – Да, Стас, видимо тут ты прав. Хотя я понимаю, что её желание тебе только на руку. Знаешь, на моём месте любой другой отец серьёзно спросил бы у вас обоих за такую ночную вылазку, но... – Виктор медлил, – Станислав, я у тебя только одного хочу попросить... – Что угодно! – Хех, ишь какой ты резкий. На «Что угодно!» прям готов. Молодой ещё, горячий, – вновь усмехнулся мужчина. – Но всё же, Стас... если Анютка тебе так доверилась, то, прошу тебя, не предавай её. – Да я... – Подожди! – снова перебил Зорин. – Если ты не рассчитываешь дружить с ней и дальше общаться, то лучше стразу всё это прекрати. И надежд ей ложных не давай. Ты же понимаешь, чтобы вернуть Анюту к нормальной жизни, ей нужно уделить много внимания, а это потребует от тебя немало времени и усилий, но если ты не готов ей всё это дать, то лучше остановись сейчас, пока Аня к тебе не привыкла. Опасения отца Анюты были вполне оправданы. Ещё бы! После всего того, что ей пришлось пережить, новый обман наверняка стал бы причиной такой глубокой депрессии, что ни один психиатр не вытащит. К тому же, депрессия эта могла бы оказаться далеко не пределом. Конечно, в жизни Ани будет ещё много потрясений и разочарований, но он – Стас Валкин – приложит все свои усилия, чтобы сгладить подобные жизненные эпизоды. И понимая всё это, он твёрдо ответил Виктору Сергеевичу: – Я вам обещаю, что буду рядом с Аней столько, сколько нужно, – и тут же выдал заготовленную речь, впрочем, являющуюся чистой правдой: – Я... Я, Виктор Сергеич, ещё со школы в вашу дочь влюблён и не посмею её расстроить! Более того, мне всё равно, что с ней произошло, хотя вспоминать об этом очень больно. Но для меня Анютка навсегда останется самой-самой лучшей девушкой на свете! И я надеюсь, что я... что мы с вами сможем вернуть её к полноценной жизни. Валкин не верил, что сказал всё это. Сердце колотилось бешено, и, наверное, теперь бы он не отказался от доброго стакана коньяка, но было поздно. Попросить сейчас выпивки у Зорина – значит показать своё волнение и слабость, а Стасу хотелось выглядеть достойно. Глаза Виктора Сергеевича сузились, превращаясь в две щёлочки, отчего юноше стало даже как-то не по себе. «Ну вот, сейчас он наверняка примет меня за ещё одного негодяя, желающего воспользоваться его дочерью», – мелькнуло у него в голове. Но мужчина неожиданно переменился в лице, улыбнулся широко и произнёс: – Вот оно даже как? Это многое объясняет! Ну что же, Станислав, считай, что я тебе поверил... «Ромео», блин... Напряжение, начинающее нависать над собеседниками, неожиданно разрядилось таким вот забавным образом. Оба засмеялись в голос. И тут дверь приоткрылась и в комнату заглянула удивлённая Аня. – Вы чего это? Пойдёмте обедать, – произнесла она и вновь исчезла. – И правда, заболтались мы тут, – отметил Зорин и встал со своего кресла. Станислав последовал за ним. – Да, и ещё, Стас, – произнёс мужчина уже серьёзным голосом: – пожалуйста, не напоминай Ане о том страшном дне. А если сама заговорит – постарайся менять тему. Хорошо? – Конечно, Виктор Сергеевич! – А ещё ты парень горячий и скорый, Стас. Но я прошу тебя, не дави на неё ни в коем случае. Пускай сама принимает все решения, как и со вчерашней рыбалкой. Юноша на это понимающе кивнул. Нет, он ни за что не будет давить на любимую и требовать от неё каких-либо поспешных решений в отношении его. Пусть всё идёт своим чередом. – Ну, вот и замечательно! Пойдём к твоей «Джульетте», – успокоился Зорин. Было видно, что разговором он остался доволен. Станислав ему показался парнем неплохим, искренним и в меру наивным, и чем-то напомнил Виктора в молодости. Такие становились сейчас редкостью. И если в дальнейшем дочь решит связать свою судьбу с ним – что же, было бы весьма неплохо. *** Следующие три дня Ане откровенно нездоровилось. То ли ночное купание в холодной речке, то ли сильное перенапряжение, а скорее всего всё вместе, сделали своё дело. У девушки то и дело поднималась температура, а настроение наоборот, упало ниже самого плинтуса. Днём Зорина боялась, что к ней нагрянет вся полиция города, во главе с ненавистным Максом и уж тогда он точно спросит с неё за убитого дружка. Да так спросит, что ужас, перенесённый ею три года назад, покажется лёгкой прогулкой. Теперь-то этого подонка точно ничего не остановит, ведь у него сейчас и власть, и все основания. Раздавит, как сверчка. Ночи Анюте тоже не давали желанного покоя – мучили кошмары: то кровавое убийство Василия, то сцены из прошлого, где этот Вася вместе со своими корешками жестоко над ней издеваются. На четвёртую ночь приснился откровенно бредовый сон, где этот ублюдок с кошмарной раной от уха до уха, но почему-то омерзительно живой, с бульканьем и клокотанием достал из шеи нож и принялся не резать, а буквально пилить Анютино горло, при этом не прекращая своё паскудное дело, а вокруг них неистово ржали остальные «герои» того кошмарного дня... Девчонка, кашляя и задыхаясь, проснулась вся в слезах. – Тварь!!! Ты меня и после смерти хочешь достать? – Аня скулила полушёпотом, стараясь не разбудить отца. – Я не жалею ни капли, что убила тебя скотина! Так и знай! Всех дружков твоих к тебе отправлю, тварь! Слова вылетали сами собой, будто и не она это всё говорила. Будто кто-то другой, жестокий и беспощадный произносил эти слова её губами, её голосом. Тот, кто убил Хаврона и разрезал ублюдку Васе горло. И в глубине души Анюта ужасно боялась такую себя. Боялась этих своих слов и ни капли им не верила… Этот страх заставил девчонку разреветься в голос: – Нет, Господи, нет! Я не смогу, Господи! Я не буду! Прости меня, Боже, прости! Я не хочу так… я… прости... – Анютка? – в комнату вошёл растревоженный отец и зажег свет. Аня, всё же его разбудила. – Что стряслось, дочка? – Кошмар, пап... просто кошмар приснился, – рыдала дочь. Отец заботливо прикоснулся ко лбу девушки, после чего раздосадовано произнёс: – Ты опять вся горишь, милая моя! Ну не плачь, Анюта, не плачь, сейчас лекарство принесу. Папа вернулся с парящей чашкой ароматного, но не очень приятного на вкус напитка. Аня, морщась, выпила лекарство и чуть успокоилась – надрывный плач сменился частыми всхлипами. Но всё равно окончательно успокоиться было не так просто. Девушка знала, что кошмары никуда не отступят и вернутся, стоит только снова попытаться уснуть. Поэтому меньше всего Аня сейчас хотела вновь остаться одна, со своими мыслями и переживаниями. Словно почувствовав отчаяние дочери, Виктор Сергеевич прилёг рядом с ней и крепко к себе прижал. Будто из далёкого детства полилась старая колыбельная, придуманная Анютиной мамой много-много лет назад: – Наступает ноченька, засыпает доченька. Калачи да прянички снятся нашей Анечке. Дремлет наша Зорюшка, обойди нас горюшко... Отец ещё долго пел старые колыбельные и укачивал Анюту в такт своих незатейливых мелодий. Обнимал, гладил, словно она была совсем ещё малышкой. Ведь что бы ни произошло, какие бы испытания не пришлось пережить, для Виктора Сергеевича Аня всегда останется маленькой горячо любимой доченькой. В папиных объятиях девушка быстро успокоилась, и её вновь одолел сон, глубокий, спокойный и безмятежный. *** Наутро температура спала, и тело девушки наполнила необычайная лёгкость и бодрость. День обещал быть ясным и тёплым. Даже утреннее солнышко светило как-то совершенно по-особому: его свет почему-то проникал во все окна квартиры, а не только с восточной стороны, откуда обычно приходит утренняя заря. Но Анюта не обратила на это ровным счётом никакого внимания. Она была твёрдо уверена, что сегодня непременно надо выбраться на улицу, а то хворать ей уже откровенно надоело. Да и ежедневные пробежки пора бы возобновить. Отец уже успел отбыть на работу, но на столе был заботливо оставлен завтрак – только разогреть. Девушка наскоро перекусила и поспешила выйти на свежий воздух. Правда перед этим долго решала, что же ей надеть: платье, или всё же привычные джинсы с балахоном. Несмотря на необычно приподнятое настроение, выбор был сделан в пользу последнего, хотя голову капюшоном Анюта решила всё же не накрывать. Хватит прятаться от людей! Двор было просто не узнать. Столь многолюдным Аня не видела его даже в детстве, когда тёплыми летними вечерами сюда высыпала детвора со всех окрестных домов. Сейчас же тут гуляли и взрослые, и дети, и старики. И хотя никого из них Зорина не узнавала, все они отчего-то учтиво приветствовали её и улыбались. Никто не смотрел на девчонку как раньше – с жалостью или отвращением. А она кивала им в ответ и по возможности старалась тоже улыбаться. Но самое главное, Анюта впервые не боялась людей, не боялась такого к себе внимания. Напротив, она была рада им всем. Ей даже стало чертовски стыдно за то, что все три года она их избегала и в каждом видела лишь негатив. Так не спеша, наслаждаясь теплом утреннего солнца, Аня уходила вглубь знакомого с детства двора. Без цели и направления она просто шла и шла себе, пока не оказалась возле какого-то гаража, судя по отсутствию замка и приоткрытым воротам, давно заброшенного. Да и подъезд к нему порос редким кустарником. Странно, но девушка не помнила этого сооружения. Может, просто никогда не обращала на него внимания? У Ани возникло непреодолимое желание посмотреть, что же находится внутри этого не совсем обычного места. Людей вокруг уже не было, они все остались во дворе возле домов, но Зорина всей кожей почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. И действительно, недалеко от гаража стояли и молча на неё смотрели мальчик с девочкой – те самые брат и сестра, которых девушка незадолго до своего преступления разнимала на карусели. Вот только имён детей Аня не помнила, хоть убей. Но это, в конце концов, было и неважно. Девушка кивнула им в знак приветствия, и направилась к воротам. – Шлюха! – неожиданно выкрикнул тонкий детский голос, отчего Аню чуть ли не подбросило на месте. – Чего? – возмутилась она, но тут же вспомнила мать этих ребятишек, не блиставшую изысканными манерами и вежливостью. – Совсем уже сдурели? – Убийца! – крикнул ей мальчишка, ни капли не стесняясь и не боясь. – Да что вы себе… Идите-ка домой, к мамке своей полоумной! – строго ответила возмущённая Зорина. Каким бы возмутительным ни было поведение этих малышей, Аня зареклась с ними связываться, хотя от слов таких она внутри вся кипела. Но причина такого поведения была далеко не в них, а в семейном воспитании и тут уж Зорина точно была бессильна. Стиснув зубы, она просто продолжила свой путь, но у самых ворот её вновь ожидал неприятный сюрприз: на ржавом металле кто-то нарисовал мелом фигуру, у которой половину лица закрывали спадающие вниз волосы. В руке у неё был нож, а с него стекали и падали в лужу под ногами капли крови. И подо всем этим красовалась надпись: «АНЯ ДУРА!». И тут вновь раздался детский голос: – Не ходи туда, шлюха! – Почему я не должна туда идти? – не выдержала Аня. – Ты шлюха и убийца и будешь сидеть одна дома, пока не сдохнешь! – спокойным холодным голосом произнесла девочка. – Да… да пошли вы! – крикнула на них Зорина и решительно шагнула в приоткрытые ворота. Внутри гараж оказался гораздо больше, чем мог показаться снаружи. Да не просто больше, он был огромным! Этажа два вверх и метров по двадцать в ширину и в глубину. Окон в помещении не было, и потому здесь царил полумрак, разгоняемый лишь светом костра, горящего в центре. Но всё это вмиг оказалось неважным, по сравнению с тем, что творилось у этого костра. Вокруг огня сидели трое: Игнат, амбал Саня и ненавистный Макс – неизменный предводитель всей этой шайки. Они вновь были пьяны, а повсюду валялись пустые бутылки из-под водки. Увидав своих обидчиков, Анюта буквально оцепенела от ужаса. Руки и ноги вновь стали ватными, как в тот злополучный день, а сердце бешено заколотилось. Захотелось убежать куда угодно, лишь бы дальше от этих ублюдков, но пошевелиться Зорина не могла. В отличие от того рокового дня, появление девчонки не вызвало у парней особого интереса. Лишь Макс поднял на неё мутные глаза и произнес каким-то скрипучим усталым голосом: – Всё-таки явилась? Тебе же сказали не ходить сюда. Или ты опять по заброшенным местам шляться начала? – Она сатисфакции хочет, Макс, – сумничал Игнат. – Чё? – переспросил Саня, но на всякий случай по-дебильному улыбнулся. Вдруг товарищ сказал что-то смешное, хоть и непонятными словами? – Отомстить она нам хочет, вот чего! – пояснил Макс своему недалёкому приятелю и поправил на плечах пыльный полицейский китель. – Так ведь, Зорина? – Чё-о-о? – вновь переспросил амбал, но теперь скорее возмущённо. Уж что-что, а слово «месть» он понимал хорошо. Рыжеволосый главарь встал, наконец, с насиженного места и опустил руку в большой котёл, висящий над костром. Морщась скорее от отвращения, чем от боли, Макс достал из котла обезображенную голову Васьки и стремительно направился к Зориной. Увидав такое кошмарное зрелище, Анюта дёрнулась было назад, но упала на грязный замасленный пол и попятилась прочь от надвигающегося на неё подонка. – Твоих рук дело, шлюха? – Максим навис над бедной девчонкой, тряся перед ней изуродованной Васькиной башкой. Аня не могла ничего ответить, её взгляд был прикован к обезображенному лицу своей недавней жертвы, мёртвый беззубый оскал которой буквально гипнотизировал, лишал всякой воли к сопротивлению. – Твоих, я знаю, тварь! – продолжал Макс. – Неужели ты своими тупыми мозгами думала, что можешь нам отомстить? Думала, что я ничего не узнаю? С этими словами Максим отшвырнул в сторону мёртвую голову, присел рядом с ней и больно ухватил Аню за волосы. В дальнем углу загорелся яркий свет, открывая не менее ужасную, чем Васькино безжизненное лицо, картину: в петле, подвешенной к железной стропиле, болтался мёртвый Степан. – Смотри, сука, смотри, что ты наделала! – Не-е-ет! Степан, не-ет! – из глаз девчонки побежали слёзы. – За что его, он не винова-ат! – Это ты убила его, Зорина! Ты! И это только начало! – лицо Макса исказила страшная зловещая ухмылка, и он злорадно засмеялся. В следующую секунду свет загорелся в другом углу. Но то, что увидела там Анюта, заставило её сорваться на беспомощный крик: – Не-е-ет! Пожалуйста, Макс, не надо, я прошу тебя-а-а! Балансируя на самом верху хлипкой стремянки, под самым потолком стоял… Стас Валкин! Рот его был заклеен, руки связаны за спиной, а на шее болталась точно такая же петля, как и у Степана. От смерти его отделяло только какое-нибудь неосторожное движение. Малейшая потеря равновесия и Стаса не станет… – Я убью твоего подельника, Зорина, а потом и тебя. Только ты будешь умирать медленно и мучительно, сука. Так мучительно, что наша первая встреча покажется тебе романтическим свиданием, – злорадствовал ублюдок, чувствуя своё полное превосходство. – Неужели ты не поняла, что это мой город, Зорина? Он был моим и всегда будет, а тебе здесь места нет! – Макс, не трогай Стаса, я прошу-у-у! – Ане уже было всё равно, что с ней станет, ей было всё равно, что говорит ей её мучитель. Она хотела лишь одного – чтобы они отпустили Стаса. – Ты слышишь меня? Тут нет места шлюхам, вроде тебя, Зорина! Вали отсюда навсегда! – Максим схватил девушку за капюшон и силой поднял на ноги. – Отпусти, его Макс, отпусти-и-и! Пожалуйста-а-а! – Чтобы я тебя не видел тут больше! – подонок открыл створку ворот и выпихнул Аню на улицу, напоследок пнув её в спину. После полумрака гаража, в заплаканные Анютины глаза больно ударил яркий дневной свет, отчего тут же невыносимо заболела и закружилась голова. Ноги вновь подкосились, бросая бедняжку на твёрдый асфальт. Сзади с ужасным грохотом захлопнулись ворота, оставляя Валкина внутри, наедине с этими подонками...