Огонь и океан

      Прошло несколько дней после беседы с президентом, а я всё ещё не до конца верила, что согласилась на её условия и в скором времени пущу стрелу в Сноу. Время шло, приказа не слышно, и это было очень странно. Где-то глубоко засела надежда, что Койн может передумать, но скорее всего я просто сама убеждала себя в этом. Мысли о предстоящей казни не оставляли меня, и всё дошло до того, что мне стали снится кошмары. Во сне я была на арене, где-то наверху слышался голос Койн, будто она была распорядителем, а предо мной стоял Сноу, но он был другой, словно переродок, и я должна была выстрелить в него и собиралась это сделать, но на этом сон всегда обрывался. С криками я просыпалась в своей постели, но я не сразу осознавала, что это лишь сон, и еще долгое время не могла прийти в себя. Иногда меня будила мама и пыталась успокоить, но чаще всего я оставалась одна наедине со своими кошмарами. После такого снова уснуть уже было невозможно, и мне оставалось до утра разбирать свой сон, вспоминать арену и думать о том, как поступить.       Пытаясь хоть на мгновение отвлечься от всех этих безумных кошмаров и мыслей, я каждый день навещала Прим, которая была уже практически здоровой и могла время от времени выходить из своей палаты, гулять по коридорам, но ей не терпелось вернуться домой, чтобы поскорее увидеть своего кота. В больничный сектор было строго запрещено проносить любых животных, впрочем, как и держать их в дистрикте-13, но я нарушила множество правил, и в этот день к ним добавилось еще одно.       После завтрака я бегом отправилась домой и стала искать Лютика. Хоть наша комната была и маленькой, но мне пришлось обыскать все углы, чтобы найти этого безобразного кота. Он, как всегда, учуяв, что я пришла, забивался под кровать и подолгу не вылезал оттуда, но в этот раз у меня не было времени ждать, и поэтому я силой стала его доставать. Кот яростно шипел, впивался зубами в кожу и ободрал когтями мне пол руки, но это меня не остановило и вскоре мне удалось его вытащить. Я быстро запихнула его в сумку и повесила на плечо, но Лютик словно обезумел: кувыркался в сумке, мурчал и никак не мог успокоиться. Не выдержав, я открыла замок и крикнула на него:       — Хватит брыкаться, мы идем к Прим!       Дальше последовало шипение и злобное урчание, но, услышав имя сестры, кот угомонился и сидел намного спокойнее. Обратно застегнув молнию, я направилась в сторону больничного отсека, обходя стороной всех встречных людей и стараясь идти как можно осторожнее, чтобы Лютик вдруг снова не стал беситься. Наша комната находилась недалеко от больничного сектора, чтобы мама могла как можно быстрее туда добираться и приниматься за работу.       Вскоре я уже стояла перед дверьми и ждала удобного момента, чтобы пройти незамеченной, но сделать мне этого не удалось. У входа как всегда дежурили медсестры и не пропускали внутрь кого попало.       — Мне нужно к Прим, — произнесла я.       Медсестра лишь кивнула и без лишних вопросов разрешила мне пройти, видимо, уже привыкла, что я каждый день прихожу в одно и то же время.       Миновав главный вход, я стала искать палату, где находилась сестра. Хотя я и приходила к ней уже много раз, но все никак не могла запомнить точного расположения. В больничном секторе было много похожих друг на друга комнат, и мне стоило большого труда, чтобы не заблудиться среди них и найти нужную. Несмотря на это, вскоре я стояла около двери, за которой находилась палата Прим. На секунду я остановилась и подумала о том, что лучше не рассказывать сестре о моем уговоре с Койн, пусть для неё это останется тайной хоть на некоторое время, но рано или поздно она всё равно узнает, ведь в этом дистрикте очень сложно что-то утаить. Еще раз всё взвесив и обдумав, я решительно открыла дверь и вошла в палату.       Прим лежала на кровати, но не спала, она не отрывала взгляда от стены, которая находилась напротив, но мысленно была где-то далеко, в другом мире и не замечала моего присутствия. Некоторое время я молча стояла и наблюдала за ней, потом решила подойти ближе. Звук моих шагов вернул её из мира мыслей, и только сейчас она обратила на меня внимание и резко повернулась в мою сторону.       — Привет, — тихо произнесла я, садясь на край ее кровати.       — Мне уже стало казаться, что ты не придёшь сегодня… — вздохнув, произнесла Прим.       — Разве я могла?       — Я ждала тебя, — с этими словами сестренка кинулась мне на шею.       Некоторое время мы, обнявшись, сидели на кровати, пока из моей сумки не стало доноситься шуршание и недовольное мурчание.       — Ах, чуть не забыла, — отстранившись, сказала я и расстегнула молнию на сумке, откуда в следующее мгновение выпрыгнул кот и сразу же приземлился на коленях у сестры.       — Лютик! — радостно вскрикнула Прим и принялась его гладить.       — Только тихо! — сказала я и приложила палец к губам. — Никто не должен знать, что он здесь.       Она кивнула мне в ответ и продолжала гладить кота, теперь всё ее внимание было обращено на него, а Лютик тем временем наслаждаясь лаской и заботой, громко мурчал, не смея шевельнуться, и лишь иногда коварно поглядывал в мою сторону.       — Как тебе здесь? — спросила я, пытаясь хоть как-то прервать молчание, возникшее между нами и прерываемое лишь частыми звуками издаваемыми котом.       — Очень скучно, совсем нечего делать, а ходить по коридорам надоело.       — Может быть, здесь есть детские палаты…       — Китнисс, здесь нет детей, — прервала меня Прим.       Она была права. Мы прожили в тринадцатом достаточное время, но кроме уцелевших во время бомбежки детей из дистрикта-12, не видели ни одного. Не было ни маленьких ребятишек, ни постарше, даже подростки ни разу не встречались. В дистрикте-13 не проводились голодные игры, куда на верную смерть каждый год отправляли детей, но куда в таком случае они все могли подеваться?       — Я слышала, что жители тринадцатого пережили эпидемию, которая привела к бесплодию почти всех жителей, и с тех пор здесь нет детей, — добавила Прим, словно прочитала мои мысли.       — Но меня все равно выпишут через два дня, и снова смогу помогать маме, — уже с улыбкой добавила она.       — Конечно, — ответила я.       Я знала, благодаря Гейлу, ей сильно повезло во время бомбёжки в Капитолии, но всё равно это не могло пройти бесследно. На теле у сестры осталось несколько больших ранений от осколков, которые уже никогда не исчезнут, лишь превратятся в ужасные шрамы.       Прим некоторое время продолжала улыбаться и поглаживать кота, но в один момент её улыбка сошла, сменившись серьезным и задумчивым выражением лица. Ее рука остановилась и уже не приглаживала Лютику шерсть, на что кот сразу же обратил внимания и стал недовольно ёрзать на коленях у сестры, но та не замечала этого. Она была уже не здесь, о чем-то думала, как тогда, когда я только вошла в палату. Я наблюдала за ней несколько минут, но она даже не шелохнулась, словно находилась в каком-то трансе.       — Прим, что с тобой? — Я потрясла ее за руку.       В тот же миг она пришла в себя, слегка вздрогнула и посмотрела в мою сторону.       — Ничего, я просто задумалась…       — И о чем же ты думала? — тревожно спросила я.       — О том, что бы было, если бы тогда, на первых играх ты не вызвалась добровольцем вместо меня…       — Ты же знаешь, этого бы не случилось, я бы не позволила им забрать тебя.       — Но если… если бы это случилось, тогда в Квартальной бойне не стали бы участвовать победители, не было бы никакой войны, разрушений и жертв тоже, — серьезно говорила Прим.       — Жертвы бы всё равно были: каждый год двадцать четыре ребенка на голодных играх и несчетное количество других людей в дистриктах.       Сестра молчала и осмысливала мои слова. Не знаю, откуда ей пришло в голову думать о том, что могло произойти, не вызовись я добровольцем, но я тоже часто вспоминала те игры, но меня скорее интересовало, что бы произошло, если бы мы с Питом не нарушили все правила и не решили съесть горсть тех ягод. Наверное, жизнь в дистриктах была такой же, как и прежде: невыносимая и тяжелая работа, голод, страдания, казни, порки и никакой надежды на лучшую жизнь, да в самом Капитолии тоже вряд ли бы что-то изменилось.       — Ты дала этим людям надежду, — сказала Прим.       — Но я не смогу помочь всем и спасти каждого.       — Я верю в тебя, — шепотом проговорила она.       Мне казалось, что ей известно, о моем уговоре с Койн и что мне предстоит убить Сноу, но это просто невозможно, и, скорее всего, она просто чувствовала мое состояние.       — Спасибо за поддержку, утенок, — сказала я и прижала сестру к себе.       Мы так и сидели вдвоем, вспоминали свое детство: веселые истории, хотя их было не так уж и много, отца, который погиб в шахтах, то, как он учил нас петь, водил в лес на охоту, и что было после, когда его не стало. Прим мечтала вернуться обратно в двенадцатый, в наш новый дом в деревне победителей, но я знала, что случится это очень не скоро. Мне пришлось недавно побывать там и видеть все эти развалины, сгоревшие человеческие останки, ещё непогасшие очаги пламени. Вряд ли дистрикт-12 восстановят в ближайшее время, пройдет еще много лет, прежде чем там снова можно будет жить, но память выживших людей нельзя будет стереть. Они будут помнить до конца своих дней о той страшной бомбёжке, которая стёрла с лица земли их дома и уничтожила тысячи человеческих жизней.       Находясь рядом с ней, я потеряла счет времени, и, наверное, мне уже давно пора было уходить, но у меня не было никакого желания прерывать этот момент, но вскоре нас отвлекли шаги за дверью, которые становились всё громче.       — Нужно спрятать его, — прошептала я, указывая на Лютика, и сестра в один миг засунула кота под одеяло.       Я знала, что это медсестры пришли сказать, чтобы я покинула палату, видимо, надолго здесь задержалась, но это была мама, которая пришла проведать Прим.       — Китнисс, ты тоже здесь, — сказала она, войдя в палату.       Я лишь кивнула ей в ответ, не сказав больше ни слова. Она уже давно не ночевала дома, полностью посвящая свободное время работе, и сейчас я была рада ее видеть, хоть и не подавала виду. В следующий миг из-под одеяла высунулась рыжая голова Лютика, и мама строго взглянула в нашу сторону, а Прим слегка улыбнулась.       — Твои проделки? — спросила мама, обращаясь ко мне. — Ты же знаешь правила…       — Это я её попросила, — заступилась за меня сестра. — Мне здесь ужасно одиноко, а Лютик развевает скуку.       — Да, но он не сможет остаться здесь на ночь, Китнисс заберёт его.       Услышав это, сестра погрустнела, хотя она не хуже моего знала все эти правила и прекрасно всё понимала.       — Ладно, — согласилась она.       После этого мама подошла к нам, присела на кровать Прим и теперь вся наша семья была в сборе. В такие минуты не хотелось думать ни о войне, ни о дистриктах и двух президентах, а просто наслаждаться и радоваться этому моменту, отбросив все остальные мысли далеко-далеко. Все было как раньше: мы сидели рядом, обменивались воспоминаниями, следили за тем, что творит кот, искренне смеялись и в это мгновение мы были счастливы как никогда, со времен пребывания в дистрикте-13 и очень не хотелось, чтобы этот миг заканчивался.       — Что с Гейлом? — воспользовавшись моментом, спросила я у мамы, потому что она навещала его, а вот меня медсестры к нему не пускали.       — Ему уже лучше, но он каждый день ждет, когда ты придешь.       — Меня к нему не пускают, — единственное, что могла я сказать на тот момент.       Я знала, что вскоре мне придется с ним встретиться, и очень этого ждала, но совсем не знала, что ему скажу. Гейл спас мою сестру — самого дорогого и любимого человека для меня на свете - и простых благодарностей здесь будет недостаточно. Нас связывает очень многое: в трудные времена, когда погиб отец, я не смогла бы выжить и в одиночку прокормить свою семью, тогда появился он, и мы вместе боролись за жизнь. Это была не просто дружба, ведь Гейл понимал всё мои проблемы, помогал с ними справиться, и даже потом, когда положение стало понемногу налаживаться, наша связь не оборвалась, а лишь стала сильнее. Он сделал для меня очень многое, даже пожертвовал собой ради Прим, а сейчас я даже не могла его навестить.       — Я попробую помочь тебе пробраться к нему, — почти шёпотом сказа мама.       — Спасибо, — с большой надеждой в голосе ответила я.       Я прекрасно понимала, что за это у нее могут быть большие неприятности и даже отстранение от должности в дистрикте, но и она знала, как для меня это важно и готова была пожертвовать многим.       Мы продолжали так сидеть и обмениваться воспоминаниями некоторое время, но вскоре мама сказала, что Прим пора отдыхать, и поэтому нам лучше оставить ее.       — Нет, пожалуйста, не уходите, — протестовала сестра.       — Прим, ты же знаешь, мне пора идти, а Китнисс нельзя здесь долго находиться, и у тебя режим, — мягко проговорила мама, но сестра сразу потеряла настроение.       — Не грусти, я обязательно приду к тебе завтра, — сказала я, поцеловав ее в лоб.       — И Лютика не забудь, — улыбнувшись, произнесла она.       — Конечно.       Прим попрощалась с котом, после чего я сунула его обратно в сумку, и снова последовало недовольное мурчание и бешеное ерзание, но я уже не стала обращать на это внимание.       — Веди себя хорошо, — наказала сестра животному, когда я стала застегивать молнию, а в ответ лишь послышалось тихое мяуканье.       — До завтра, — сказала я сестре и покинула палату.       После этого я направилась обратно в нашу маленькую комнату по пути, снова думая о предстоящей казни. Придя домой, я первым делом выпустила Лютика на волю, а сама улеглась на кровать и всё никак не могла смириться, совладать со своими мыслями, которые, словно осы-убийцы, роились в моей голове. Мне не хотелось ничего делать: ни вставать, ни спать, ни ходить — совсем ничего. Впервые я почувствовала себя такой сломленной, разбитой и уставшей, хотя совсем недавно рядом со своей семьей была вполне счастливой. Так прошел весь день, очень быстро и незаметно, точно мгновение, а под вечер на моем запястье запищал браслет, напоминающий о моем графике и распорядке дня, но на этот раз он нёс совсем другое сообщение, в котором уточнялось точное время казни Сноу. Завтра.