А Бог курит травку

А Бог курит травку. Забивает ей косяк, затягивается и крепко кашляет, проглатывая едкий дым конопли. Опьяненный ею смеется и переписывает судьбы людей, сидя на пышном облаке. Для него человечество – маленький муравейник. Ему, сидящему сверху, просто скучно и делать нечего. Поэтому он стрижет счастье своих муравьев как волосы. Чик – и нету. Ломает, переделывает и смеется заливисто, любуясь тем, что получилось. Муравьишек-людей ведь много. Подумаешь, сдохнет парочка? Ему ведь надо на своем облаке развлекаться, а для чего же еще ему люди? У Бога длинные волосы и козлиная бородка. У него стеклянный взгляд, одурманенный марихуаной. Бог под кайфом. У Бога приятный запах. И в то время, когда верующие возвращаются стройным маршем домой после службы, он сидит там и забивает косяк. Саске думал, что Бог обдолбался наркотической хуетой и развеивает свою скуку за его, Саске, счет. Иначе как еще можно объяснить те вещи, что происходят с ним? Как еще можно объяснить его жизнь? Ему казалось, что Бог побрил его наголо, оставив вместо счастья лишь пепел своей травы, которую нещадно курит. Сначала смерть родителей, затем брата. Он обрезал их жизни острыми ножницами так легко, как и миллиарды таких же жизней до этого и после. А Саске остался. Без семьи и без дома, остался живой. А ему хотелось отправиться вместе с ними в небесные чертоги и парить над землей. Но он остался жить, а их тела гниют в сырых могилах. После смерти родителей и старшего брата, через несколько лет вопиющего одиночества и ночных кошмаров, Саске во что бы то ни стало решил, что, когда придет время, у него будет огромная любящая семья. Он женится на честной девушке и будет воспитывать их пятерых детей в любви и гармонии, идя по жизни рука об руку со своей избранницей. Он искал ее в толпе размалеванных девиц и пустоголовых барби, в кучке простых девчонок и очкастых зубрил, но так и не находил вовсе. Но точно знал, какой она должна быть, и верил, что однажды обязательно ее найдет. У девушки должны быть медовые волосы и задорная улыбка. Никакой косметики, лишь естественная красота. И глаза у нее должны быть обязательно светлые, жизнерадостные. И чтобы любила его не за внешность, как делают это все остальные, а просто так. А потом он поступил в университет и встретил Наруто. У него были медовые волосы и задорная улыбка. Никакой косметики, лишь естественная красота. И глаза у него светлые, жизнерадостные, голубые. Как и сам Саске, голубой. «Господи! Бросай курить, мне нихуя не смешно!» - думал Учиха, рассматривая случайного соседа по парте. А Наруто был рядом и так тепло ему улыбался, что кровь гулко стучала в висках. Они подружились с того дня и всегда сидели вместе. И Саске с каждым днем все больше и больше влюблялся в блондина, прекрасно понимая, что его любовь так и останется неразделенной и больной. Он чувствовал себя тряпичной куклой, которую дергают за ниточки: то топят, то жгут, то калечат. Сначала Бог давал надежду, а потом так же резко отнимал, смеясь и хихикая между затяжками. А Саске все отчаянней любил Наруто и молился своему укуренному Богу, прося его подарить простого человеческого счастья в лице Узумаки. Скрывать свои чувства было до невозможности сложно. Дышать ровно, натягивать улыбку в ответ и топить в душе желание прикоснуться. Подтирать ластиком память снов и амнезийно молчать о сокровенном. «Ему ведь это совсем не нужно», - обреченно думал всякий раз, замечая лукавые искорки в глубине голубых глаз. Помогал всем, чем только мог помочь. В учебе и в драках, изредка деньгами и советами. Пытался к себе привязать, чтобы Наруто не смог больше без Саске. Потому что хотел, до искусанных в кровь губ и до ломоты в пальцах, хотел быть для Наруто всем. И солнцем, и морем, и луной, и ветром, и другом, и братом, даже песком под ногами. Возможно, именно поэтому и узнал первым, что Наруто, оказывается, влюблен в Сакуру. С тех пор Учиха с ним не разговаривал: для него это было слишком мучительно. «Укуренный ублюдок», - злился Саске, разбивая в кровь кулаки, глуша физической болью душевную. Пил водку стопками, не закусывая. И курил тонкие сигареты. В универ приходил часто пьяный и на лекциях садился на задний ряд, потому что место рядом с Наруто занимала розововолосая девица. А блондину было невдомек, что Сакура всего лишь играет им. Вертит, как хочет, и отвергает каждый раз его чувства. Как обкурившийся Бог играет с Саске. И было бы смешно, если бы не было так жутко. Однажды во время большого перерыва Сакура нашла его во дворе университета, на скамейке под раскидистым деревом. - Я люблю тебя, - прошептала она, смущенно глядя на Саске. – Давай встречаться. - А как же Наруто? – пораженно спросил он, думая, как же хорошо, что блондин этого не слышал. - А почему ты спрашиваешь? – удивилась она и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Он постоянно пытается добиться меня. Таскается за мной, достает со своей любовью и каждый день предлагает встречаться. Он ничего не понимает! Даже после того, как я каждый раз ему отказываю, он продолжает ошиваться возле меня. Бесит! Все, что я хочу, чтобы ты обратил на меня свое внимание! Кому нужен Наруто? Он то и дело влезает в драки и тянет тебя за собой! Может, это потому что у него не было нормального детства? У него же нет родителей. Он делает все, что хочет, и, если бы я водилась с ним, мои родители разозлились бы. Никто ему ничего не запрещает. Вот почему он так эгоистично себя ведет! Так что не думай, что нас с ним что-то связывает. Боже, ты ведь меня ревнуешь к нему, так? Как приятно, - закончила она свою речь. А потом потянулась к нему, закрыв глаза и вытягивая губы. Было так мерзко смотреть на ее измазанное пудрой лицо после таких слов. «Зачем тебе эта пустышка», - уныло подумал Саске, прежде чем накрыть рот девушки ладонью. - Не смей с ним играть! Ты так меня бесишь, - сказал он ей со всей своей злобой, прежде чем уйти. «Господи-Боже, блядь! Его-то за что?! Укурок хуев, чтоб ты там сдох!» - ругался про себя и выл от бессилия, потому что искренне желал счастья тому, кого успел полюбить всей душой. И ведь наивный же, не знает, в какую суку влюбился. А Сакура на лекции вновь сидела рядом с блондином, только изредка оборачивалась, кидая томные взгляды на Саске. Наруто даже этого не замечал. Глупый. И с тех пор каждый день она признавалась в любви Саске. На том же месте, во время большого перерыва. А Саске лишь смотрел в ее гнилые глаза, подведенные тонким карандашом, и не понимал, за что ее можно любить. Даже внешность была непривлекательной: большой и широкий лоб, нос с горбинкой, щеки разукрашенные румянами, словно маска. А ведь Харуно действительно носила маску. Лицемерную и лживую, сделанную из дерьма и помады. Она бегала за ним хвостиком, кидала призывные взгляды и соблазнительно выпячивала грудь, как бы между прочим. И каждый день говорила о своей любви, в то время как не знала о нем ровным счетом ничего. Воображала себе всякую чушь, рассказывала ее Саске и улыбалась, примеряя тайком на себе его фамилию. Она любила его красоту и нахваливала цепкий ум. А когда он каждый раз ее отвергал, она плакала. Выла, глотала слезы соленые с привкусом фальши, размазывала по щекам тушь. И Саске ее не было жалко. Он уходил, а Наруто появлялся, думая, что Саске не знает. Блондин утирал ее слезы своим платком, гладил ее по волосам и успокаивал, шепча нежно, что все будет у нее хорошо. А потом брал ее руку в свою и вел на крышу. Спрашивал каждый раз: «Зачем тебе Саске?» Затем тихо говорил, что любит, предлагал встречаться, получал отказ и смотрел на закат уже в одиночестве, собирая себя по крупицам. И его слезы капали внутрь, потому что «мужчины не плачут». И их никто не утирал платком, но потом появлялся Учиха и просто стоял рядом, молчал, но прогонял всю тревогу одним лишь своим присутствием. Они по-прежнему не разговаривали. Проводили несколько минут в тишине, потом Саске брал его за руку и вел по обшарпанным улицам домой, не произнеся ни слова. Затем Учиха брал в ларьке пачку сигарет и пару бутылок пива от похмелья на утро и шел домой. Закрывался, пил стопками водку, курил бездумно, заполняя чем попало сосущую пустоту внутри. Его слезы никто не вытирал. А Бог, накурившись, все громче смеялся. Он забавлялся их судьбами как только мог. Но ни Наруто, ни даже Сакура не подозревали, что именно Саске стал тупым углом их чертового треугольника. А так хотелось быть нужным и любимым только одним человеком! Для счастья ведь нужно немного, но ему только и оставалось, что забыться. В алкоголе и дымном плену. Он смертельно устал от всех этих игр. Надоело слушать признания в любви сопливой девчонки, в которую влюбился его избранник. Надоело видеть поникшие любимые плечи. Надоело видеть, как озорной жизнерадостный взгляд, в который влюбился, гаснет. «Пожалуйста, хватит!» - молил он своего укуренного Бога перед сном, а тот лишь хихикал в ответ, потешаясь над тем, что получалось. И в один миг Саске решил все прекратить. Одним выстрелом убить двух зайцев и не жалеть ни о чем, потому что действительно хватит. Сколько еще этот обдолбанный наркоман сверху будет над ними издеваться? Долго не думал и не кичился о том, что скажет, и о том, что будет делать после. Просто бросил записку на стол, где сидел Наруто. А подписался просто заглавной буквой своего имени, не сомневаясь, что про него подумают в последнюю очередь. Сакуре же отдал лично в руку со словами: «Я люблю пунктуальность». И уже был уверен, что девушка явится точно в срок. Наруто пришел на крышу, тихо скрипнув дверью. И сразу стал озираться по сторонам, ища глазами отправителя записки. Учиха стоял за углом, и, когда выдался подходящий момент, он накинул на глаза обеспокоенного Наруто повязку. - Не бойся, - шепнул он ему на ухо и завязал потуже, чтобы, не дай укуренный Бог, его не увидели или узнали. Щеки блондина горели алым румянцем под пальцами. Он был прекрасен, даже с завязанными глазами. Кожа лица загорелая, грубая, исчерченная мелкими мимическими морщинами. И такая теплая, что согревала пальцы. Саске впервые держал любимое лицо в ладонях и открыто любовался: в эти минуты их единения он мог себе это позволить. И пусть блондин думал, что вместо него это делает девчонка с розовыми волосами, он все равно наслаждался, гладя ладонями пухлые щеки. Носом он прикоснулся к подбородку и очертил губы, вдыхая в себя запах удовлетворенной улыбки. Наруто не двигался, позволяя делать с собой все, что душе угодно. И улыбался, сверкая счастьем, так лучезарно и обаятельно, как не улыбался ему никогда. Он ведь Сакуре улыбался, а не Саске, однако та самая улыбка, что была не ему предназначена, коснулась самого сердца, заставляя то ухнуть куда-то вниз. Он смотрел на то, как шевелились сочные манящие губы. Они просто обязаны быть мягкими и сладкими на вкус! Не бывает в природе таких совершенных контуров, словно мазок невидимой кистью художника-идеалиста. И Саске поцеловал эти прекрасные губы, смял их своим языком и ощутил, как эти самые губы пылко целуют в ответ. Переплести языки и, упиваясь вкусом, исчезнуть в этом мгновении – все, чего хотел Учиха. И он упивался, вкладывая в поцелуй всю ласку и нежность, на которую был способен, потому что знал: это первый и единственный поцелуй, подаренный Наруто. И блондин целовал так отчаянно и страстно, словно знал. По крайней мере, Саске так показалось. А затем появилась Сакура. Она пришла неслышно, как дуновение ветерка. И смотрела на них, не в силах вымолвить ни слова, пораженная увиденным до глубины души. Ее счастье разбилось в одну секунду вдребезги, когда она поняла, что Саске никогда с ней не будет. Ему она не нужна и никогда не станет нужной. Глядя на то, с какой бережностью он целует Наруто, она поняла, кто живет в его сердце. Она разрушила своим появлением ту радость, что билась в груди Саске. И он со вздохом оторвался от любимых губ, показывая пальцем сначала на себя, потом на нее, объясняя. Сакура не была дурой и поняла. Поэтому обреченно кивнула вслед уходящему на цыпочках парню, негласно обещая позаботиться о Наруто. - Можешь снять повязку, - сказала она и, когда Наруто выполнил ее просьбу, продолжила: - Я буду с тобой встречаться. - На хуй ты мне нужна? - небрежно бросил ей блондин и убежал с криками: - Подожди, Саске! А Сакура, пораженная еще сильней, так и осталась на крыше, смотря, как солнце уходит за горизонт. Учиху блондин догнал у самых ворот университета. Саске шел быстро, печатая шаг на асфальте и опустив голову. Гневный отклик заставил его обернуться: - Что ж ты такой тупой? – окликнул его Наруто и обнял так крепко, сжимая до хруста костей в своих руках и целуя в висок. - Ха?! – только и мог выдать Саске, обнимая и прижимаясь в ответ, утопая в ласке. - Я люблю тебя, идиот! – признался Узумаки и громко и счастливо засмеялся. А Саске не верил. Не мог поверить, что все может быть вот так просто. - А нахер тогда тебе Сакура? - Я хотел, чтобы ты ревновал. Но сомневался. Вдруг у меня случился глюк, а все твои взгляды и полуулыбки – бред моего воспаленного сознания? Я до последнего сомневался. Ты, кстати, классно целуешься, - лукаво шепнул Наруто и потерся носом о его висок. И вроде бы счастье уже текло по венам, распирая его изнутри, но оставался еще один невысказанный вопрос: - А как ты узнал, что это я? - Не поверишь, - хохотнул Наруто, - по запаху. Ты сигаретами пахнешь и кофе. И корицей, - добавил он, подумав. - А как же… - Блядь, Учиха, заткнись! – приказал блондин и одарил его новым поцелуем. А Бог курит травку. Забивает ей косяк, затягивается и крепко кашляет, проглатывая едкий дым конопли. Опьяненный ею смеется и переписывает судьбы людей, сидя на пышном облаке. Для него человечество – маленький муравейник. Ему, сидящему сверху, просто скучно и делать нечего.