Установка

Когда Вергилий-брат вдруг стал Вергилием-врагом, братом он, почему-то, быть не перестал. И пока Кэт, раненая, прижимающая к боку тонкую руку, собирала осколки созданного Вергилием и им же разбитого хрустального мира-сказки, за который она с самоотдачей боролась, Данте уже становился напротив Вергилия. В закатном солнце мир казался кровавым и до невозможного прекрасным — он будоражил душу непостоянством. Данте сжимал рукоять меча и мысленного чертыхался, прогоняя мысли о том, что человек, поставивший его на защиту мира, тот же мир хочет поставить на колени. Глаза Вергилия все еще хранили в глубине теплые серебряные искры, с которыми он смотрел на Данте, но теперь они были лишь дополнительным барьером, разделявшим их. И Данте не понимал, где в словах Вергилия есть правда, где ее нет вообще а где ее надо искать вместе с ложью. Сжимая рукоять меча и отчетливо понимая, что сейчас он пойдет до конца, даже если потом ночными кошмарами его будут душить сожаления и сомнения, Данте в глубине своего нечеловеческого сердца подсознательно знал то, что потом уверенно скажет ему Кэт: Он — это он. Не больше и не меньше. Пока не докажут обратное.